Женская гордость - Мишель Рид

Закипевший кофе неистово булькал в кофеварке, Макс же стоял, пригвожденный к полу истерическими выкриками Клеи.

— Ты разве знаешь, о чем я думаю, что чувствую, что мне нравится, что нет? Я хороша для тебя только в постели, — с презрением бросила она. — Ты, наверно, даже гордишься собой, тем, какой ты хороший учитель в этой области… Ты знаешь еще, что я могу без ошибок напечатать письмо, отвечать на телефонные звонки, варить тебе… варить тебе этот проклятый кофе…

Невольно рука ее потянулась к кофеварке, чтобы распорядиться ею — вместе с кипящим кофе! — как с молочником. По чистой случайности Клея отвлеклась.

— Ну как вам это понравится? — кричала она, забыв о кофеварке. — Посмотрите-ка на него! — Клея презрительно махнула в сторону Макса. — Перед вами сам всемогущий господь Бог — мистер Макс Лэтхем! Мечта женщин и компьютеров! Он так очарован собственной персоной и такого высокого мнения о себе, что не видит дальше собственного носа!

Макс попытался ее остановить, но Клея и слова не дала ему вымолвить, а продолжала кричать, подбоченясь, как уличная торговка:

— Я вовсе не строю из себя жертву! Я вовсе не пытаюсь отомстить тебе отказом на твое предложение! Я просто очень хорошо знаю, что ничего не значу для тебя, — и к тому же еще смешала все планы твоей размеренной, идеальной жизни! Поэтому прошу тебя, не приходи сюда больше и не говори мне здесь приличные и любезные общие места, хвастаясь тем, какой ты благородный, какой ответственный! Для меня это оскорбительно! Я не нужна тебе, Макс! И ребенок тебе не нужен! Я не собираюсь сидеть у тебя на шее этаким вечно благодарным тебе грузом! Ты все это затеял только для того, чтобы очистить свою совесть, — ты ведь понял, что я не нарочно посягнула на твою драгоценную свободу…

Что она говорит? Клея замолчала — так же внезапно, как некоторое время назад она начала бросать ему в лицо свои обвинения. Побелевший, оскорбленный. Макс смотрел на нее не отрываясь в течение нескольких мучительных минут, уголки его плотно сжатых губ нервно подрагивали.

Клея, оробев, затаила дыхание — она покорно и без всякой надежды ожидала заслуженного возмездия. Последнее время она давала столько воли своему проклятому языку, что он совсем взбесился.

И вот наконец последовало неотвратимое наказание — Макс не выдержал, сорвался с места и в считанные секунды, сделав два стремительных широких шага на длинных ногах, очутился рядом с дрожащей Клеей. Он больно схватил ее за предплечья, немного приподнял над полом и, не дав ей опомниться, яростно прижал к себе… вместе с ребенком…

— Сама виновата, — прорычал он, склонился над ней и впился ей в губы долгим и глубоким поцелуем, который и был его отмщением.

От неожиданности у Клеи закружилась голова, на сопротивление не было ни сил, ни желания — она стала моментально подпадать под власть его близости, она только тихо стонала. С тех пор, как он последний раз целовал ее, прошла целая вечность, поэтому этот его карающий поцелуй был для нее как глоток воды для жаждущего.

— Макс… — Клея все же попыталась, вопреки себе и ему, высвободиться из его объятий.

— Господи, какая же ты красавица! — Макс задыхался, но не отпускал ее. Но губы его немного расслабились, стали мягче и ласковее. — Такая красавица… Как я мог быть вдалеке от тебя столько времени?

Мгновение он внимательно вглядывался в ее бледное лицо, как будто желая послать ее к дьяволу, но потом стал осыпать легкими, нежными поцелуями ее лицо, верхнюю губу, дотрагиваясь кончиком языка до самых чувствительных уголков рта, вырывая у нее невольные вздохи наслаждения. Руки его ослабили свою хватку, они постепенно переключались на ласку. Клея, позабыв обо всем, льнула к Максу. С ней всегда было так: одного его прикосновения было достаточно, чтобы она потеряла голову. Она с отчаянием подумала, что именно здесь крылась причина ее враждебности к нему. Она всегда знала, что нельзя ей допускать его к себе так близко, именно это и губило ее.

— Макс… — прошептала Клея, когда он наконец дал ей возможность заговорить. — Я очень жалею о том… что я только что сказала… Я должна была…

Он немного выпрямился, но не отпустил ее, придерживая руками за лопатки.

— Почему бы и нет, если ты действительно так думаешь? — Его размягченные поцелуем губы растянулись в слабой улыбке. — Я тебе не особенно нравлюсь, как я понимаю? — добавил он с грустью.

Клея покачала головой. Слово «нравлюсь» не могло описать ее чувств к нему.

— Черт знает что, — прошептал он тихо.

— Черт знает что, — печально согласилась она.

Она понимала, что надо как можно скорее высвободиться из его объятий, прервать этот опасный для нее физический контакт, но никакого желания обороняться у нее не было, хотелось только одного — как можно теснее прижаться к нему. Макс охотно пошел ей навстречу: некоторое время они стояли, обнявшись.

— Ой, кофе… — вспомнила вдруг Клея.

— Спасибо, после всего, что произошло, мне уже никакого кофе не хочется. — Максу стало даже немного смешно. Он направился к двери и, взявшись за ручку, обернулся к ней и спросил: — Пойдем в ресторан завтра вечером?

Этого Клея никак не ожидала. Неужели ему не противно видеть ее после такого скандала?

— Я не знаю…

— Ну, хорошо, пересмотрим формулировку моего предложения, — деловито сказал он. — Ты пойдешь со мной в ресторан завтра вечером, Клея, — сказал он тоном, не терпящим возражений. — А пока подумай, когда познакомишь меня со своими родителями. Ну, до завтрашнего вечера. Я заеду в семь.

Произнеся эти прощальные слова, которые звучали, как всегда у него, немного торжественно, он больше уже не задерживался и быстро исчез, оставив Клею в легком изумлении.

Что с ними происходит? Вечером Клея и так, и эдак обдумывала поведение Макса. Как все это было странно и непохоже на него. Свой собственный нервный срыв она могла легко объяснить: она всегда зависела от Макса гораздо больше, чем он от нее. Но сегодня он действовал как-то по-особенному, сегодня он пытался ослабить ее бдительность. Каждое его слово, каждый жест были тщательно им продуманы, он явно хотел как-то встряхнуть ее, заставить ее посмотреть на него другими глазами. Что же он задумал?

Клея так и не смогла разгадать его планов, хотя почти всю ночь и весь следующий день думала только о нем — до одури, до головокружения.

К вечеру Клея совсем извелась. К несчастью, день оказался чудовищно жарким, к тому же неожиданно поступила партия новейших компьютеров, которую нужно было срочно распределять между взволнованными крикливыми покупателями. Все это кого угодно могло вывести из равновесия.