Удачная неудача Солнцеликого - 3 (СИ) - Штефан Елена

— Сара, — тихо окликнула амазонка, — мальчик точно не пострадает?

Лондар явно приободрился и метнулся вверх. На мой немой вопрос ответил Дораш:

— Кира будет накалять, а Шигеру — морозить.

И что это даст? Камень и металл — материалы весьма плотные. Едва ли можно рассчитывать на значительное сжатие-расширение. Оказалось, что магам можно. Дюш, наверное, плохо мне объяснил. Может, расчет был на разницу температур? Все равно непонятно. Вот же ж, магия… Ладно, навру себе, что это микротрещины.

Лунную метку на долю мгновения обожгло криогенным холодом. Обожгло и забылось — на пол с победным лязгом упал клинок. С обломанным кончиком и сгоревшей кожаной оплеткой на рукоятке.

Мой выход, господа.

Кто из наших творил завесу, не видела — отвлеклась на Витто:

— Не трогай, он еще холодный. — Вит одной рукой меня за локоть придержал, а вторую за спину прячет. Та-ак! Обморозился, значит. Сначала лечим мужа, потом все остальное — да не смогу я(!), не смогу собраться и продуктивно работать, пока не буду точно знать, что он в порядке! Это не эгоизм, это здравый смысл. Заживляющие свойства синенькой проверены многократно и я ее не жалела, но сейчас все-равно нужна помощь Гунара. Такой морозный ожог — не мой уровень. Вит уходить не хотел, а у меня не было моральных сил на споры, поэтому просто вытолкнула его за пределы полога с наказом лечиться и не мешать.

Работаем, Нина.

Фантом юного степняка начал проявляться уже после первого «энергоапельсина». Боже мой, какой молоденький! Мальчик-цветочек! Призрачное лицо сохранило милую пухлощекость, которая так жутко контрастировала с гримасой ужаса. Обнять и плакать! Да как его обнять-то? А вот разрыдаться…

— Нарлунчик! — сдавленный стон Дораша отвлек от собственных переживаний. — Нарлун! Как же так… Я не знал! Я не знал! — Дюш плакал крупными детскими слезами, по-мужски давя судорожные всхлипы. А я желала еще одной, долгой и мучительной смерти мерзкому древнему призраку, который точно знал, сука, что ребенок страдает и ничего не сделал, даже не сказал!

Нарлун — друг детства нашего шаманёнка. Друг и наставник, опекун. Названый брат, у которого учатся. Заступник. А защищать незлобивого скромного пацана приходилось постоянно.

Он умер сразу после того, как Дюш окончательно покинул степь и окунулся в жизнь нашей семьи. Кинжал в стене принадлежал не Нарлуну, просто мальчик верил, что спасется, если вскарабкается по скале и доберется этой вешки, оставленной кем-то из предшественников. Он упал раньше, не дотянувшись совсем немного. А дух зацепился и не смог уйти на перерождение. Слава богам Тишка воздержался от пересказа подробностей его умирания. Теперь мой добросердечный шаманёнок мучился чувством вины, а боженёнок пытался его утешить. Да куда там… Тишка и сам подрагивал от всхлипов. Не забыл еще, маленький, как сам голодал.

— Вама, вама! Помоги ему, вама! Помоги Нарлуну! — стенал Дораш и все пытался коснуться бесплотного друга.

Чем можно помочь мертвому? Такому мертвому? Только одним — отпустить. Тишка подтвердил — да, перерождение; и да, Нарлун хочет.

А почему сам Нарлун молчит?

— Силы бережет, — божонок всхлипывал даже ментально, — он понимает, что рано или поздно мы уйдем.

Не сказанное было понятно без слов: мы уйдем и у малоподвижного слабого духа попытаются отобрать всю энергию, которую я так старательно в него впихивала.

— Ты же сможешь да? — внезапно приободрился Дораш, хватаясь за Тишку, — сможешь, да? На перерождение. Сможешь?

— Одного смогу, если его от якоря оторвать.

Это самое «одного смогу» перевернуло душу. А ведь прав боженёнок! Отпускать нужно всех, кто готов уйти.

Так, не время поддаваться сочувствию и гневу.

