Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Поясните, пожалуйста.
– Ну вот, скажем, Следственный комитет пронизывает все административно-территориальные единицы страны, он является органом централизованным, иерархизированным, действует из Москвы до самых до окраин. Трудноуправляемая структура и потому малоэффективная. Да и как-то не соответствует идее федеративного государства. Более того, этот орган военизированный. В прокуратуре хотя бы следователей называли юристами – 1-го класса, 2-го класса, советниками, а теперь их называют по-военному. Капитан юстиции в Следственном комитете! Такое вообще противопоказано. Военизация – это самое плохое, что может быть в следственных органах.
– Потому что главным становится не закон, а приказ начальника, командира?
– Естественно. Ну а в целом многие пороки, которые отличали прокуратуру, не перестали существовать, а просто пересажены.
– А какова структура следственных органов на просвещённом Западе?
– Да по-разному. Допустим, если государство имеет несколько полиций, то в каждой из них есть полицейские инвестигейторы – расследователи и дознаватели. Есть чиновники, скажем, Федерального бюро расследований. Они занимаются федеральными преступлениями, в том числе на территории штатов. В соответствии с чётко очерченной компетенцией. Мафия, терроризм, наркотрафик и прочее.
А местными делами, в том числе, кстати, и убийствами (если они не совершены на федеральном объекте), занимаются местные следственные органы. И отчитываются они не перед вышестоящими инстанциями, вплоть до столичных, а перед населением. То есть перед теми, кого напрямую затрагивают грабежи, насилие, убийства, взяточничество и так далее. А иначе говоря, перед избирателями, которым решать, кто у них будет, скажем, шерифом.
Вот и в России, я полагаю, необходимо было реформировать следствие по такому же принципу. Создав на местах свой следственный аппарат, не зависимый ни от каких вертикалей. Для этого надо внести поправки в Конституцию, поскольку сейчас уголовное законодательство находится в исключительном ведении Российской Федерации.
А у нас от одной пирамиды – следственного аппарата прокуратуры – отпочковалась другая – Следственный комитет. При этом прежние пирамиды – главным образом следственный аппарат МВД – остались нетронутыми. Как бы их там теперь ни называли, ни перетасовывали. Но по сути это всё то же самое.
– Вы сказали, обращаясь к опыту других стран с «несколькими полициями», что в этих силовых структурах нет своих следователей, а есть инвестигейторы…
– Именно. И у нас, я считаю, должен быть не просто самостоятельный, но единый СК. Что было прописано и в той самой концепции судебно-правовой реформы, в разработке которой я принимал участие. То есть нужно упразднить следственные аппараты в МВД, ФСБ и ФСКН. И право вести расследование по всем уголовным делам отдать Следственному комитету. Остальным органам вполне достаточно иметь оперативно-разыскные подразделения, может быть, ещё и право производить неотложные следственные действия в течение краткого срока (5–10 суток) до передачи дела следователю. Однако повторю ещё раз: единство федерального СК не подразумевает вторжение в компетенцию местных следственных органов.
А насчёт полномочий прокуратуры добавлю: общий надзор тоже не нужен. Он отпадает за ненадобностью, если ущемлённый в своём гражданском достоинстве человек имеет реальный доступ к правосудию. Российская прокуратура в перспективе должна сохранить единственную функцию – уголовное преследование обвиняемых в суде.
– Итак, получается, что целый набор старых пороков в правоохранительной сфере не исчез, а просто сменил место прописки? Заброшенные расследования, в том числе громких дел, развалы дел в суде за слабостью обвинительных материалов и, наоборот, немотивированные или неадекватные наказания, чрезмерно суровые осуждения?..
– Да. Включая ещё и избирательность правосудия. За аналогичные деяния одних всем известных лиц оно карает, а других не замечает в упор. И те продолжают жить как ни в чём не бывало на глазах у всей страны. Это означает, что система разделения властей – это абстракция. А фактически речь идёт о системе разделения влияний между различными кланами. То есть это не государственное устройство. Скорее, такое полубандитское. И понятно, почему правосудие не востребовано. Суд вынужден заверять своей гербовой печатью решения, принятые политиками.
– Получилось, что мы от темы прокуратуры перешли к ситуации в судебно-правовой системе в целом. Значит, реформа, частью которой были и преобразования в прокуратуре, буксует?
– Под её видом проводится контрреформа. Вот, скажем, сравнительно с советскими временами у нас удвоилось число оправдательных приговоров. То есть доросло до… 0,8%. Всего лишь! А в Европе, между прочим, этот показатель составляет 10–15%.
И дело не только в прокуроре, который утверждает обвинительное заключение, прежде чем оно поступит в суд. Как и прежде, судьи солидарны с прокурорами. И это означает, что в случае, когда человека надо оправдывать, его не оправдывают, а мягко наказывают.
