Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Сэмми! Сэмми! — радостно закричали дети, бросившись к нему.
За этим солдатом вошли другие, и всех их окружила восторженная толпа детей, на чьих желтоватых лицах просвечивал туберкулезный румянец. «Лебедушки», как дети прозвали монашек, поспешили успокоить их. Мать настоятельница велела всем преклонить колени и принялась перебирать четки с молитвой, а затем — произнесла молитву о вечном покое павших в только что закончившейся над их головой битве.
Полковник Херлонг решил, что пора остановиться. За этот день его боевая группа прошла 3 тысячи метров. Результат не то чтобы впечатляющий, но частично компенсировавший вчерашнее отступление. Туман все больше мешал продвижению, и, пока он еще не сгустился окончательно, надо закрепиться на занятых позициях. Полковник приказал остановиться на ночь. Один из двух подорвавшихся на минах танков развернули поперек дороги. Между этим заграждением и санаторием расположили четыре танка из роты Берри, а роты B и C получили приказ закрепиться полукругом на склоне горы вокруг самого санатория. Очень быстро оборудовали оборонительную линию всего в 300 метрах от неприятельских укреплений, где не было заметно никакого движения. Потом окончательно сгустился туман, закрыв обзор и поглотив звуки.
2Пока американские пехотинцы в Ставло громили эсэсовцев полковника Зандига, генерал Стронг в Версале паковал вещи. Для него настал печальный момент. Почти два года он был с Верховным главнокомандующим. В штаб Эйзенхауэра его пригласили после разгрома американцев в Кассерине, чтобы навести порядок. Теперь же его судьбу решил другой разгром, арденнский. Было ясно, что Беделл Смит потерял доверие к Стронгу и Уайтли из-за их вчерашних предложений. Утром Беделл Смит несомненно будет рекомендовать Эйзенхауэру отстранить его и Уайтли.
Наступило время утреннего совещания. Стронг последний раз оглядел свой теперь уже бывший кабинет, где он проработал последние два месяца, и отправился в зал совещаний. Перед ним шел Уайтли, один. Обычно он приходил на совещание вместе с Беделлом Смитом, но в это утро он все еще сердился на Смита за вчерашнее и отправился на совещание в одиночку.
Совещание шло своим чередом. Беделл Смит на своем посту председателя лишь временами недовольно ворчал и грубо перебивал выступающего. После собрания он вдруг подошел к генералу Стронгу и взял его за руку. Тихо и без какого-либо выражения эмоций он сказал, что собирается рекомендовать Эйзенхауэру назначить Монтгомери командующим северным сектором фронта. Стронг был в шоке. Со стороны Смита это была ошеломительная перемена, но тот, казалось, не заметил изумления своего товарища и продолжал все так же спокойно уговаривать Стронга ничего не говорить во время их совместного визита к Эйзенхауэру. Лучше, если предложение будет исходить от американца, чем от британца. Стронг кивнул в знак согласия.
Чуть позже они вошли в кабинет Верховного главнокомандующего, и генерал Уайтли открыл совещание. Но не успел он толком начать, как Эйзенхауэр перебил его:
— Джок, кажется, вчера вечером у тебя мелькнула мысль поручить северную часть этого сражения Монти? Верно?
Уайтли замялся, и вместо него ответил Смит:
— Да, сэр, это так.
Эйзенхауэр поднял трубку телефона и попросил генерала Брэдли. Разговор выдался долгим и напряженным. Трое офицеров слышали только одного из собеседников, но по тону и выражению лица Верховного главнокомандующего было ясно, что генерала Брэдли кандидатура Монтгомери не устраивала. В конце концов Эйзенхауэр вежливо, но твердо сказал:
— Брэд, в конце концов, это приказ, — и повесил трубку.
