Даханавар (СИ) - Ляпин Оле

Сибрис, наблюдая за стараниями своего ученика, сидя у огня попивала травяной отвар, приготовленный ею в маленьком котелке. Иногда она отрывалась от этого приятного занятия, что бы сурово прикрикнуть на Илаю:

— Держи острие вперед во время всего перехода! Не мельтеши!

Впрочем, все ее замечания были справедливы и по делу.

Но сегодня Сибрис придумала для своего ученика новую — особую тренировку. Она предложила, для начала, сделать Илае небольшую разминку для рук, для этого юноше пришлось взять в обе руки по мечу, Сибрис на время передала ему свой.

— Просто помаши ими из стороны в сторону — как ножницами. — сказала она. Через некоторое время, увидев что ее ученик отлично справляется с заданием, Сибрис начала подбрасывать в его сторону небольшие ветки, а Илая этими «ножницами» пытался их отбивать. Потом девушка сняла со своей шеи тонкий платок и сложив его в несколько раз, так что бы ничего нельзя было подсмотреть, повязала его на глаза Илаи.

Сибрис быстро и почти бесшумно передвигалась вокруг своего ученика подбрасывая в воздух новые и новые снаряды, которыми служили собранные тут же сухие ветки, маленькие и кислые дикие яблоки, куски сухой коры. Все эти предметы летевшие с разной скоростью и силой заставляли Илаю более тонко реагировать на приближающуюся неведомую угрозу. Каждый промах Илаи и каждое попадание в него подобного снаряда, учитывалось строгой наставницей и влияло на изначально установленное ею количество очков. Это было похоже на игру, где у Илаи было двадцать пять очков, а Сибрис стремилась хитрыми приемами и подачами лишить юношу концентрации и снизить это число к минимуму. Азарт игры отлично стимулировал Илаю на этой нелегкой тренировке.

— Восемнадцать! — изрекла свой вердикт Сибрис. — Очень посредственно для человека со способностями даханавара, клянусь, моя почившая бабка смогла бы лучше, восстань она из своей могилы. Тебе надо отключить мысли, они мешают тебе реагировать более точно. Даже если ты отвлекаешься на одну маленькую мысль, Илая, ты замедляешься на самый крошечный миг, но этого вполне достаточно, что бы проиграть.

— Но как мне не думать, если я постоянно ожидаю нападения с твоей стороны? — спросил юноша сдвигая повязку на лоб.

— Чувствовать, конечно же! Тебе надо не думать ни о моих действиях, ни о своих, тебе надо их почувствовать и тогда все получится. Доверься своим инстинктам, всегда говорил мне мой отец, очисти свой разум, и ты сразу почувствуешь насколько тебе станет легче. Так что возвращай повязку обратно на глаза и повторим!

В этот раз действительно получилось лучше — всего четыре промашки. Потом они занялись отработкой техники. Сначала Сибрис наступала на Илаю: она наносила направленный удар сверху вниз, а юноша старался блокировать его, затем нападал на Сибрис уже Илая, а она защищалась. Так, не прерываясь, увеличивая скорость и силу ударов, они могли тренироваться часами. Связки, которым обучался Илая были разные, казалось у его наставницы просто неистощимая фантазия, но она всегда учитывала возможности своего протеже и умело направляла развитие боя. Сибрис наносила удары с разных сторон, делала подсечки, пируэты, обманные выпады, а Илая изо всех сил старался их отражать. Когда, что-то не получалось они останавливали тренировку и Сибрис доходчиво объясняла, где ее ученик допустил ошибку. И так повторялось от круга в круг, изо дня в день. Вскоре Илая удостоился первой похвалы. Ему удалось провести отвлекающий манёвр и выбить меч из руки своей наставницы, оставив Сибрис безоружной и уязвимой.