Что же касается оправдательных приговоров, то в основном их выносят в мировых судах и в судах присяжных. У которых под разными предлогами изымают куски компетенции. Разумеется, меняя для этого законы. Что лишний раз подтверждает фиктивно-демонстративный характер реформы. Кстати, прокуратура очень не любит дел в суде присяжных. И один из любимых вопросов прокуроров выглядит так: доказательств виновности человека нет, как бы убедить присяжных осудить его?
Например, в 2008 году суд присяжных лишили возможности рассматривать дела, связанные с терроризмом, диверсиями, массовыми беспорядками, изменой, шпионажем… А потом передали преступления против правосудия на рассмотрение в районные суды, где нет присяжных и давно уже нет народных заседателей.
Словом, всё вроде бы реформируется, но так, чтобы основные механизмы реформы свести на нет, лишить её демократических ориентиров.
– И что, никаких реальных предпосылок для исправления ситуации?
– Проблема в политической воле. Власть желает перемен, но таких, чтобы оставалось ручное управление, в том числе в правовой сфере. Ну и соответственно прокуратура, Следственный комитет – всё это приводные ремешки такого управления.
Причём я вполне допускаю, что власть в своих действиях базируется на самых благородных соображениях. Мол, выпустишь вожжи из рук, и всё разобьют, всё рухнет. А это ведь значит, что нет доверия к народу. Уповают исключительно на административные рычаги. И на дымовые завесы, на создание красивых, благопристойных фасадов… Вот так.
Беседовал Владимир ГРУДСКИЙ
Примечание. То, что случилось с прокуратурой в процессе её реформирования, не может не беспокоить. Но так ли уж правы уважаемые юристы, чьё мнение мы представляем сегодня, в своих суждениях, полностью перечёркивающих значение этой правоохранительной структуры? Приглашаем всех, кто так или иначе сталкивался с работой и работниками прокуратуры, продолжить этот злободневный разговор. Наш электронный адрес: [email protected] 21 .ru
Отдел «Общество»
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 5,0 Проголосовало: 1 чел. 12345
Комментарии:
На перекрёстке эмоций
Общество
На перекрёстке эмоций
КНИЖНЫЙ
РЯД
Далай-лама, Пол Экман. Мудрость Востока и Запада. Психология равновесия. – СПб.: Питер, 2011. – 304 с.: ил. – (Серия «Сам себе психолог»).
Что есть сострадание: неконтролируемая эмоция или реакция хорошо воспитанного человека? Кто более нуждается в прощении – тот, кто прощает, или тот, кто раскаивается? Можно ли справиться со своим гневом и нужно ли?
Вопросы вечные, каждый думающий человек рано или поздно сталкивается с ними и отвечает для себя сам. Но, решая непростые задачки, которые чуть ли не ежедневно подкидывает жизнь, так нужны иногда совет и поддержка, опора…
Книгу «Мудрость Востока и Запада. Психология равновесия» трудно, практически невозможно прочитать в один заход, особенно неспециалисту в вопросах психологии и философии. Ведь нашими собеседниками становятся не просто люди с богатейшим жизненным и профессиональным опытом, но и выразители двух на первый взгляд полярных представлений о мире – восточном и западном.
Выразитель тысячелетней духовной традиции, лидер нации в изгнании, человек, обладающий чуть ли не божественным статусом в глазах жителей Тибета, наиболее известный из ныне живущих поборник идеи ненасилия Далай-лама в течение трёх дней, а точнее, сорока часов беседовал со знаменитым психологом, профессором медицинского факультета Калифорнийского университета, автором многих книг, посвящённых изучению эмоций, Полом Экманом. Обоим – за семьдесят, оба посвятили жизнь изучению и служению нравственным законам жизни. Им есть что сказать друг другу и нам, читателям. Тем более что, несмотря на все различия между Востоком и Западом, как утверждает Пол Экман, «мы обнаружили важную общую основу в наших воззрениях. Мы оба привержены идее о необходимости уменьшения человеческих страданий, обладаем большим любопытством и убеждены в том, что мы должны учиться друг у друга».
- Литературная Газета 6319 ( № 15 2011) - Литературка Литературная Газета - Публицистика
- Литературная Газета 6321 ( № 17 2011) - Литературка Литературная Газета - Публицистика
- Литературная Газета 6331 ( № 27 2011) - Литературка Литературная Газета - Публицистика
- Литературная Газета 6349 ( № 48 2011) - Литературка Литературная Газета - Публицистика
- Литературная Газета 6459 ( № 16 2014) - Литературка Литературная Газета - Публицистика
- Литературная Газета 6364 ( № 12 2012) - Литературка Литературная Газета - Публицистика
- Литературная Газета 6537 ( № 51-52 2015) - Литературка Литературная Газета - Публицистика
- Литературная Газета 6367 ( № 15 2012) - Литературка Литературная Газета - Публицистика
- Литературная Газета 6382 ( № 35 2012) - Литературка Литературная Газета - Публицистика
- Литературная Газета 6410 ( № 14 2013) - Литературка Литературная Газета - Публицистика