Рыцарь Шестопер. Новый дом - Фёдор Соколовский

Но вслух он сказал иное:

– Хорошо, раз такое дело. Подумаю и уже завтра дам ответ.

Докладчик вроде ничем не выдал своего недовольства, но его глаза заблестели от злости и досады. Тогда как перст самодержца милостиво разрешил говорить следующему члену Совета.

Флорыч. Тоже герцог, тоже родственник короля и тоже не знающий о нелюбви того к подхалимам. Официальную должность первого советника он занимал целых девять лет, и такое долгое пребывание возле него этого человека изрядно утомило Ярослава. Он давно подыскал кандидатуру на пост первого советника и только ждал весомого повода для отправки герцога Флорыча в отставку. Потому что, по сути, упрекнуть советника было нечем. Разбирался он в вопросах сельского хозяйства, мануфактур и ремесленных гильдий отлично, на взяточничестве крупных размеров не попадался, королевское семейство любил и уважал. Да и за честь королевства был готов рвать глотку кому угодно.

Зато был падок на лесть, даже чрезмерную.

Маленький, круглый, лысый, зато всегда восторженно улыбающийся и вечно до приторности приветливый со всеми, кто соответствовал его рангу. Правда, подчиненных он умудрялся гонять строго, карал жестоко, отдавал за хищения под суд и настаивал частенько на смертной казни проштрафившегося чиновника. И те его боялись почище, чем смерти в подвалах всесильного Тайного Погляда.

– Ваше совершеннейшее величество! – начал он как обычно, маслено улыбаясь и умудряясь поклониться сидя на стуле. – Счастлив видеть вас в полном здравии, молодеющим день ото дня и…

– Короче, Флорыч! – не выдержал король, прерывая набившие оскомину велеречия. – Иначе остальным некогда будет высказаться. И я верю, что ты меня обожаешь. Поэтому давай кратко и только по существу.

Герцог чуть не заплакал от досады, но собрался с духом и дал развернутую справку по делам своего ведомства. В финальной части коснулся одного дела по ремесленным гильдиям:

– Разгорелся скандал среди кузнецов. Некий Павлентий из Вищина успел в столичном магистрате получить бляху первенства на производство придуманных им тележек и тачек. Знаки налога тоже сразу оформил, все чин чином. Да только с опозданием на день свои бляхи первенства попытались получить еще несколько кузнецов, причем на точно такие же тележки. Когда им отказали, возмутились, устроив чуть ли не мятеж на площади Гильдий. Утверждали, что идея была украдена у них, требовали суда над Павлентием и его казни. Пришлось успокаивать смутьянов силами гарнизона.

– А-а-а, – протянул монарх. – Припоминаю… Шумели очень сильно…

– О, я всегда восторгался совершенной, уникальной памятью вашего величества! Вас надо ставить в пример всем школярам, всем студентам, всем…

– Хватит! – рявкнул Ярослав. – Что там с мятежниками?

– Ну-у-у… – Флорыч скорее притворялся смущенным или испугавшимся королевского гнева. – Удалось довольно быстро разобраться, кто прав, кто виноват. Потому что кузнец Павлентий на несколько дней раньше получил бляху первенства в самом Вищине. Его поделки невероятно быстро распространились, дошли до столицы, и самые ушлые кузнецы решили присвоить себе идею. Не получилось, виновные в преднамеренном обмане наказаны.

– Рад, что справедливость восторжествовала, но зачем мне вообще знать о бытовой неурядице среди кузнецов?

– Мм!.. Как ваше величество умеет ухватить главную суть любого доклада! – закатил глаза герцог в искреннем восторге. Но, заметив, что монарший кулак поднимается для удара по столу, с готовностью продолжил: – Дело непосредственно касается римских шпионов, покушения на вас некоего рыцаря Шестопера и побега этого Шестопера из королевской темницы. Оттуда еще никто не убегал никогда, и все благодаря вашему постоянному вниманию к…

– Дальше!

– Да-да… вот… Доверенные информаторы мне сообщили, что этот Шестопер на самом деле и был главарем всей огромной банды римских татей. Именно через него было задумано пробиться в высшее общество нашей столицы, пробиться с помощью подношений к трону, а потом и умертвить ваше священное тело… – Говорящий не справился с эмоциями искреннего сопереживания и громко сглотнул. Потом высморкался в платок под утомленное фырканье остальных членов Совета и продолжил с задором: – Но для подарков нужны огромные средства, полученные официально…

– Ты-то откуда про это знаешь? – вполголоса, но с явным ехидством проворчал маршал Лещук. Но был всеми, по разным причинам, проигнорирован.

