Прикажите мне, принцесса (СИ) - Хаимович Ханна

— Им что-то пообещали, — заметил Эреол. — Признаться, не ожидал… Власти фактически признали свою неправоту. Значит, решили не рисковать и принять в расчет мнение этих людей. Странно. Не думал, что они настолько не уверены в своей способности подавить протест.

— Этого мало. Это капля в море, — передернула плечами Элейн.

— Мечтаешь о революции, госпожа Вирузим? — усмехнулся колдун. — Может быть, нам еще удастся ускорить ее наступление. Если объединимся с реваншистами… Когда там возвращается София?

***

Первая половина пути пролетела незамеченной.

София все еще была там, в недавних воспоминаниях. Видела искрящиеся под оранжевым солнцем морские волны, чувствовала ладонями теплые и гладкие деревянные бортики бартога, слышала крики птиц, всплески воды, из которой выпрыгивали летучие рыбы, звонкий говор Детей моря… Ей необходимо было увидеться с Даиз и Мардой, и она, не дожидаясь, пока приемная мать сможет приехать, вымолила у кухарки Ириз пару выходных. Благо Кадмар находился не так уж далеко от Обрыва, а у побережья постоянно можно было встретить корабль кого-то из знакомых торговцев.

Услышав, что зелье не действует примерно в половине случаев, Марда долго хмурилась, теребя в толстых пальцах бахрому пестрого платка. Она заметно растерялась. Даиз сокрушенно качала головой, и София подумала, что переоценила возможности местной знахарки. Получается, Итилеан был прав в своем недоверии. Это Софии, видимо, по детской еще привычке казалось, что старшие опекунши из Детей моря могут почти все. А теперь…

Она не была здесь около тридцати дней. И за это время просторный пестрый шатер на бартоге стал теснее и беднее, огромные торговые корабли из недосягаемо роскошных блестящих гигантов сделались всего лишь удобным средством передвижения, сияющие украшения от Детей моря потускнели, а сами Дети моря превратились просто в деревенское племя. Да, многочисленное, развитое, непревзойденное в торговле и промыслах, связанных с дарами океана, но все равно деревенское. Ограниченное. В чем-то отсталое, в чем-то закоснелое. И не было ничего удивительного в том, что знахарка этого племени не могла создать совершенное зелье, которое работало бы без сбоев. Ведь деревенские рецепты и снадобья всегда уступают зельям и вадритам опытных колдунов…

Одним словом, София повидала названную мать и братьев, поразилась тому, насколько изменилось восприятие родных мест, но решения своей проблемы так и не получила.

И все равно это были два прекрасных дня.

Дорога от побережья до Кадмара заняла все утро. Дилижанс остановился в центре города. Предстоял пеший путь к дворцу-горе.

Солнце еще стояло довольно высоко, но день уже клонился к вечеру, и на узких улочках, окружающих центральную площадь, залегли глубокие тени от подвесных садов. Сумка была совсем легкой. София стремительно шла к дворцу — заблудиться при всем желании не смог бы никто. Вот и Жабьи пруды — неблагозвучное название отмечало на картах несколько соединенных в цепь круглых озерец, утопающих в зелени. У одного из них виднелся небольшой постоялый двор, наполовину скрытый роскошными зарослями веретт. Они росли вплотную к дороге.

София не заметила, в какой момент из аллеи под ветвями появилась высокая девушка с медно-рыжими волосами, закутанная в простую дорожную накидку. Лишь когда незнакомка встала на пути, София очнулась.

— Позвольте…

— Подожди… принцесса София Молион, — произнесла в ответ рыжая.

Земля на миг покачнулась. София почувствовала, как подпрыгнуло сердце.

Что происходит? Неужели в помощнице кухарки настолько легко узнать принцессу? Или над ней… над ней давно уже попросту насмехаются? Преданный Кервелину двор, преданный Кервелину город, в котором давным-давно с первого взгляда узнали Софию Молион в помощнице кухарки и теперь потешаются, глядя, как она пытается плести какие-то интриги в компании пятерых не самых влиятельных придворных и с помощью бесполезного зелья. Нет, это невозможно, но… но так же невозможно и появление рыжей незнакомки, властно требующей пройти за ней. Кто эта девица? Разве что ее послали реваншисты… но зачем им это?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Не нужно бояться. Я просто хочу поговорить. Зайдем на постоялый двор. Этот разговор не для посторонних ушей.

