Рождение мексиканского государства - Моисей Самуилович Альперович

настоянию Аподака «в соответствии с почтительной просьбой офицеров и солдат» согласился передать всю военную и гражданскую власть генеральному инспектору артиллерии фельдмаршалу Франсиско Новелье, являвшемуся с середины июня также военным губернатором Мехико.

На протяжении июля и начала августа Новелья развил бурную деятельность. Манифесты, декреты, циркуляры следовали один за другим. Новый глава испанской администрации призвал к «войне против предательства, трусости и эгоизма, под лозунгом «победа или смерть!», запретил «подозрительные собрания», политические дискуссии, распространение мятежных воззваний, объявил повторную мобилизацию, доведя максимальный призывной возраст до 60 лет, пригрозил суровыми наказаниями за подстрекательство военнослужащих к измене или дезертирству. Он приказал приступить к усовершенствованию имевшихся и строительству новых оборонительных сооружений, ввел ежемесячный налог на военные нужды в размере 100 тыс. песо, потребовал от населения предоставить лошадей для армии, принял чрезвычайные меры по обеспечению столицы продовольствием и т. д.

Однако все усилия были тщетными. Жители не выполняли директивы властей, не обращали внимания на увещевания и угрозы. Аюнтамъенто и «провинциальная депутация» не скрывали своего отрицательного отношения к действиям Новельи и фактически отказали ему в поддержке. Единственной его опорой оставалась, по существу, сформированная им военная хунта. Сумятица и хаос нарастали по мере приближения «армии трех гарантий». 23 июля она вступила в Куэрнаваку, через неделю заняла Оахаку, установила контроль над всей провинцией Веракрус, за исключением самого порта (там оставался испанский гарнизон под командованием губернатора Давилы). 2 августа войска Итурбиде вошли в Пуэблу, где их торжественно встретил епископ Перес.

Между тем 30 июля в Веракрус прибыл из Мадрида вновь назначенный (по рекомендации Рамоса Ариспе, Мичелены и других мексиканских депутатов в кортесах) руководитель колониальной администрации Новой Испании[17] Хуан О’Доноху. Этот знатный вельможа, занимавший ранее пост генерал-капитана Андалузии, придерживался либеральных взглядов и представлял ту часть господствующих классов Испании, которая понимала невозможность сохранения испанского владычества в Северной Америке в ситуации, когда ряд других ее американских колоний уже добился независимости, а положение метрополии, охваченной революцией, не позволяло мадридскому правительству принять энергичные меры для подавления освободительного движения за океаном.

Видя неизбежность крушения колониального режима в Новой Испании, О’Доноху и его единомышленники стремились к тому, чтобы оно произошло в оптимальных для испанских правящих кругов условиях. С этой целью они пытались по возможности затормозить и ввести в приемлемые для них рамки процесс установления независимости. Поэтому по приезде в Веракрус О’Доноху опубликовал 3 августа обращение к населению, в котором заклинал не спешить, не действовать самостоятельно, а подождать соответствующего решения кортесов, которые не преминут, как он уверял, предоставить Новой Испании желанную свободу{120}.

Однако эти запоздалые призывы не оказали, как рассчитывала группировка О’Доноху, сдерживающего влияния на сторонников независимости, с каждым днем укреплявших свои позиции. В первых числах августа они начали наступление на столицу со стороны Керетаро. 19 августа произошло кровопролитное столкновение у Ацкапоцалько — на ближних подступах к Мехико. В испанских войсках усиливалось разложение, участились случаи дезертирства.

О’Доноху понял, что дальнейшее промедление лишит колониальные власти всякой возможности выступать в качестве договаривающейся стороны. Поэтому он решил начать переговоры с Итурбиде, который, в свою очередь, был крайне заинтересован в том, чтобы «узаконить» свои действия путем договоренности с официальным представителем королевского правительства. В итоге этих переговоров они пришли к соглашению, подписанному в Кордове 24 августа 1821 г.

