Ever since we met (СИ) - "Clannes"

— Проблемы с магией? — тетя Ира первой все-таки спрашивает, и за это Саша ей благодарна. Сама она наверняка не знала бы, с чего начать. — Или вопросы?

— И то, и другое, — признается она, голос сложно удержать, как и лицо. Она держит. — На Купалу было что-то очень странное. Я силы не рассчитала, раньше же только для себя все делала, а в этот раз была с Ваней. И в какой-то момент я просто не смогла удерживать магию, а потом…

— А потом силы появились и ты как будто через Ваню потянула магию, — дополняет тетя Ира, улыбается довольно и хитрюще, будто она какую-то шалость замышляет. Саша глаза вскидывает, хмурится недоуменно.

— Откуда вы…

— Знаю, — тетя Ира хмыкает. — Классический пример. Поздравляю тебя, Сашунь, Ваня — твоя потенциальная половинка.

В груди, кажется, дыру проделали, иначе откуда резко взялась такая пустота? Саша вдыхает раз, другой, третий, пытаясь дышать ровно, пытаясь осознание уложить в голове. Сложно. Как — половинка?

— Разве половинку не нужно вычислять? — выдавливает она наконец, когда удается набрать достаточно воздуха для этих слов. — Я думала, это сложный и долгий процесс…

— Ну ты же не будешь брать каждого мужчину вокруг себя за руки и пытаться колдовать, — парирует тетя Ира. Логично. — А иначе ты и не поймешь, что это именно в нем дело. Это правда сложно, Сашунь.

Сложно, да. Она верит. Так оно и звучит, по крайней мере. Если бы от этого еще легче становилось!

— И что мне теперь с этим делать? — ей самой страшно от отчаяния, которое она в своем голосе слышит. Но тетя Ира улыбается спокойно, даже мягко, прежде чем отложить вышивку, и, встав с кресла, достает из ящика стоящей в углу тумбочки тетрадь, а оттуда — лист с несколькими строчками, написанными ее аккуратным почерком.

— Ничего, если тебя это смущает, — отвечает она, наконец. — Тебя ни к чему не обязывает то, что вы магически совместимы. Но я на твоем месте попробовала бы хоть как-то это использовать.

На листке список дат, и Саше не нужно долго думать, прежде чем понять, что это. И с магической точки зрения было бы правда вернее втянуть в это Ваню, но выдержит ли она? И согласится ли он? Вряд ли.

Но вечером, ложась спать в одиночестве, без девчонок на этот раз, она нащупывает этот листок под подушкой, находит его кончиками пальцев, и осознание того, что ей придется поволноваться и на этот счет, заставляет ее зажмуриться и медленно выдохнуть, отгоняя подступающее волнение. Слишком уж часто она волнуется, если уж на то пошло. Надо учиться владеть собой и своими эмоциями, вот только как?

А просыпается она без будильника и без того, чтобы кто-то ее будил — за окном светлеет, еще даже рассвет не начал разгораться. Если проснулась, уже не уснет, она знает — из постели вылезает, натягивает халатик, и к окну распахнутому подходит, чтобы полюбоваться на сереющее небо. Не успевает — два стука в дверь, потом еще три, как они с Ваней когда-то придумали для домика на дереве. За дверями он и обнаруживается, в глазах его решимость, и ей было бы страшно, знай она его хуже, а так ей просто интересно. Он и не разочаровывает.

— Если ты правда хочешь в Питер, — его голос срывается в этот момент, и ей хочется коснуться его переносицы, чтобы разгладить складки между нахмуренных бровей, — то собери то, что тебе нужно будет. Теть Ира так легко не отпустит, так что надо поехать сейчас, и к вечеру приедем. А завтра обратно.

Саша моргает раз, другой, третий, пытаясь все в голове уложить, а потом просто кидается ему на шею. Он и правда готов ради нее на такое? Она помнит, сколько надо ехать из одного города в другой — в одиннадцать ей это показалось настоящей вечностью, и она помнит, каким уставшим был отец, когда они наконец-то приехали. Ваня ее неловко обнимает, будто боится, его теплые ладони ложатся на ее спину, придерживая — одна между лопаток, другая на пояснице — и выворачиваться ей вовсе не хочется. Она и не собирается. Да ей и не приходится — он в итоге отпускает ее сам, за плечи ее разворачивает и подталкивает в комнату.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— У тебя пятнадцать минут, — заявляет он. — Можешь не причесываться, это можно и в машине сделать. Если через пятнадцать минут ты готова не будешь, мы никуда не поедем.

