Девушка в переводе - Джин Квок

— Счастье, что он не мой ребенок.

Она назвала Парка умственно отсталым. Меня задело это замечание, но потом я призадумалась — а что, если проблема Парка и в самом деле гораздо глубже, чем обычная глухота?

Скорее из желания удивить женщин я окликнула малыша:

— Парк, у меня тут статья про твой мотоцикл.

Невероятно, но он тут же повернулся ко мне, явно заинтересованный. Обе швеи замерли.

— Вот, смотри.

Он схватил журнал, поднес к самому лицу и принялся вертеть перед глазами, разглядывая картинку с мотоциклом.

Я осторожно отобрала статью и прочла начало:

— «Индейский Вождь» выпуска 1934 года, настоящая классика, со знаменитым логотипом на бензобаке. Завод компании в Спрингфилде называли «Вигвам»…

Я умолкла, обе швеи и Парк не отрывали от меня глаз. Потом женщины что-то шепнули друг другу и вернулись к работе. Я протянула Парку журнал:

— Мэтт прочтет тебе остальное.

Очень медленно губы мальчика начали растягиваться в улыбке. Похоже, малыш не привык улыбаться. А он симпатичный. И очень похож на Мэтта.

Парк перехватил брата по дороге в туалет, демонстрируя журнал. Они вместе полистали его.

Примерно через час Мэтт заглянул ко мне:

— Спасибо. Где ты его раздобыла? Давай я заплачу.

— В школе. Не беспокойся, он достался мне бесплатно.

— Ух ты. Ты, должно быть, на хорошем счету.

Я уставилась в пол.

— Вообще-то нет.

— Как это?

— Они считают, что я мухлюю. То есть списываю на тестах.

— Ты? — удивился Мэтт. — Они что, не в своем уме?

Его вера в меня радовала.

— А откуда ты знаешь, что я безгрешна?

— Дурной человек не был бы так внимателен к Парку. — Мэтт бросил взгляд из-под пушистых ресниц.

Я покраснела. И, чтобы сменить тему, задала вопрос, мучивший меня весь день:

— А почему ты всех обманываешь, что он глухой?

— Не понимаю, о чем ты, Кимберли.

— Просто скрываешь?

— Что?

— Что он не говорит. Не умеет говорить, немой.

Мэтт помолчал, а потом печально произнес:

— Никогда не слышал, чтобы он говорил. Даже когда был маленьким. Только отдельные звуки. Лучше бы это был я. Я бы справился.

— В смысле, родился таким?

Он кивнул. Речь шла не только о глухоте и немоте. Проблема Парка определенно была глубже. Слова Мэтта меня растрогали. И я поняла, почему он пытается скрыть недостатки брата. В китайской культуре позорное пятно ложится на всю семью, будто они заразные.

— Ах, ты бы справился? Не думала, что ты такой непрошибаемый, — поддразнила я Мэтта, пытаясь вывести его из меланхолии.

— А что тогда говорить о тебе, — усмехнулся он.

С тех пор Мэтт изображал азбуку глухонемых только перед другими, но не со мной. Постепенно я выучила некоторые из знаков Парка и понимала большую часть того, что он хотел сказать. Со мной Мэтту уже не надо было напрягаться. Теперь, когда между нами завязались отношения, он уже не игнорировал меня, как остальных, а я была рада, что нашелся человек, разделяющий мои увлечения. Я могла сколько угодно болтать о двигателях и цилиндрах, а он кивал, хотя по-прежнему не смотрел в глаза. Я часто приносила на фабрику автомобильные журналы и показывала Парку, какие модели мне больше всего нравятся.

Накануне устного экзамена предстояла отправка очередной партии товара с фабрики, поэтому домой мы вернулись около двух часов ночи. Я до рассвета зубрила и вообще не спала. Натянув на себя сшитый Ма из игрушечного плюша балахон и завернувшись в несколько слоев тряпок, я все равно не могла уснуть. В темноте ночи, наполненной моим страхом, лишь мамина фигура на кровати давала ощущение покоя и надежности.

— Тебе не надо было ходить на фабрику со мной, — пробормотала сквозь сон Ма. — Я не должна была тебе позволять. У тебя завтра слишком важный экзамен.

— Ты бы без меня не справилась.

— Давай я заварю тебе чаю.

— Ма, мне нужно заниматься, спи.

Утром, стоя у доски, я вся дрожала. Первые два ряда занимали доктор Коупленд и преподаватели математического и естественно-научного отделений. Больше никого не было. Спинки пустых стульев образовывали круг недоверия. Я чувствовала себя огородным пугалом на ветру. Порыв чуть сильнее — и вот я падаю, рассыпая обрывки тряпок, из которых сделана, и ничего не остается от меня, от моего будущего, от того, кем я хотела бы стать. Недостаток сна, безусловно, повлияет на способность сосредоточиться. Что, если я запутаюсь и они действительно решат, что я все это время жульничала?

