Доверие - Димитр Ганев

чадрой. Глаза из-под чадры смотрели на него с тревогой.

— Уважаемые, сегодня я принимать не буду! — решительно сказал доктор. — Идите в больницу. А вы, — обратился, он к женщине, — пройдите! — И распахнул перед нею дверь.

— С рассвета ждешь, ждешь… Ну, доктор, ну, пожалуйста! — всхлипнула пожилая женщина и попыталась его остановить, но он захлопнул дверь перед ее носом и засеменил по лестнице.

Пациенты продолжали кричать, охать, просить, но доктор, не слушая, спешил наверх, вслед за женщиной, пришедшей так внезапно, так неожиданно.

— Госпожа, — сказал Кабаков, испытующе глядя на Асину, — у меня предчувствие, что вы принесли недобрую весть. Прошу!

Асина перешагнула порог прихожей, но пес, лежавший на овечьей шкуре, зарычал, и она отпрянула.

— Не бойтесь, госпожа. Гот, тихо, успокойся! Проходите, проходите, он не тронет.

Кабаков распахнул дверь просторного холла. Со стен на Асину смотрели стеклянные глаза оленя с ветвистыми рогами, белочки, хищные птицы.

Они прошли по персидскому ковру, потом доктор отпер массивную дверь своего кабинета. Учтиво и в то же время растерянно предложил он Асине стул и, сев напротив, выжидательно уставился на нее.

К Кабакову ее послал подпоручик Занин: она могла бы кое-что выведать об этом коварном и хитром человеке в белом халате. План подпоручика сводился к следующему: Асина в полной тайне отправляется в город. Оставшийся охранять дом маленький Дими, однако, сообщает «тайну» тем, кто непременно ею поинтересуется, сказав, что тетя поехала к доктору. Часом позже Занин тоже отправится в город, но так, чтобы кто интересуется «догадался», что подпоручик за нею следит. Доктору же она откроет цель своего визита — беспокойство из-за распространившегося в Краснове слуха, что в реке около лесопилки найден убитый солдат.

— Вас что-то беспокоит? — Асина чувствовала пронзительный взгляд Кабакова. — Постарайтесь, уважаемая, прогнать смущение, с которым вы переступили порог моего дома. Чувствуйте себя как с близким человеком! Госпожа, что-нибудь случилось?

— Это правда, доктор? — вымолвила она, дрожа, — В Краснове ходит слух…

— Да, дорогая, — сказал он весело, с облегчением, оттого что тревожился напрасно.

Он протянул руку к письменному столу, пододвинул шкатулку, взял трубку и стал набивать ее табаком. Наконец закурил и, затягиваясь с подчеркнутым наслаждением заядлого курильщика, сказал:

— Да, госпожа, к нашей общей радости, Саир жив!

В мучительном напряжении ждала Асина, не скажет ли доктор, что случилось с солдатом. Она смотрела на него безмолвно, смущенно и глуповато, будто ее поставили перед судьями и у нее не было сил отвечать на их вопросы.

— Я и сам собирался повидать вас, — Доктор понизил голос, облокотившись на письменный стол. — Надо выполнить его поручение.

— Где он? — прошептала Асина.

— Будет здесь на днях. Через одного человека он попросил меня связаться с вами. Понимаете, он не может оставаться на нашей территории и собирается перейти границу.

— Что он там станет делать?!

— Прежде выслушайте. Не знаю, что он накопил и сколько, но там понадобятся средства, уважаемая госпожа. Там ценится только золото и он хочет взять его. Риск есть, но с моей помощью вы могли бы…

— О каком золоте вы говорите?

— О вашем, дорогая! — Кабаков склонился к ней. — Оно будет необходимо вам — вы ведь тоже уедете. Разумеется, переждав какое-то время.

— Но мне не нужно золота, доктор! Если я и просила о чем-то аллаха, то только о жизни, о спокойной жизни, а не о золоте!

Асина выпрямилась. Ей захотелось встать, подвигаться, побороть смущение, словно приковавшее ее к стулу. Она подошла к окну, посмотрела сквозь двойные стекла: густой сад, яблони, усыпанные плодами, бассейн, беседка, живая изгородь. На той стороне улицы — крутой склон с зелеными пятнами тонких сосенок, крепко уцепившихся корнями за синие скалы. «Борьба за жизнь, — подумала Асина. — Такая же, как и у людей, но без зависти, без злобы и алчности! Что задумал этот человек?» — спрашивала она себя, глядя на самшитовый глобус, зеленой дугой отражавшийся в оконном стекле.

— Итак, что вы решили, уважаемая? — вернул ее к действительности тонкий голос доктора.

Асина обернулась. Склонив плешивую голову, он снова набивал трубку. Вблизи голова его выглядела неестественно вытянутой, три глубокие морщины перерезали лоснящееся голое темя.

— Согласен с вами, мне тоже золота не нужно, — продолжал Кабаков. — Но ваш муж в беде, мы должны ему помочь.

— Что вы сделали с солдатом, господин Кабаков?

Вопрос заставил доктора откинуться на спинку стула — он ждал, что услышит наконец, где спрятано золото, а она вдруг — о солдате.

— Я ждал этого вопроса. Парень в надежном месте!

— Говорят, около лесопилки нашли в реке убитого солдата, — сказала Асина уже другим, более спокойным и ровным тоном.

— Слухи, дорогая. Должны же люди как-то себя развлекать. Не слушайте их, подумайте лучше о своем будущем. Впрочем, вы уйдете с Саиром? — Кабаков посмотрел на нее из-под опущенных бровей. — Рискнули бы?

— Нет, — ответила Асина решительно.

— Прекрасно. Останетесь в Краснове? После известия о том, что ваш супруг сбежал за границу? — Кабаков осторожно возвращался к разговору о доме в Пловдиве и о своем предложении взять к себе Асину экономкой. — Да вы сознаете, какому террору подвергнут вас там, в Краснове? Нет, дорогая, я вас не оставлю. Можете рассчитывать на меня, как на близкого, очень близкого человека! И чем раньше вы покинете Красново, тем лучше. Можете уже сейчас продать какие-нибудь ценные вещи. — Кабаков в волнении поднялся со стула. — И надо отдать Саиру — вы меня понимаете, не правда ли? — то, что ему необходимо будет за границей. Вам, дорогая, не нужно золота. У меня достаточно средств.

— Доктор, ну как вы можете? Саир еще жив, еще здесь, а мы его хороним! — сказала Асина, чувствуя, куда клонит доктор. Пора было уходить. Она покачала головой: — Если у Саира и есть золото, пусть он лично мне скажет где. Я принесу ему. А что касается Пловдива, господин Кабаков, рано еще об этом говорить. Подождем, посмотрим, как сложатся у Саира дела. Нас ведь никто не подгоняет, правда?

— Вы правы, госпожа. Никто нас не подгоняет, мы можем подождать.

— Смеркается, — сказала Асина, глядя в окно, — мне пора.

— Поедете в Красново?

— Не на чем. Заночую в гостинице. У меня там номер, а завтра…

— Но зачем же в гостинице?! — Кабаков развел руками. — Здесь у меня столько комнат! Прошу вас, останьтесь.

— Не забывайте, что я считаюсь магометанкой, доктор, и что я — жена Саира Курталиева, который жив.

— Да, да, — вздохнул Кабаков. — Вы правы. В каком вы там номере?

— В третьем.

— В третьем. И все-таки, если что-то будет нужно… — Его глазки ощупывали ее белую шею, которую украшало золотое монисто.

Асина протянула доктору руку:

— До свидания,