Белая эмиграция в Китае и Монголии - Сергей Владимирович Волков

эшелону подошел паровоз, свирепо гукнул, подцепил состав и помчал его дальше на восток.

Унгерновцы приехали на станцию Пограничная. Здесь их встретили военные представители генерала Глебова{32}, как начальника гарнизона семеновской группы в Гродекове, и представители меркуловского правительства{33}. Те и другие приглашали унгерновцев влиться в их части. Приемщики работали хорошо и не скупились на обещания. Меркуловцы давали слово, что унгерновская часть не будет расформирована, глебовцы упирали на то, что унгерновцы принадлежат к коренным семеновским войскам. Унгерновцы решили присоединиться к семеновским частям и для этого командировали ротмистра Исака и есаула М. в Гродеково к генералу Глебову. Офицеры выехали. Глебов принял их радушно и обещал не расформировывать. В Пограничную была подана телефонограмма, и скоро унгерновский эшелон подошел к Гродекову.

Семеновцы встретили унгерновцев с восторгом, а командный состав дал прибывшим офицерам банкет. Торжественная встреча прошла, и наступили будни. Прошло пять-шесть дней, а приказаний о дальнейшей судьбе унгерновцев не поступало, и начальника над ними не назначалось.

На седьмой день унгерновцам приказали построиться для смотра. Смотр производил генерал Провохенский. Он обошел фронт и начал разбивку. По 20 и по 30 человек назначались в различные гродековские части. Генерал Глебов не выполнил своего обещания – оставить унгерновцев отдельной войсковой частью.

Боевые соратники боевой Азиатской конной дивизии принуждены были расстаться и распылиться среди приморских частей. Таким образом, легендарная Азиатская конная дивизия генерал-лейтенанта Романа Федоровича барона Унгерн-Штернберга перестала существовать. Но чины ее, в рассеянии сущие, помнят заветы своего строгого начальника и по первому зову Матушки-Руси встанут в ряды Российской армии, чтобы продолжать борьбу со слугами 3-го Интернационала.

Легенды о бароне Унгерне

Шумит и гудит красный Ново-Николаевск. Толпами валит в ревтрибунал народ. Почему же так взволнован город? Что случилось? А случилось нечто важное. Сюда доставлен плененный гроза Монголии – генерал-лейтенант барон Роман Федорович Унгерн-Штернберг. Сегодня над ним суд. Сегодня революционный трибунал, руководствуясь своей «совестью», вынесет приговор этому страшному человеку.

Долго коммунисты уговаривали барона принять должность коменданта г. Петрограда. Но гордый начальник непобедимой Азиатской конной дивизии с презрением отклонил все предложения слуг 3-го Интернационала.

Красным сукном затянута передняя стена зала. Как-то неуклюже болтается портрет сифилитика Ленина, смотрящего на строгих судей с горбатыми носами и с акцентом, который указывает на определенное происхождение этих вершителей судеб своих политических врагов, попавших в их цепкие руки. Зал полон. Больше никого не пропускают. Несмолкаемые разговоры и сплошной гул стоит в помещении. Но вот все вдруг стихло. Можно было слышать, как пролетит муха. Это ввели Унгерна… На нем монгольский тарлык, на плечах генеральские погоны с трафаретом «А.С.», на груди скромно белеет Георгиевский крестик, полученный им еще при Государе Императоре за лихую разведку в тылу неприятеля во время Великой войны. Из уважения к его храбрости большевики не содрали с плеч погон и не сорвали с груди беленький крестик. Начинается допрос.

– Ваше имя, отчество и фамилия, – задает вопрос судья.

– Я начальник Азиатской конной дивизии генерал-лейтенант барон Роман Федорович Унгерн-Штернберг, – был громкий ответ. Высокая стройная фигура, большой открытый лоб, гордо поднятая голова, как всегда, один ус опущен, другой торчит кверху, волосы взлохмачены. Во время всего допроса держится с достоинством.