Итак, свершилось. Фельдмаршалу сэру Бернарду Монтгомери предстояло принять командование над 1-й армией. В результате с учетом того, что он уже командовал одной американской армией, 9-й, получалось, что в его распоряжении находилось больше американских войск, чем под командованием самого генерала Брэдли. Полковник Пейпер в далеком Стумоне и представления не имел о том, что результатом его прорыва станет должностное назначение, которому предстоит стать причиной самого глубокого и долгосрочного ухудшения отношений между союзниками.
Генерал Ходжес в Шодфонтене ждал своего нового командира со смешанными чувствами. Ему была известна репутация Монтгомери, и он представлял себе, что сейчас начнется, но, с другой стороны, генерал был рад, что ему не придется в одиночку взваливать на себя ответственность за решения, от которых может зависеть будущее целой армии. По правде говоря, генерал Ходжес устал. Ни одна из четырех армий, находившихся под командованием Брэдли, не несла такой нагрузки этой зимой, как его армия. Начиная с конца октября ему приходилось сражаться на самом важном участке фронта, против сильнейших сил противника, в условиях сложнейшего рельефа. В Хюртгенском лесу и на Руре он бился, как мог, не имея в достаточном количестве ни людей, ни припасов, а 3-я армия генерала Паттона в то же время получала от Брэдли гораздо больше поддержки. Теперь же Ходжес оказался в самом тяжелом положении. Его фронт был катастрофически прорван в двух местах, а командир группы армий не удостаивал его ни советом, ни подсказкой. Поэтому генерал рад был помощи со стороны такого человека, как Монтгомери, — хорошего опытного командира, что бы о нем ни говорили.
Монтгомери прибыл в полдень, вместе со своим начальником штаба, бригадиром Бэлчемом. На нем был китель, доходящий до колен, и мешковатые брюки цвета хаки, шея обернута толстым шарфом. Вместо традиционного черного берета на голове командующего был красный берет парашютиста со знаками отличий. Его только что назначили шефом парашютно-десантного полка, и врожденное тщеславие натолкнуло его на мысль, что такой головной убор несомненно привлечет внимание журналистов.
Неделями Монтгомери не покидало ощущение, что война проходит мимо него; Эйзенхауэр не обращал внимания на все предложения британца сконцентрировать под его командованием значительные силы союзников для единого решительного броска на противника. После провала высадки в Арнхеме, которая была, надо сказать самым смелым из предприятий Монтгомери, очень непохожим на прочие его операции, он стал ощущать себя вопиющим в пустыне. Теперь же он получил командование над огромной американской армией и полный карт-бланш на любые действия. Сердце фельдмаршала пело — он снова вступал в действия, причем на своих собственных условиях.[31]
Монтгомери быстро вышел из своего «Хамбера» и направился в штаб армии США. Выражение его острого, «птичьего» лица было настолько решительным, целеустремленным и энергичным, что наблюдавший за этими судьбоносными шагами британский офицер позже вспоминал об этом со словами «должно быть, так же и Христос шел изгонять торговцев из храма». Фельдмаршала проводили в зал совещаний. Войдя, он остановился и оглядел стоявших полукругом американских офицеров.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Афганский дневник пехотного лейтенанта. «Окопная правда» войны - Алексей Орлов - Биографии и Мемуары
- Военные кампании вермахта. Победы и поражения. 1939—1943 - Хельмут Грайнер - Биографии и Мемуары
- Вспоминай – не вспоминай - Петр Тодоровский - Биографии и Мемуары
- Год рождения тысяча девятьсот двадцать третий - Нина Соболева - Биографии и Мемуары
- Кровавое безумие Восточного фронта - Алоис Цвайгер - Биографии и Мемуары
- Солдат столетия - Илья Старинов - Биографии и Мемуары
- 1945. Берлинская «пляска смерти». Страшная правда о битве за Берлин - Хельмут Альтнер - Биографии и Мемуары
- Война на Тихом океане. Авианосцы в бою (с иллюстрациями) - Фредерик Шерман - Биографии и Мемуары
- Военный дневник - Франц Гальдер - Биографии и Мемуары
- Искусство вождения полка (Том 1) - Александр Свечин - Биографии и Мемуары