Варфоломеевская ночь - Пьер Понсон дю Террайль

— Ну что. Лев, — спросил Гиз, — с хорошими ли вестями ты едешь?

— Сир де Круасси будет сам завтра вечером и все скажет вам. Но, представьте себе, я чуть-чуть не нарвался на целое скопище гасконцев.

— Что такое?

— Я думаю, они увозят красотку-еврейку.

— Да в чем дело? Говори же яснее!

— Они были замаскированы, но я узнал лошадь одного из них… знаете, ту, черную. Их было четверо, и они эскортировали экипаж с глухо закрытыми занавесками.

— Ваше высочество! — крикнул Рене. — Они увезли не Сарру Лорьо, а королеву.

— На лошадей! — крикнул герцог Гиз. В этот момент показались Кревкер и Контрад, которые возвращались, исполнив какое-то поручение герцога. Сейчас же Гиз приказал оседлать для всех свежих лошадей, и вскоре a, он, Рене и четверо поклонников герцогини Монпансье мчались по дороге в Шартр.

Они полным карьером доехали до Вожирара. Это было как раз то место, где Лев Арнембург встретил экипаж. Но от Вожирара дорога разветвлялась. Куда же направился отряд, увозивший королеву Екатерину?

На минуту путники остановились в нерешительности и стали разыскивать хоть какие-нибудь следы. Вдруг Рене крикнул:

— Ваше высочество! Смотрите, здесь виднеются лепестки роз, растущих только в луврской теплице. Их носит на себе только королева Екатерина. Наверное, она бросала их по пути, желая оставить след хоть чем-нибудь!

Лепестки розы дали преследователям возможность безошибочно определить путь, которым направились похитители, и они понеслись вперед по дороге к Шартру.

Но лепестков у королевы хватило всего на какое-нибудь лье, а далее уже не было никаких следов. К тому же на мощеном шоссе нельзя было разглядеть никаких следов копыт. Гиз и его спутники принялись сновать во все стороны, расспрашивая всех, кто только попадался им в этот глухой час, но решительно никто не мог дать им никаких указаний.

Наконец среди бесцельных стараний им удалось напасть на место, покрытое мелким песком, и здесь они увидели совершенно ясно отпечатавшиеся следы копыт, причем Гастон де Люкс сразу определил, что такие подковы делают только в Гаскони. Однако след указывал, что ехавшие здесь возвращались в Париж.

— Ага! — сказал герцог. — Эти хитрецы повернули обратно, чтобы сбить нас с толка.

Они решили тоже повернуть обратно в Париж. Они ехали уже пять часов, и лошади начинали уставать, но тем не менее они проехали еще часа три. Наконец лошади окончательно выбились из сил. Пришлось дать им отдых.

В этих бесцельных скитаниях прошел целый день, и к вечеру, ничего не узнав, герцог Гиз со спутниками подъезжал к деревушке, расположенной недалеко от Парижа. Так как у герцога расковалась лошадь, то он подъехал к кузнице, хозяин которой поджидал на пороге клиентов.

— Как прикажете подковать лошадь? — спросил кузнец. Задом наперед?

— Ты пьян, что ли, болван? — гневно крикнул ему герцог.

— Да помилуйте, ваша честь, я думал, что теперь такая мода! Только вчера я подковал четырех мулов и четверку лошадей таким образом.

— А куда они направились? — насторожившись, спросил Рене.

— Туда! — сказал кузнец, показывая рукой на запад, то есть как раз в ту сторону, откуда только что вернулся герцог.

— Проклятие! — крикнул Рене. — Они обманули нас!

— На лошадей! — крикнул герцог Гиз, хмелея от бешенства. — Клянусь своим вечным спасением: или я навсегда уроню честь своего имени, или я догоню их!

Но лошади преследователей были вконец утомлены. Тогда Рене и граф Эрих отправились на поиски новых лошадей. На это ушел целый час, но в конце концов все же удалось подыскать кое-что подходящее.

Уже закатывалось солнце, когда Гиз и его спутники тронулись в путь. На некотором расстоянии от деревушки они встретили монаха, ехавшего верхом на муле.

— Эй, честной отец, не повстречали ли вы экипаж, эскортируемый четырьмя всадниками?

— Нет, ваша честь, я еду из самого Шартра и на всем пути не встретил никого, кроме всадника, который дал мне пакет для вручения королю.

— Покажите его! — повелительно приказал герцог. Монах доверчиво достал из-под рясы письмо и показал его герцогу. Рене тоже взглянул на конверт и сейчас же крикнул:

— Это от королевы Екатерины!

— Дай сюда письмо! — приказал герцог.

— Тише, тише, господа! — ответил монах. — Оно адресовано королю, а не первым встречным молодчикам!

Тогда, по знаку герцога, граф Эрих ссадил монаха с мула и без дальних разговоров отнял письмо. Герцог вскрыл его, пробежал глазами и упавшим голосом сказал:

— Да ведь королева уехала совершенно добровольно и никто не принуждал ее!

— Вы ошибаетесь, ваше высочество! — сказал ему Рене, покачав головой. — Разве вы не видите, что печать наложена вершиной герба вниз? Это означает, что королева писала по принуждению.

Несчастный монах ничего не понимающими глазами смотрел на окружавших его вооруженных людей.

— Вот что, честной отец, — сказал ему герцог, возвращайтесь спокойно в монастырь и не беспокойтесь ни о чем. Мы — приближенные короля и передадим письмо по назначению. Скажите только, где вы встретили всадника, передавшего вам письмо?

— По дороге в Блуа.

— Когда это было?

— Около трех часов тому назад.

— Его лошадь казалась усталой или свежей?

— Она была совершенно свежа и бежала, словно заяц.

— Зайцев тоже ловят! — сказал герцог Гиз и, пришпорив лошадь, понесся впереди своего отряда по указанному ему направлению.

XXXIII

Отведя королеву Екатерину в ее комнату, замаскированный тщательно запер ее на засов и вернулся к своим товарищам, которые сидели в зале уже без масок. Это были Генрих Наваррский, Ноэ и Лагир.

— До сих пор все шло как по маслу! — сказал Ноэ.

— Все удалось обделать тихонько, без шума! — заметил Лагир.

— Ну, а благодаря тому, что мне пришло в голову свернуть с дороги на целину, выбраться другой дорогой и перековать лошадей задом наперед, преследователям будет трудновато отыскать наш след! — сказал Генрих Наваррский.

— А если они и найдут его, то только потеряют время даром, — заметил Гектор, вошедший в этот момент: он-то и говорил со вдовствующей королевой всю дорогу и в замке.

— Вообще, — сказал Генрих, — все было задумано очень удачно. Если даже королеве и удастся сбежать от нас…

— Это невозможно!

— Ну, мало ли что бывает иногда! Так вот, если ей даже удастся это, то у нее нет ни малейших доказательств против нас с тобой, так как в се присутствии мы ни разу не разинули рта, а голоса Гектора она не знает.