– …а где их взять? Вот римляне и передали своему резиденту идею о повозках, а тот блестяще ее реализовал, получая львиную долю от продаж и передачи прав на производство. Мало того, как только ручеек золота стал нарастать, вышеупомянутый рыцарь подло предал своих подельников, тем самым втираясь в полное доверие как к своему князю, так и ко всем остальным патриотам нашего великого королевства. Следующий шаг главного резидента: он отправляется в столицу. Причем для прикрытия он устроил сговор с русской миссией от князя Алексия Берлюты. Те согласились с его преступным замыслом и стали во всем помогать…

Король и в самом деле имел отличную память, он скороговоркой перечислил:

– Этого рыцаря разоблачили, арестовали, посадили в тюрьму, но он сбежал. Его ищут. Но от меня-то в таком случае что надо?

– Следует немедленно арестовать всех сообщников вражеского резидента! – пылко заявил Флорыч, подпрыгивая от азарта и возбуждения на стуле. – Всех, всех арестовать! Начиная с кузнеца Павлентия и заканчивая всем составом русской миссии! Еще ему помогали баннерет Айзек Молнар с подчиненными ему рыцарями. Особо замешан в этом грязном деле великий волхв Вищина, хитрый старикашка Гонта. Его бы вообще не помешало немедленно сжечь на костре на площади Развлечений…

– Поддерживаю! – неожиданно встрял все тот же маршал Лещук, бесстрашно приняв на себя особо косой взгляд докладчика.

– …Также надо примерно наказать и молодого князя града Вищин, под боком у которого творились и продолжают твориться подробные безобразия. И я уверен, что под мудрым руководством вашего величества, под недреманным оком вашего ума и несоизмеримым изяществом вашей непревзойденной логики…

– Хорошо, Флорыч! Хорошо! Я тебя понял! – оборвал Хорфагер бурный поток подхалимажа. – Разберемся, подумаем… Других послушаем… И сейчас пусть продолжит наш вечно скучающий граф Жулин.

– Скучать некогда, ваше величество, – незамедлительно отозвался тот, распахнув глаза и словно выпадая из дремы. – Просто приходится даже во время важнейших государственных дел заниматься скучными для всех вас цифрами. И считать, считать, считать…

Граф Жулин входил в четверку людей, знающих Ярослава Хорфагера как облупленного. Он вполне справедливо доверял им на девяносто девять процентов. Один процент недоверия король оставлял даже для них.

Да и вообще, доверять казначеям было не в правилах монарха. Он не раз и не два повторял, что ведающих финансами чиновников надо казнить ежегодно без суда и следствия. Все равно ворье, все равно заслужили.

И на этом фоне весьма странно выглядела позиция Жулина, восседавшего на своем «денежном» месте с момента воцарения Ярослава на престоле. Он выглядел на месте казначея горой, которую не в силах был сдвинуть ни один законник. Да, подворовывал не много, но как раз достаточно для казни, с точки зрения самодержца. И тот не раз запугивал графа, оставаясь с ним наедине:

– Жуль, ты бы совесть хоть имел, а?! Опять мне доклад поступил, что казну обворовываешь, от купцов заграничных дорогущие подарки и великие взятки принимаешь. Ну сколько можно? Не пора ли остановиться?

– Ох, Ярик! – восклицал тот в ответ. – Гляжу я на тебя и поражаюсь. С каждым годом все завистливей становишься и жадней. Не позорился бы, а? Ну отдам я тебе свои честно заработанные умом и талантом денежки, ну развеешь ты их на балы, приемы и прочие паскудства высшего света. И что останется? А так смотри и учись: две верфи я построил, и третья строится. Корабли по военным заказам оборонное ведомство у меня на треть дешевле покупает. Далее о купцах. За право продажи их зерна здесь я беру немалые взятки, идущие все на те же верфи да на развитие ремесленных гильдий. Ну ты знаешь… А что получается в итоге? Купцы вынуждены закладывать эти «естественные» расходы в свои цены на зерно и прочие сельскохозяйственные товары. Благодаря этому и наши жупаны со своими кметами могут весьма прибыльно своей продукцией приторговывать. Потому и оброк больше набегает с продаж, потому и денег больше в казне, потому и есть что в оборот пустить. Да и наши работники в весях живут сытней и богаче, чем у тех же католиков или греков.

– Ага, скажи еще, что ты внакладе остаешься после продажи своих кораблей. Да и пахари у сохи не должны разъедаться, иначе обленятся вконец! А тогда что? Тогда бунт! И кто первый на виселице окажется? Конечно же казначей! Потому что все захотят еще больше денег!