Москит. Том I - Павел Николаевич Корнев

рассуждает, а когда сосед дома, никогда на ночь не остаётся.

Ладно, чего уж теперь? Надо завтра с ней обязательно увидеться, а то непонятно, насколько их дурацкая практика затянется. Вот ведь Герасим удружил, так удружил. А ещё Альберт Павлович со своим футболом пристал как банный лист!

Я испытал внезапный приступ раздражения и даже злости решительно на всех, оно и немудрено — очень уж насыщенной выдалась неделя, устал невероятно. Мне бы в кровать завалиться, а там хоть трава не расти.

Так и поступил, даже вечерять не стал.

Утром встал ни свет ни заря по сигналу позаимствованного у Миши Поповича будильника. Пиджак оставил висеть в шкафу, ограничился рубахой с коротким рукавом, льняными брюками, лёгкими парусиновыми туфлями и непременной кепкой. Обошёлся без завтрака, первым делом заглянул в ближайшую парикмахерскую и постригся под бокс да ещё побрился, оттуда поспешил в студгородок. Лию застал в общежитии, но толком поговорить не вышло: и самого время поджимало, и она сборы к завтрашнему выезду затеяла, а Инга ей усиленно помогала, в связи с чем барышни только при мне два раза поругаться успели.

Мы условились встретиться во второй половине дня, и я рванул на городской стадион, благо заранее выяснил, что до него от студгородка можно напрямую добраться на трамвае третьего маршрута. Не ближний свет — спортивное сооружение располагалось на границе центра и западных кварталов Новинска, прежде бывать в той округе не доводилось.

Но не заплутал, просто пошёл вслед за компанией молодых людей, которые, несмотря на неоднократные требования кондуктора не нарушать общественный порядок, всю дорогу от института горланили спортивные речовки. Народу на улице оказалось с избытком, преимущественно все двигались в одном направлении, так что не заблудился. Прошёл два квартала и сначала услышал музыку, а после вывернул к футбольному стадиону, неподалёку от центральных ворот которого играл духовой оркестр.

Здесь же стояло несколько палаток с мороженым и прохладительными напитками, а вдоль края площади тянулись два навеса, под которыми разместили длинные столы. Меж стекавшихся ко входу на стадион болельщиков бродили лоточники с папиросами и немудрёной снедью, а ещё тут наблюдался явный переизбыток стражей порядка.

Я заметил легковой вездеход и фургон с эмблемами ОНКОР, ещё среди толпы мелькали белые кители и фуражки постовых. Давненько уже не видел, чтобы мои бывшие коллеги работали рука об руку с сотрудниками полицейского управления, а тут — получите и распишитесь.

Попасть на стадион торопились далеко не все: у рюмочных, коих в соседних домах размещалось не одна и не две, толпились разношёрстные компании болельщиков с пивными кружками в руках. И каково же было моё удивление, когда у арки с вывеской «11 метров» я углядел Альберта Павловича в летнем пиджачке, сорочке с расстёгнутым воротом и легкомысленно сдвинутой на затылок кепке!

Вот это номер!

Институтский консультант отсалютовал мне свободной рукой, а стоило только подойти, и он поставил на поднос проходившей мимо официантки пустую кружку, взамен взял две полных.

— Запиши на мой счёт, Катенька, — небрежно бросил Альберт Павлович, передавая одну мне.

Я отказываться не стал и даже отпил, прежде чем спросить:

— А не рановато начали?

Куратор лишь улыбнулся в ответ и обвёл рукой толпившихся тут же болельщиков.

— Не в моих принципах ставить светские условности выше объективной необходимости. — Он приложился к запотевшей кружке и добавил: — И атмосферы спортивного праздника.

— И за кого болеем? — уточнил я, зная, что сборная института в городском первенстве участия не принимает.

— Играют «Факел» и «Машинист». Сам решай, кто тебе ближе: пожарная охрана или железнодорожники.

Мне не было ровным счётом никакого дела ни до тех, ни до других, я бы и матч с превеликим удовольствием проигнорировал, да куда там! Допили пиво, отправились на стадион, на трибунах которого яблоку некуда было упасть. Все билеты были распроданы, но у Альберта Павловича оказался выкуплен абонемент на две персоны.

Места нам достались не из худших, поднявшееся над домами солнце светило со спины и не слепило глаза, но и так очень скоро я начал обливаться потом. Трибуны размеренно гудели, то и дело взрываясь оглушительными криками, а вопли «судью на мыло!» зачастую перекрывали даже речовки организованных групп болельщиков.

Альберт Павлович голосил ничуть не тише остальных, то и дело вскакивал на ноги и размахивал руками, всецело захваченный той самой «атмосферой спортивного праздника», а вот я, дабы не провести два часа совсем уж бездарно, то начинал экспериментировать с заземлением, пытаясь выявить в толпе других операторов, то постукивал пальцами по лавке, стремясь выдать три удара одной рукой и четыре другой. Матч меня занимал мало. Точнее — не занимал вовсе.

Но самым печальным оказалось то обстоятельство, что после игры пришлось возвращаться в уже знакомое питейное заведение с вывеской «11 метров».

— Тут институтские собираются, — пояснил Альберт Павлович. — Лаборанты и аспиранты, стажёры, вахтёры, младшие научные сотрудники, молодые преподаватели. Публика специфическая, но ты впишешься.

Мы подошли к буфету, и куратор выложил на прилавок пятёрку, закрыл долг и попросил налить нам ещё по кружке светлого. После двух часов на солнцепёке, возражать против выпивки мне и в голову не пришло. Пожалуй, имело смысл ограничиться квасом или газированной водой, но, как в своё время выразился Карл, «выламываться из компании» точно не стоило. Научный факт, ага.

Болельщики только-только начали подходить со стадиона, я заметил сразу несколько знакомых лиц. Узнал лаборанта, вечно решавшего шахматные этюды, пару аспирантов из актива военной кафедры и одного из ведших семинары по логике стажёров, да ещё мне отсалютовали кружками коллеги из службы охраны.

Мы с Альбертом Павловичем вышли в заставленный столами внутренний двор, и я спросил:

— А точно надо тут своим становиться?

— Всенепременно, — подтвердил куратор. — На первых порах я тебя подстрахую, заодно с завсегдатаями перезнакомлю, но с началом учебного года буду вынужден на более перспективное направление переключиться.

«В три раза более перспективное?», — захотелось съязвить мне, памятуя о стремлении Альберта Павловича войти в некий клуб тридцать третьего румба, но вовремя прикусил язык. Правда, отвертеться от обязанности становиться завсегдатаем в «Одиннадцати метрах» всё же попробовал.

— А как же Иван?

— У него свой фронт работ, — отрезал Альберт Павлович и вздохнул. — Пётр, ты пойми: не в моих принципах нагружать людей бессмысленными заданиями или требовать от них жертвовать своим личным временем без всякой последующей отдачи. Я, конечно, могу просто приказать, но оглядись по сторонам и скажи, что ты