– Признаете ли вы советскую власть?

– Нет.

– Почему?

– Потому что благодаря тактике и действиям коммунистической партии систематически уничтожается моя Родина. Потому что Закон и Порядок исчезли с лица Русской Земли.

– Ваши политические убеждения.

– Монархист.

– Почему вы пороли своих подчиненных?

– Это иногда помогает.

– Раскаиваетесь ли вы в своих действиях против РСФСР?

– Нет.

Был задан еще ряд незначительных вопросов, после чего трибунал уходит на совещание.

Прошло томительных 15–20 минут, и с торжественным видом выходит ревтрибунал и занимает свои места. Секретарь громко, но несколько волнуясь читает постановление трибунала: «Бывший генерал Р.Ф. Унгерн-Штернберг за то, что выступал против правительства РСФСР с оружием в руках, командуя Азиатской конной дивизией, и тем наносил вред и ущерб РСФСР, приговаривается к высшей мере наказания – к смертной казни через расстрел». По залу пронесся гул не то недоумения, не то возмущения.

Ни один мускул не дрогнул на лице «Бога войны», ни одним движением он не выдал своего волнения при чтении приговора.

– Гражданин Унгерн, довольны ли вы приговором ревтрибунала? – задает последний трафаретный вопрос председатель.

Воцарилось молчание. Присутствующая публика боялась громко вздохнуть. И эту тишину прорезал громкий и отчетливый голос барона:

– Да.

Окруженный чекистами, бывший повелитель Монголии с гордо поднятой головой, твердым шагом отправился в свою одиночку ждать приведения в исполнение приговора палачей русского народа. Зал дрогнул от аплодисментов, но было только непонятно, кому аплодируют: «судьям» или так стойко и гордо держащемуся начальнику Азиатской конной дивизии.

Рассвет. Приговоренному к смертной казни барону Унгерну не спится. Он ждет своих палачей. Проходит много томительных минут, пока, гремя винтовками, не вваливаются вооруженные с ног до головы чекисты. Унгерн перекрестился и вышел из камеры.

Моросил мелкий осенний дождь. Унгерн, окруженный толпой чекистов, садится в грузовой автомобиль. Унгерн связан. Резкий гудок автомобиля прорезал тишину спящего города, и грузовик тронулся. Какая-то старушка осенила себя крестным знамением и ускорила шаги от этого страшного места.

Спустя полчаса за городом послышался залп, а немного позже этот же грузовик, но без Унгерна, вернулся обратно.

* * *

Монотонный гул идет по монгольскому дацану, то монахи просят небо, чтобы боги спасли их страну от нашествия красного дьявола. Много горя видел монгольский народ во время нашествия красного зверя, много горя он испытал и во время владычества китайцев. Но появился всадник на белом коне, высокий, стройный и могучий, и спас монгольский народ от владычества ненавистных китайцев, и посадил этот всадник на трон законного повелителя монгольского народа, живого бога – Богдо-Гыгена.

Этот таинственный всадник имел небольшое, но сильное и непобедимое войско. И назвали этого всадника монголы Джиджин-Найон – Бог войны.

Прошло много лет, распылились воины белого всадника по земле Русской, и только он, Джиджин-Найон, ушел в монастырь, присоединился к монгольским ламам и молится вместе с ними о спасении всего человечества от нашествия красного кровожадного зверя.

В. Шайдицкий{34}

Генерал-лейтенант барон Роман Федорович Унгерн-Штернберг фон Пилькау{35}

По окончании Павловского военного училища в 1908 г. вышел в 1-й Аргунский полк Забайкальского казачьего войска. В 1910 г. после дуэли перевелся в 1-й Амурский казачий генерал-адъютанта графа Муравьева-Амурского полк. В 1913 г. военное министерство командировало группу кавалерийских офицеров инструкторами в Монголию. В число их стремился попасть барон Унгерн, но ему было отказано,