Гаргантюа и Пантагрюэль — I - Рабле Франсуа

«Однако, Иван Теленок, троюродный ее брат, отодвинувшись от костра, посоветовал ей не вмешиваться в эту историю и вымыться щелоком для стирки, не зажигая предварительно бумаги.

«Господа счетоводы не будут иметь мнения относительно суммы немецких флейт, пошедших на сооружение очков для принцев, только что изданных в Антверпене. И вот, господа, таким-то образом плохая отчетность может послужить к выгоде противной стороны. Повинуясь желанию короля, я вооружился с ног до головы четырехугольными латами, чтобы поглядеть, как наши сборщики винограда подрезали свои высокие шапки, чтобы лучше играть в чурки. Ибо стояло несколько опасное время, пора ярмарки, и иные из вольных стрелков отказались от испытания, не потому, чтобы трубы не были достаточно высоки, но из-за подседов и трещин у нашего друга Бодишона. Благодаря этому во всем Артуа раковин было в этом году в изобилии, что составляло немалое подкрепление для господ дровоносов, раз без особого удовольствия обжирались турусами на колесах. Мое желание, чтобы у каждого был красивый голос, – тогда игра в мяч пойдет лучше, и те маленькие тонкости, что служат для этимологизирования высоких ботинок, легче будет спускать в Сену для обслуживания Моста Мельников, как это уже давно предписано указом Канарского короля, и указ этот все еще находится там в капитуляции.

«Посему-то, милостивый государь, я и настаиваю, чтобы ваше превосходительство высказались по этому делу вполне, с уплатой судебных издержек и возмещением проторей и убытков»[148].

Тогда заговорил Пантагрюэль.

– Друг мой, – сказал он, – к этому вы ничего не имеете прибавить?

– Ничего, – ответил Безкюль. – Я изложил все подробно и точно и без всяких изменений, клянусь честью.

– Ну так вы, – сказал Пантагрюэль, – вы, г-н де-Гюмвен, изложите, со своей стороны, содержание дела, хотя бы вкратце, но отнюдь не упуская ничего, что могло бы послужить материалом для приговора.

ГЛАВА XII. Как защищался перед Пантагрюэлем господин де-Гюмвен

Читатель достаточно ознакомился с образчиками судебного красноречия в пародии Раблэ, поэтому мы опускаем речь Гюмвена.

Пантагрюэль не нашел дела трудным, сделал два-три круга по зале в глубоком размышлении, производя впечатление осла, у которого чересчур затянули подпруги: его занимала мысль, как бы удовлетворить обе стороны, не «дав ни одной предпочтения».

Конец ознакомительного фрагмента.