Дети Хурина. Нарн и Хин Хурин - Джон Толкин

Между тем Глаурунг смутной громадой в тумане прополз мимо Маблунга: двигался он быстро, ибо могуч был Змей, и при том проворен и гибок. А Маблунг с превеликой опасностью для жизни переправился вброд через Нарог; часовые же на вершине холма Амон Этир заметили приближение Дракона и преисполнились страха. Сей же миг повелели они Морвен и Ниэнор, не споря, садиться на коней, и приготовились уже бежать на восток, как было им приказано. Но пока спускались они с холма на равнину, недобрый ветер принес к ним клубы испарений и вонь, для лошадей нестерпимую. И вот, ослепшие в тумане и обезумевшие от ужаса среди драконьего смрада, кони понесли: мчались они стремглав, врассыпную, не разбирая дороги; стражи наталкивались на деревья и расшибались едва ли не до смерти, либо тщетно искали друг друга. Ржание коней и крики седоков достигли слуха Глаурунга – и остался он весьма доволен.

Один из эльфийских всадников, пытаясь справиться с конем в густом тумане, заметил вдруг, как мимо пронеслась Владычица Морвен – серым призраком на обезумевшем скакуне; но она исчезла в мареве, взывая: «Ниэнор!», и более ее не видели.

Когда слепой ужас овладел всадниками, конь Ниэнор, что мчался не разбирая дороги, споткнулся – и сбросил всадницу. Рухнула она на мягкую траву и ничуть не пострадала, а, поднявшись на ноги, обнаружила, что затеряна в тумане одна-одинешенька – ни коня, ни спутника. Но сердце ее не дрогнуло, и задумалась она, и решила, что нет смысла идти на крики, ибо голоса звучали со всех сторон, однако все слабее и слабее. Разумнее показалось ей пробираться к холму: туда всенепременно вернется Маблунг, прежде чем отправляться в обратный путь – хотя бы для того только, чтобы удостовериться: никого из отряда на вершине не осталось.

Так, идя наугад, отыскала она Амон Этир по тому, как повышалась земля под ее ногами: а холм и впрямь находился неподалеку. Медленно поднялась она по тропе с восточной стороны. Пока взбиралась она все выше, туман постепенно редел, и вот, наконец, добралась она до вершины – и вышла в солнечный свет. И шагнула она вперед и поглядела на запад. А там, прямо перед ней, нависла громадная голова Глаурунга, что заполз на холм с другой стороны; и нежданно-негаданно встретилась девушка взглядом с глазами Дракона, исполненными смертоносной злобы: ужасен был взор этих глаз, вобравших в себя пагубный дух Моргота, повелителя Дракона.

Ниэнор наделена была сильною волей и стойким сердцем и некоторое время противостояла Глаурунгу, но он призвал на помощь свою магическую силу.

– Что ищешь ты здесь? – вопросил он.

И, принужденная ответить, молвила девушка:

– Ищу я лишь некоего Турина, что жил здесь какое-то время. Хотя, может статься, он мертв.

– Мне о том неведомо, – отозвался Глаурунг. – Его оставили здесь защищать женщин и тех, кто слаб; когда пришел я, он бросил их и спасся бегством. Хвастун и трус, вот каковым он мнится мне. На что тебе такой сдался?

– Ты лжешь, – молвила Ниэнор. – Дети Хурина – кто угодно, но не трусы. Мы тебя не страшимся.

И рассмеялся Глаурунг, ведь так дочь Хурина выдала себя его злобе.

– Тогда глупцы вы оба, и ты, и твой брат, – промолвил он. – И похвальба твоя тщетна. Ибо я – Глаурунг.

И вынудил ее Дракон смотреть на него глаза в глаза, не отрываясь, и воля ее словно оцепенела. И померещилось ей, будто солнце потускнело и все кругом померкло; медленно сомкнулась над ней великая тьма – и заключала та тьма в себе пустоту; отныне Ниэнор ничего не знала, ничего не слышала и ничего не помнила.

Долго Маблунг разведывал чертоги Нарготронда, насколько позволяли темнота и смрад, и ни единой живой души там не нашел: ничего не зашевелилось среди костей и никто не ответил на его крики. Наконец, измучившись душой в этом жутком месте и страшась возвращения Глаурунга, он вернулся к Вратам. Солнце клонилось к западу, и Фарот за его спиною ронял темные тени на террасы и на бурную реку внизу; но вдалеке под курганом Амон Этир Маблунг словно бы различил зловещие очертания Дракона. Еще труднее и опаснее, чем прежде, оказалась переправа через Нарог – ибо спешил Маблунг, подгоняемый страхом; и едва добрался он до восточного берега и укрылся под откосом чуть в стороне, как подоспел и Глаурунг. Однако ж теперь полз он медленно и осторожно, ибо пылавшее в нем пламя ныне чуть теплилось, иссякла великая его сила и хотелось ему отдохнуть и поспать в темноте. Извиваясь, преодолел он поток и скользнул к Вратам, подобно гигантской, мертвенно-бледной змее, и брюхо его сочилось слизью, оставляя на земле липкий след.