— Кто вы такая? Почему называете меня принцессой? С вами все в порядке? — дрожащим голосом произнесла София, пытаясь взять себя в руки.

— Твоя старшая сестра. Помнишь, как называла ее Лейм?

София снова вздрогнула. Кто мог помнить об этом детском прозвище, возникшем оттого, что она не могла правильно произнести имя Элейн в свои три года? Наверное, кто-то мог. Няньки… Мать… Эта рыжая девица не была ни нянькой, ни королевой Вистарией. И все же явно знала больше, чем простая посторонняя. София сжала пальцы в карманах накидки в кулаки и подумала, что она, похоже, проклята. Ее способен вывести на чистую воду любой, кто задастся такой целью. Сначала Итилеан, теперь эта… Широкое лицо незнакомки вдруг смазалось, и только потом София поняла, что это из-за навернувшихся слез.

— Пойдем.

Девица, утверждающая, что является ее сестрой, взяла Софию за руку и повела за собой. София уже не сопротивлялась. Отчаяние лишило ее этой способности. Хотелось расплакаться навзрыд, спрятаться в темный угол, пожаловаться кому-то более сильному, способному разрешить это недоразумение в считанные мгновения… способному вышвырнуть эту самозванку прочь и показать Софии настоящую сестру. Это было слишком жестоко — разбить две иллюзии одним махом. Иллюзию тайны и призрачную надежду найти Элейн.

…Хлопнула дверь, и София, глотая слезы, огляделась. Ее привели в длинную комнату с низким потолком и ветхой деревянной мебелью. Сквозь крохотное окно проникало немного дневного света. И в этом свете взгляд невольно выхватил сообщника рыжей девицы. Высокого мужчину с длинными черными волосами, небрежно опершегося о стену.

— Эреол?! — вырвалось у Софии. Обоих колдунов знали слишком хорошо, чтобы не узнать.

Даже в полутьме. Даже спустя десять лет.

— Ты что, снял личину? — тревожно поинтересовалась рыжая.

— Ты посмотри на нее, — кивнул Эреол на Софию. — Ты ее до смерти напугала.

И, не произнеся, больше ни слова, он поднял руку. Лицо незнакомки снова смазалось, очертания фигуры поплыли… и спустя мгновение перед Софией стояла совершенно другая девушка.

Невысокая, с темными волосами, повторяющими прическу рыжей. И черты… эти неуловимо знакомые большие карие глаза, прямой нос… а вот брови другой формы — наша лидинни Совершенство опустилась до выщипывания? Сколько раз София слышала самоуверенные слова «Я такой родилась, значит, невозможно быть лучше!» в ответ на предложение гувернантки изменить цвет волос, к примеру, сделав их темнее, как у всех Молионов, или подобрать одежду других оттенков, лучше подчеркивающих цвет лица. Мама тогда смеялась, а сама София еще толком не понимала, хорошо это или плохо, и радовалась, что никто хотя бы не ссорится…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Воспоминания оборвались. София поняла, что уже готова признать в этой девушке сестру.

Элейн тогда ушла с Эреолом. И если эти двое не самозванцы, значит, маска рыжей незнакомки — какая-то личина.

— Скажи мне, где, — медленно заговорила София, — где мы закопали сшивку из листков, на которых рисовали карикатуры на учителя Нусса и гувернантку мадам Сен-Фаль?

— Мы не закопали ее, а подвесили на леске над провалом. Это было в день, когда Цветочный внутренний двор наполовину обвалился и открылась дыра в земле… Потом, через пару декателей, мы проскользнули туда — а провал так и не заделали, все ресурсы уходили на войну, и его просто прикрыли досками, — но лески не оказалось на месте. И мы так и не узнали, свалилась наша сшивка вниз или ее кто-то похитил, — уверенно произнесла Элейн. Потом помолчала и добавила: — А фамилия учителя была не Нусс, а Нуст. Нусс — это персонаж из книги.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

София зажмурилась. Волна радости и облегчения захлестнула ее с головой. Никто не мог знать таких подробностей. Никто! И никто не мог предвидеть, какой вопрос она задаст «сестре», чтобы убедиться, что Элейн — это действительно Элейн. Никто не мог выучить наизусть все мелкие эпизоды их совместного детства, особенно позднего, уже осененного войной, с урезанными занятиями и предоставленностью самим себе…