Парадоксы гениев (СИ) - Казиник Михаил Семенович

https://yandex.ru/video/preview/14952102050365990935

Бах стал искать другое место работы. И нашел! И переехал! Когда в Лейпциге, будучи кантором собора Святого Фомы, Бах, неудовлетворенный своей зарплатой церковного работника, стал ПОДРАБАТЫВАТЬ (ДА-ДА, именно так!!!) в кофейне Циммермана со своим оркестром Collegium Musiicum, то там Мастер музыки написал ПЕРВУЮ МУЗЫКАЛЬНУЮ ОПЕРЕТТУ. Самое светское произведение в музыке — «Кофейную кантату». И, по сути, первую музыкальную рекламу. Гениальную рекламу кофе. Причем музыка кантаты настолько остроумна и обаятельна, что мне трудно и во всей последующей музыке найти что-то приближающееся к ней в сфере иронии и юмора.

Не спешите делать выводы при первом же прослушивании. Просто эта музыка требует глубокого понимания того, как и над чем смеется Бах. Ведь он шутит не только над ситуацией, которая довольно проста: Лизхен не может жить без кофе, а ее отец Шлендриан (в переводе на русский язык — Ретроград) категорически против этого «ужасного» напитка. Когда Ретроград поет свою арию о «ста тысячах досад, которые доставляют нам наши чада», то человеку, знакомому с арией Мельника из оперы Даргомыжского «Русалка», ария немецкого отца покажется абсолютно родственной арии русского Мельника. И текстом («одно и то же надо вам твердить сто раз», распекает мельник Наташу). Тот же комический эффект за сто лет до «Русалки». И музыка Баха словно долбит, от имени отца Шлендриана упорно пытается убедить Лизхен отказаться от этого ужасного напитка. И столь же остроумна ария Лизхен. Если совсем не знать, о чем поет Лизхен в дуэте с нежной флейтой, то покажется, что она поет о сладости любовных поцелуев. Потому что эта музыка звучит как абсолютная любовная ария, любовный мадригал. Но… Лизхен поет… о сладости кофе, который слаще тысячи любовных поцелуев. И тот, кто хочет ей понравиться, должен варить ей кофе. Комический эффект достигается полным несоответствием нежнейшей арии о любви и предметом любви… кофе. Перед тем как признаться кофе в любви, Лизхен сообщает отцу, что если она не будет три раза в день пить кофе, то превратится в… «пересушенное козлиное жаркое».

Думаю, я убедил вас, дорогие читатели, в важности услышать эту крохотную оперетту XVIII века протяженностью всего 25 минут. Очень важно, если вы не владеете немецким языком, слушая эту полную остроумия «оперетту», держать перед собой русский текст. (Для первого прослушивания.) Второй раз вы будете улыбаться, как заправский немец.

На основной работе Баха в церкви Святого Фомы был большой хор, а также хор мальчиков, прекрасный орган, клавесин. И ВНОВЬ РАБОТНИК ЦЕРКВИ БАХ пишет музыку для богослужения: два величайших церковных творения — «Страсти по Матфею» и Мессу си-минор. (Протестант пишет католическую мессу, естественно, на латинском языке. Ничего не поделаешь, заказ!!!) И еще!!! 250 кантат. (Увы, не менее 50 утеряны…) Протестантизм утверждает: чем бы ты ни занимался, будь мастером своего дела. Работай. Добейся высочайшего качества. И в этом смысле Бах был величайшим и подлинным протестантом. Сторонником абсолютного качества. В церковной или светской музыке, в церкви или кофейне. Качество угодно Богу!