Десяти хватает: Саша в рюкзачок любимый скидывает самое необходимое, влезает в шорты и футболку, и пишет короткую записку, мол, уехали, ждите обратно не ранее, чем завтра. Когда Ваня снова стучит дважды и потом трижды, она уже готова — они на цыпочках прокрадываются к выходу из дома, тихо-тихо выходят со двора, и минут через десять Ваня уже открывает гараж своим ключом. Машины у него пока нет, но дядя Андрей свою оставил, и ее более чем достаточно. Ключи от машины он находит легко, заводит на раз-два — все идет замечательно.

— Это самое сумасшедшее, что я когда-либо делала, — признается Саша, когда, закрыв ворота за ними, падает на сидение и тянется к ремню, чтобы пристегнуться. Ваня смеется и руку протягивает, чтобы растрепать ее волосы.

— Поверь мне, я тоже более безумных вещей никогда не делал. Но надо же с чего-то начинать.

Над Малаховкой встает солнце, на часах еще нет шести, по радио очередная песня Би-2, которую вроде бы и не учила, а знает наизусть — Саша выкручивает погромче и подпевает, и Ваня присоединяется спустя всего пару строчек. Навигатор послушно прокладывает маршрут до Питера, один поворот, через некоторое время другой — и вот они выезжают на трассу. Ехать через Москву долго, пробки никуда не деваются даже в такую рань, и лучше обогнуть. Быстрее выйдет.

Телефон звонит через час после того, как они выезжают из области.

— Долго же они не замечали, что нас нет, — Ваня хмыкает, тянется чтобы сделать тише радио. Саша ему взгляд убийственный посылает.

— Суббота. Лето. Раннее утро. Они скорее всего только проснулись, — она плечами пожимает, прежде чем на звонок ответить. — Доброе утро, теть Ир.

— Дай угадаю, — в голосе тети Иры уверенность и немного смеха, но и обеспокоенность явно слышна, — ты с Ваней вместе.

— В Питер едем, — подтверждает она. — Раньше выехали, раньше приедем. Завтра обратно. Вы за нас не переживайте, мы разберемся сами.

— Разберетесь, конечно, — тетя Ира вздыхает. — Вы уже большие. Ты мне хоть звони иногда, Сашунь, а то на Ваню особой надежды нет.

— Только на Ваню и надежда, — поправляет она, смеется коротко. — На него и на то что он меня отвезет и привезет в целости и сохранности. Если не на него, на кого мне надеяться?

— А вот напрямую ты мне такого не говоришь, — заявляет он, когда она сбрасывает звонок после «ладно, берегите себя» от тети Иры. Ей смешно. Эта поездка, пусть и затеянная не ради веселья, ощущается почти легко. Она балетки сбрасывает, ноги подбирая, и тянется, чтобы Ваню в щеку чмокнуть. От собственной смелости и боязно, и забавно одновременно.

— Договорились, буду чаще говорить тебе, какой ты чудесный, — заявляет она. — Так пойдет?

— Не забывай еще добавлять что я самый лучший, — он смеется в ответ, не глядя находит ее ладонь и сжимает ее ненадолго. — Не забудешь?

— Не забуду, — обещает Саша. — Верни музыку, лучший в мире братец.

Гагариной она тоже подпевает, на этот раз сама, открывает окно — ветерок снаружи свежий. Ей бы хотелось как можно на дольше растянуть это путешествие и не думать о том, что ждет ее в его конце, но тут уж никуда не деться. У каждого пути должен быть свой пункт назначения, и оттягивать прибытие вечно не получится. Они одно яблоко на двоих едят, потом еще одно и еще одно, остановившись уже где-то далековато за Тверью, пьют на заправке холодный чай, жмурясь довольно и передавая друг другу бутылку. Саше кажется, она начинает понимать, почему в американских фильмах подросткам так нравится куда-то ехать — она от дороги в восторге.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Восторг, впрочем, угасает понемногу, и когда они в город въезжают, у нее руки уже подрагивают, да и петь уже совсем не хочется. Она за свой кулон цепляется беспомощно — Мать должна помочь, Мать не оставит своих детей, когда она им нужна.