С каждым днем они продвигались все дальше и дальше по карте оставленной для Илаи Шамилем. И с каждым днем Илая все более убеждался в том, что Ибрагим ибн-Тахт не мог подобрать ему спутника лучше, чем эта девушка. Девушка с мягким сердцем и стальной волей. Они почти могли считаться друзьями, но ни один, ни другой почти никогда не рассказывали друг-другу о своем прошлом. Будто, заключили негласный договор уважать молчание друг-друга. Илая удивлялся тому, что даже зная о жизни Сибрис так мало, чувствует сердцем, что знал ее вечно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Лошадей путники уже сменили два раза и теперь ехали стараясь нигде не задерживаться подолгу. Дрога пела их мимо заливных лугов, старых разрушенных башен на зеленых холмах, мельниц и одиноких трактиров. Пару раз им встретились прекрасные в своей чистоте озера: одно маленькое и тихое в лесу, другое — огромное, широко раскинувшееся на равнине. На его берегах стояли маленькие живописные рыбачьи деревни и сёла. Около одной из деревень они остановились передохнуть на пару дней. Сибрис даже разрешила на время прекратить Илае боевые тренировки, заменив их отдыхом на золотистом бережке и купанием. Наслаждаясь этим внезапным отдыхом: солнцем, водой и наблюдением за парящими в синеве небес ласточками, свившими гнезда в песчаных берегах озера, Илая почти забыл о цели их путешествия, ощутив всю глубину беззаботного счастья. Дома на высоких зеленых берегах, белые от меловой штукатурки стены, соломенные крыши, высокие мальвы под окнами, из которых выглядывали прелестные головки поселянок в красных чепцах — все это было похоже на ожившую картину.

Где бы Илая и Сибрис не проезжали, их встречали и провожали босоногие ватаги детворы. От почти взрослых ребят лет одиннадцати-тринадцати, до трехлетних карапузов, все еще сосавших оттопыренные большие пальцы грязных кулачков и удивленно таращившихся на огромных гостей на лошадях и с железными палками за спиной. Ребятня, с пристальным интересом изучала путников, проезжавших мимо их сел, хуторов, деревень. Для них, никогда не покидавших свои родные места, это было целое событие. Илая вспомнил, как когда-то и он со своими друзьями бегал за околицу к тракту, посмотреть на путешественников и торговые повозки, а может и выпросить пару медяков в обмен на малую услугу. И почти везде, куда бы не заводила их дорога, можно было договориться с поселянами и купить провиант, снаряжение, лошадей по выгодной для обеих сторон цене. А потому, Илая и Сибрис никогда не заезжали в большие и малые города, мимо которых вел их путь. Никогда, кроме одного раза.

Это случилось, когда на горизонте уже показались сияющие пики Атласских гор. Дорога, прежде петлявшая между зелеными холмами, вела в Рохайскую долину. Спускаясь с горного массива по долине петляла синяя лента реки Рох. На берегу этой реки во всей своей красе возвышался розовый город Тариза. Город был известен тем, что все его здания были построены из вулканического туфа, что позволяло жителям города не бояться ни зимних холодов, ни летнего зноя. Кроме этого полезного свойства порода, из которой были сложены здания Таризы, имела очень нежный и приятный глазу розовый цвет. Но это не было единственное качество, чем был славен город — Тариза была городом ткачей. Самые дорогие и вычурные ковры, с рисунком из алой, как свежая кровь нити. Этот цвет, секрет которого гильдия красильщиков города хранила в строгом секрете, тоже был гордостью, отличительным знаком качества и подлинности таризского ковра. Тончайшие шерстяные одеяла и пледы из шерсти овец сарго, мягкие как пух и легкие как перо. Для любого путешественника желающего пересечь заснеженные вершины, эти тонкие одеяла были надежным подспорьем в борьбе с ледяными ветрами, свирепствовавшими горном царстве льда и снега. Не раз и не два отважные путешественника рассказывали, что это тонкое шерстяное чудо спасло им жизнь. Сибрис настояла на том, что им необходимо прикупить пару таких одеял, если они желают добраться до горной обители без помех.

Возле городских ворот радостно шумела пестрая, празднично одетая толпа. Многие из прибывших были в масках. Как оказалось, люди со всей долины стремились попасть сегодня в город, что бы повеселиться на грандиозном празднике — Дне Шута. Набравшаяся еще с утра вином, по самые густые усы, стража у городских ворот остужала пыл самых ретивых: "В очередь, так вас и этак! Ишь, вашу мать, ослицу! Куда прешь, бесовское отродье? Порядок! Соблюдайте, порядок!" — доносилось оттуда. В ответ этим окрикам был слышен смех, веселая брань и возбужденный ропот толпы.