— Тиш, зови…

Да, сама я ничего не могу, но тут и без меня хватает раскосых умников-кудесников, всего-то и нужно — заставить их думать. И действовать. Будут думать, никуда не денутся! Плевать на их традиции и отличия менталитетов. Имею право возмущаться — Турлых уже показал свое равнодушие к мучениям слабого. Могла бы — отобрала всю подаренную энергию, чтоб почувствовал, скотина ветхозаветная, каково это — быть голодным среди сытых! Аж зубы сцепила — нужно было хоть както подавить приступ гнева.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

На шею, под узел волос легла теплая рука, вторая — на лоб. Вит… Еще не родные, но уже такие знакомые, прикосновения. Муж что-то нашептывал, успокаивая. И так хорошо у него получалось, что на меня снизошло если не хладнокровие, то что-то близкое. Слишком быстро для естественного процесса.

— Ты умеешь лечить? — почему бы не спросить, если обняться нельзя?

— Скорее, успокаивать. Очень полезный навык, когда имеешь дело с магически одаренными недорослями.

Угу, с буйными юными аристократами, если точнее.

С нервами Дораша уже успел справиться Гунар. Братишка смотрел на меня смущенно, но с требовательной надеждой. Также смотрела и Кира.

Простого решения проблемы не нашлось.

Дух дворца уверял — повторный ритуал проводов души на перерождение бесполезен просто потому, что каждый из застрявших духов имеет якорь. Ему, Лондару и маленького черепка достаточно, чтобы крепко прилепиться к этоту миру, чем здешние духи хуже? Старший шаман поддержал призрачного приятеля — да, ритуал провести можно, тем паче, что шаманов здесь и сейчас аж пятеро, а смысл? Если бы все было так просто, все желающие давно бы уже покинули это место, ведь хоронят, а значит отправляют нужные требы, достаточно часто.

Э-эх, не с моим счастьем, а так хотелось провернуть все быстро!

Значит так: для начала, нужно убедиться, что физическое уничтожение якоря приведет к «откреплению» души, это мне Тит подсказал. Нарлунчик согласен попробовать. Если все получится — отделить тех духов, которые хотят уйти, и не много, ни мало, найти их якоря. Найти и ликвидировать.

Над уничтожением злополучного кинжала бились все пятеро наших магов. Вот уж точно: «Моя душа была на лезвии ножа».(1) В голове настырно закрутился рефрен песни: «я свободен…».

Начала Кира, без особых усилий превратила хищный клинок в бесформенный ком металла — привязка даже не ослабла. Затем ком раскалили — нифига. Усилиями Киры и Ши расплавили — результат тот же. Растекшуюся по камню металлическую кляксу Ванька сначала резко охладил, а потом раздолбал на кусочки и мы растащили их по всей пещере — Нарлун почувствовал дискомфорт, но получил возможность свободно перемещаться над полом. И что теперь? По всей степи эти кусочки развозить? Так никаких же гарантий и времени жалко.

— Эх, ржа тебя задери! — припомнилась присказка из прошлой жизни. Витто переспросил — пришлось перевести с русского. А Гунар неожиданно вдохновился. Среди зелий, которые извлекли из своих пространственных хранилищ Ваен и Кира, он что-то долго и азартно выбирал. Смешал-взболтал-пошептал и казался очень довольным. Уж не знаю, чем может угрожать травяная настойка хорошей стали… Результат меня шокировал — вместо обломков металлической лепешки в лунке на каменном полу колыхался прозрачный зеленый студень, источавший едкий парок. Бр, какая антинаучная гадость. Моя картина мира слегка исказилась — ну кучка ржавой трухи, это ожидаемо. Или, на худой конец, кристаллы какой-нибудь железистой соли — я бы поняла, но желе… Через четверть часа это нечто полностью испарилось, правда, Ваену пришлось устроить небольшое магическое проветривание, ибо перхали все.

Степняки впечатлились. А уж как впечатлилась я…

Получилось? Нарлун свободен? Ура! Надо же, как песня, засевшая в голове, к ситуации-то подходит, только смысл становится совсем другим: это уже не про депрессивную любовь. Смысл становится едва ли не сакральным!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Надо мною — тишина,

Небо полное огня,

Свет проходит сквозь меня,

И я свободен вновь.(1)

— Нарлун прощаес-ся, — торжественно возвестила Сара, указывая на духа, медленно и как-то тяжко удаляющегося к отверстию в потолке. Дораш печально и светло улыбался ему вслед.