Поднялся мужчина в голубой рубашке. Я знала, что он преподает химию в старших классах. Он молча, внимательно глядя сквозь очки, протянул мне листок с периодической таблицей.

Потом все же заговорил:

— Доброе утро, Кимберли. Не могла бы ты рассказать нам, как записать формулу ионных соединений, образованных следующими элементами: никель и сера, литий и кислород, висмут и фтор?

Я читала о том, как выводить подобного рода формулы, но сама никогда этого раньше не делала.

— Можно листок бумаги?

— Доска в твоем распоряжении.

Взяв в дрожащие пальцы кусочек мела, я принялась за работу.

Прошло много времени, прежде чем я закончила. В аудитории повисла гробовая тишина. А затем, сперва очень медленно, один за другим, учителя начали аплодировать. Испуганно вздрогнув, я замерла у доски, вся усыпанная мелом, а глава естественно-научной кафедры взволнованно бросилась ко мне.

— Боюсь, я недооценила тебя, Кимберли. — Она протянула мне руку и, широко улыбаясь, продолжила: — Спасибо за урок. Я счастлива, что у нас учится такая блестящая студентка.

В итоге я перескочила не через один год по естественным наукам, а через два.

— Мне нужно сегодня передать кое-что отцу. Хочешь посмотреть, где он работает? — Над горой кремовых сорочек появилась физиономия Мэтта.

— Конечно.

Я жутко удивилась. Разве Мэтт не говорил, что у него нет отца?

С работы я сбежала пораньше, объяснив Ма, что много домашних заданий. Не самое обычное для меня поведение, но желание пробыть с Мэттом несколько часов было слишком велико.

— А как ты отпросишься?

Мэтту легче было уйти раньше. Теперь, когда он работал у парового пресса, его считали взрослым. Он мог приходить и уходить в удобное для себя время, если выполнял дневную норму. Зачастую при этом приходилось задерживаться допоздна, как и нам с Ма.

— Не переживай, я все устроил.

Видимо, это означало, что вечером он вернется на работу.

Мэтт ждал меня внизу, с велосипедом. К багажнику была прикреплена большая зеленая коробка, на которой замысловатыми буквами, струящимися от пышных усов нарисованного итальянского красавца, написано: «Пицца Антонио».

— Где ты это раздобыл?

— Моя вторая работа. А ты и не подозревала, сколько у меня талантов.

— Откуда у тебя время на такую работу? Еще ведь школа и все такое.

— А, школа не отнимает много времени. — Он отвел глаза, и я поняла, что Мэтт бросил школу ради этой работы. Его мама наверняка ничего не знает.

Он решительно перебросил ногу через раму.

— Давай, садись.

Я не очень поняла — куда именно, единственным местом оставалась коробка, туда я и залезла. Поерзала немного, устраивая ноги, чуть не ударив при этом Мэтта, и в завершение осторожно ухватилась за нижнюю часть сиденья. Мэтт нажал на педали, и, чуть покачиваясь, мы медленно двинулись вперед.

Но потом он прибавил скорости.

— Уверена, что не хочешь держаться за меня? — предложил он. — Так будет надежнее.

— Все нормально. — Мне ужасно хотелось обнять его сзади, но я и без того невероятно смущалась от близости его тела.

Толпа испуганно расступалась перед нами, образуя своеобразный тоннель, люди буквально отпрыгивали в стороны.

— Ты, налетчик! — прокричала вслед какая-то женщина. «Налетчик», как я знала, — гангстер, один из тех парней, что болтаются на улицах. Определенно не комплимент.

— А у тебя свиной пятачок, узкоглазая! — огрызнулся Мэтт через плечо.

Я виновато оглянулась, а он тем временем резко свернул, уворачиваясь от грузовика, велосипед перескочил бордюр, и мы понеслись по тротуару, потом вновь вернулись на мостовую. Мэтт притормозил у Китайско-Американского банка, и я подумала, что его отец там работает. Но оказалось, он просто засмотрелся на симпатичную девицу в узких джинсах. На миг я возненавидела их обоих. Вскоре мы выехали из Чайнатауна, движение стало менее плотным.

Мы приближались к Бауэри, я поправила волосы и начала успокаиваться. Сбывались заветные мечты о поездке на большой скорости. Дома стремительно проносились мимо, ветер пронизывал насквозь, но я совсем не замерзла — Мэтт ведь был так близко. Закатное солнце золотило лицо. Впереди, над крышами домов, кружил голубь, устремляясь в небеса.