«Страсти по Матфею» И. С. Баха

https://yandex.ru/video/preview/6350558732049074792

Протестантизм оказался прекрасным воспитателем. Самые атеистические страны мира (Швеция, Эстония, Норвегия, Дания, Финляндия) — те, где в глубине своей души жители сохранили основную идею протестантизма: будь мастером! Отсюда высочайший жизненный уровень этих стран. А основные нравственные заповеди христианства, оторвавшись от религии, сохранились в ментальности народов. Отсюда высокий уровень социальных гарантий.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Когда Бах почувствовал близость смерти, он, свободный от всех работ, и церковной, и светской, сочинил музыку не для церкви и не для светского музицирования на клавире. Осмелюсь сказать, даже не для своих слушателей. Он написал самую математически сложную музыку (ничего сложнее на Земле, пожалуй, нет) — «Искусство фуги». Наконец-то Бах написал музыку, воплотившую главную мысль о ней его любимого философа и математика Готфрида Вильгельма Лейбница. Мысль эта сопровождала Баха всю его жизнь. Она, музыка эта, — не религиозная и не светская. Она окажется близкой представителю ЛЮБОЙ конфессии, любого вероисповедания. И, конечно же, атеисту. Мысль Лейбница — одно из самых глубоких высказываний о музыке: «Музыка — скрытое арифметическое упражнение души, не умеющей себя вычислить» (другой вариант перевода — «души, которая вычисляет, сама того не зная»). Бах написал ВЫЧИСЛЕНИЕ ДУШИ. Здесь ему понадобилось и увлечение каббалой (которая была недопустима для христианского музыканта). Бах и раньше ею пользовался, но втайне, никому не рассказывая. Расшифровали музыкально-каббалистические тексты Баха только в XX веке. И то об этом говорят лишь в избранных кругах.

«Страсти по Матфею», ария «Erbarme dich» И. С. Баха

https://yandex.ru/video/preview/1707964520775439150

А в главной и величайшей своей арии (Страсти по Матфею, Erbarme dich) Бах использовал два начала — христианское и иудейское. Уже солирующая скрипка вначале играет музыку в ритме и духе Сицилианы, а затем (без пауз и пояснений) переходит на иудейские песнопения.

Подобные неожиданности можно объяснить довольно просто (правда, никто этого не объяснял и о причинах не говорил). Давайте внимательно прочитаем фрагмент из Святого Писания. Евангелие от Матфея, глава 27, 45–54.

От шестого же часа тьма была по всей земле до часа девятого; а около девятого часа возопил Иисус громким голосом: Или, Или! лама савахфани? то есть: Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?

Некоторые из стоявших там, слыша это, говорили: Илию зовет Он.

И тотчас побежал один из них, взял губку, наполнил уксусом и, наложив на трость, давал Ему пить; а другие говорили: постой, посмотрим, придет ли Илия спасти Его.

Иисус же, опять возопив громким голосом, испустил дух.

И вот, завеса в храме раздралась надвое, сверху донизу; и земля потряслась; и камни расселись; и гробы отверзлись; и многие тела усопших святых воскресли и, выйдя из гробов по воскресении Его, вошли во святый град и явились многим.

Сотник же и те, которые с ним стерегли Иисуса, видя землетрясение и все бывшее, устрашились весьма и говорили: воистину Он был Сын Божий.

Прочли? Внимательно? Тогда порассуждаем вместе с Бахом. Иисус последнюю фразу произнес не на арамейском языке, который он знал и на котором они все разговаривали друг с другом, а на языке, которого он не знал, — на иврите, языке Танаха, который христиане знают как Ветхий Завет. Как случилось, что Христос заговорил на незнакомом ему языке? Совершенно понятно! Через смерть Иисуса происходит воссоединение Сына с Отцом. А язык Отца — иврит. Никто из окружающих не понимает, что за имя, Или, в последнем крике Иисуса. «Илию зовет он», — говорят в толпе. А Или, Ала и Элоим — это одно и то же имя (очень важно знать мусульманам, что Иисус обращается к своему Отцу — Аллаху — Але!!!). Христианские священники очень легко объясняют следующее странное событие — «завеса в храме разодралась надвое — сверху донизу». Они говорят, что эта завеса отделяет внутреннее от внешнего. Но, друзья мои! Какой храм и какая завеса на Голгофе! А если понять, что Христос своей смертью основал дочернюю религию иудаизма и произнес фразу на языке иудаизма. И этим самым объединил Танах иудаизма (он же Ветхий Завет у христиан) с Новым Заветом дочерней религии. И тогда речь идет не о занавеси в храме, отделяющей внутреннее от внешнего, а о самом священном моменте иудейского богослужения, когда завеса в синагоге раскрывается «сверху донизу» и перед молящимися предстает священное для иудеев Пятикнижие Моисея — Танах (Тора). Ведь Отец Иисуса — единственный Бог иудаизма.