Кордовский договор подтверждал основные положения «плана Игуала»: признание суверенитета и независимости «Мексиканской империи»; сохранение ее престола за Фердинандом VII или другим представителем династии Бурбонов (в случае их отказа право назначения монарха предоставлялось мексиканскому парламенту); гарантия жизни и имущества уроженцев метрополии; назначение временной правительственной хунты с участием О’Доноху для осуществления законодательной власти до созыва конгресса и разработки конституции. До приезда монарха функции исполнительного органа возлагались на регентский совет, назначаемый хунтой. «Поскольку осуществлению этого договора, — указывалось в его последней статье, — препятствует занятие столицы списками метрополии… дон Хуан О’Доноху обязуется употребить свою власть для того, чтобы добиться вывода этих войск без пролития крови, на основе почетной капитуляции»{121}. Через несколько дней генерал-капитан отдал соответствующий приказ Новелъе.

Кордовский договор вызвал недовольство некоторых представителей колониальной военно-бюрократической верхушки. Новелья под различными предлогами оттягивал эвакуацию гарнизона из Мехико. Губернатор Веракруса Давила категорически отказался подчиниться приказу о прекращении сопротивления. Однако движение за независимость стремительно нарастало. Оно охватило Новую Бискайю, Юкатан, распространилось на генерал-капитанство Гватемалу, где весьма сильно ощущалось влияние мексиканских событий. Аюнтамьенто столицы настаивал на немедленной капитуляции, заявляя о бессмысленности дальнейшей борьбы. Наконец, после состоявшейся 13 сентября личной встречи с О’Доноху и Итурбиде в окрестностях города Новелья согласился выполнить приказ генерал-капитана. 23 сентября испанские войска покинули столицу и направились в Веракрус.

Готовясь к вступлению в Мехико, Итурбиде сформировал в предместье Такубайе временную правительственную хунту. Она состояла из 38 человек, представлявших преимущественно высшую бюрократию, духовенство, военное командование, землевладельческую аристократию. Через несколько дней в столице было объявлено о восстановлении свободы печати.

27 сентября, в день рождения Итурбиде, авангард 16-тысячной «армии трех гарантий» под трехцветным зелено-бело-красным знаменем[18] около 10 часов утра торжественно вступил в город. Впереди на черном коне ехал главнокомандующий в сопровождении штабных офицеров, адъютантов и прочей свиты. Перед триумфальной аркой, сооружённой возле монастыря Сан Франсиско, его встречали «отцы города» — руководители муниципалитета. Итурбиде спешился, и старший по возрасту алькальд преподнес ему на серебряном блюде золотые ключи. Возвратив их алькальду, он продолжал путь к дворцу вице-короля. Проезжая мимо дома своей любовницы Марии Родригес, Итурбиде, всегда склонный к эффектной позе, галантным жестом сорвал с головного убора плюмаж и кинул его на балкон Марии.

Подъехав к дворцу, он поднялся наверх, вышел на центральный балкон и вместе с О’Доноху оставался там, пока не закончился к 2 часам дня парад войск. Каждую воинскую часть толпы жителей, заполнивших улицы и площади, встречали приветственными возгласами. Нарядные дамы с вплетенными в волосы зелеными, белыми и красными лентами бросали с балконов цветы. Энтузиазм достиг апогея при появлении Герреро. Высокий, смуглый брюнет, с короткими курчавыми волосами и живыми черными глазами, он медленно ехал впереди своих отрядов.

После прохождения войск архиепископ Педро Хосе де Фонте отслужил в кафедральном соборе благодарственную мессу, а затем аюнтамьенто устроил банкет в тесть победителей. На следующее утро официально конституировалась правительственная хунта под председательством Итурбиде, обнародовавшая декларацию о независимости «Мексиканской империи». В декларации говорилось, что новое государство «будет основано на принципах, которые главнокомандующий имперской армией трех гарантий мудро изложил в «плане Игуала» и Кордовском договоре»{122}.

В тот же вечер хунта назначила регентский совет из пяти