Перед тем же как скрыться внутри, обернулся он и по глядел назад, на восток; и донесся из его утробы смех Моргота, еле слышный, но жуткий, словно эхо злобы из черных бездн в дальней дали. А затем послышался голос, холодный и низкий:

– Вон ты где – схоронился под откосом словно мышь-полевка, о могучий Маблунг! Дурно исполняешь ты Тинголовы поручения. Поспеши-ка к холму, да погляди, что ста лось с твоей подопечной!

И Глаурунг уполз к себе в логово, а солнце между тем село и землю укрыли зябкие вечерние сумерки. Маблунг же поспешил назад к кургану Амон Этир, и пока поднимался он к вершине, на востоке зажглись звезды. На их фоне различил он темную и недвижную, точно каменное изваяние, фигуру. Так и стояла Ниэнор, и ничего не услышала она из того, что говорил ей Маблунг, и ни словом ему не ответила. Наконец он взял девушку за руку, и она встрепенулась, и позволила увести себя прочь; пока Маблунг держал ее руку в своей, она шла следом, а когда выпускал ее пальцы, останавливалась и застывала на месте.

Великое горе и замешательство охватили Маблунга, но не было у него иного выбора, кроме как вести Ниэнор вот так, за руку, далеким путем на восток – одному, без спутников, не надеясь на помощь. И побрели они, словно во сне, и спустились на равнину под покровом ночи. Когда же вновь рассвело, Ниэнор споткнулась, рухнула наземь, да так и осталась лежать неподвижно; а Маблунг в отчаянии уселся рядом.

– Не зря страшился я этого поручения, – сетовал он. – Ибо сдается мне, станет оно для меня последним. Погибнет в глуши это злосчастное дитя человеческое, а вместе с нею и я; имя же мое заклеймят в Дориате презрением; если, конечно, об участи нашей прознают хоть что-нибудь. Все прочие, несомненно, убиты; пощадили лишь ее, да только не из сострадания.

Там нашли их трое воинов отряда, что бежали прочь от Нарога при появлении Глаурунга, и после долгих скитаний, когда развеялся туман, вернулись к холму; и, никого на вершине не обнаружив, принялись искать путь назад. Тогда в душе Маблунга воскресла надежда, и дальше двинулись они вместе, сворачивая то севернее, то восточнее, ибо на юге обратной дороги в Дориат не было, а с тех пор, как пал Нарготронд, стражам переправы запрещено было перевозить кого-либо через реку, кроме как со своей стороны.

Медленно продвигались путники – как если бы вели измученного ребенка. Но по мере того, как удалялись они от Нарготронда и приближались к Дориату, мало-помалу к Ниэнор возвращались силы и она послушно шла часами напролет, пока вели ее за руку. Однако ж расширенные глаза ее не видели ничего, и слух ее оставался замкнут, а уста не произносили ни слова.

Наконец со временем, спустя много дней, приблизились они к западной границе Дориата чуть южнее Тейглина, чтобы пройти ограждение малой земли Тингола за Сирионом и так добраться до охраняемого моста близ места впадения Эсгалдуина. Там до поры они остановились и уложили Ниэнор на травяное ложе, и смежила она веки, чего доселе не делала, и, по-видимому, уснула. Тогда прилегли отдохнуть и эльфы, и, будучи измучены усталостью, даже часовых не выставили. И напала на них, застав врасплох, банда орочьих охотников – много таких рыскало ныне в том краю, все ближе подбираясь к границам Дориата. В разгар сражения Ниэнор внезапно вскочила на ноги, точно разбуженная ночной тревогой, и с криком бросилась в лес. Тогда орки развернулись и устремились в погоню, а эльфы – за ними. Но странная перемена произошла с Ниэнор: теперь она обогнала их всех – мчалась она как лань между дерев, только волосы струились по ветру. Орков Маблунг и его спутники настигли очень скоро, перебили их всех до единого и поспешили дальше. Толь ко к тому времени Ниэнор уже исчезла, точно призрак, и так и не удалось эльфам найти ни ее саму, ни следов ее, хотя проискали ее много дней и прошли далеко на север.

И вот, наконец, согбенный стыдом и горем Маблунг возвратился в Дориат.

– Выбери нового предводителя своим охотникам, го сударь, – сказал он королю. – Ибо я навеки обесчещен.

Отвечала Мелиан:

– Нет, Маблунг, отнюдь. Ты сделал все, что мог, и никто другой из числа королевских слуг не справился бы лучше. По несчастливой случайности столкнулся ты с силой, с которой не совладать тебе, да и никому из живущих ныне в Средиземье.

– Я послал тебя за известиями, и ты узнал все, что можно, – промолвил Тингол. – Не по твоей вине тем, кого известия эти касаются ближе прочих, уже не дано их услышать. Воистину горестный конец постиг ныне все семейство Хурина, но не на твоей совести эта беда.