Люби меня по-немецки (СИ) - Лель Агата

Запираю дверь, с недоверием осматривая сестрёнку. Тело секс-бомбы, лицо подростка. Нам бы поменяться.

— А ей точно есть восемнадцать?

— Увы, есть, иначе я на законных правах противного старшего брата запер бы её дома и не пустил в этот город порока, — Курт давит носком на задник, стягивая ботинки. — Палома в этом году закончила школу и мечтает поступить в театральный. Просто грезит кинематографом.

— Я хочу стать великая артистка! Буду сниматься в русский кино у самого Михалков! Мама говорить, что он оскароносный режиссёр! — яркие глаза Паломы сверкают присущим её молодости азартом, и Курт, цокнув, закатывает точно такие же свои.

— Да-да, с Александром Петровым в тандеме. — и уже мне: — Все уши мне им прожужжала. Кстати, нам нужен штопор и бокалы, где у тебя кухня? А впрочем, посплетничайте пока, я сам найду, — сбрасывает куртку и словно полноправный хозяин безошибочно двигается в верном направлении.

Убираю за уши растрёпанные пряди и скинув тапки с кроличьими ушами, незаметно заталкиваю их ногой под диван. На фоне этой юной богини даже у Джоли разовьётся комплекс неполноценности.

— Ну, чувствуй себя как дома, Палома, располагайся. А я пока схожу носик попудрю.

А ведь ещё совсем недавно я представляла, как выцарапываю ей глаза.

Часть 29

Я окосела, в прямом смысле этого слова: растеклась по дивану словно бесхребетная медуза и, потягивая вино, в пол уха слушаю тарабарщину Паломы.

Курт, вытянув руку по спинке дивана, слегка касается кончиками пальцев моего плеча и каждое прикосновение отдаётся в теле вибрацией. Его обтянутое чёрными джинсами бедро вплотную прижато к моему, и это тоже держит в тонусе.

А ведь ещё совсем недавно я поливала его на чём свет стоит и всерьёз была настроена раз и навсегда вычеркнуть из своей жизни. Во всём виновата моя дурацкая вспыльчивость и привычка додумывать то, чего и в помине нет!

— О, уже одиннадцать! — глядя на наручные часы, спохватывается Палома. — Прости, Фрог, но я сильно устать и хотеть домой. Глаза уже слипаться.

— Фрог? — поднимаю слегка расфокусированный взгляд на Ганса и, глядя на его губы, рефлекторно облизываю пересохшие вдруг свои.

— Это из мультика Инспектор Пёс — старая детская забава, — улыбается он сестре и это выглядит так трогательно со стороны, что я едва не рыдаю от умиления.

— А у меня нет ни брата ни сестры, и это так грууустно. Мы бы играли вместе, дурачились…

— Поверь, такая идиллия у нас была не всегда. Видишь этот шрам? — Курт наклоняется к моему лицу непростительно низко и показывает над бровью едва заметную тонкую белую полоску. — Это Палома заехала мне самокатом, потому что не хотела уходить с детской площадки

Его слова я слышу постольку-поскольку и на след над бровью уже не смотрю — я смотрю в его глаза и обжигаюсь. А ещё эти его губы, они как назло так близко…

— Шрамы украшают мужчин, — лепечу, улавливая ответный импульс.

И вот уже наши взгляды вцепились в схватку; его рука поглаживает моё плечо и, клянусь, что слышу, как глухо бьётся о грудную клетку его сердце. Даже громче и сильнее чем моё.

— У него ещё на бедре шрам, он упасть с мотоцикла. Но ты видеть его уже, наверное, — по-простому продолжает Палома, явно не вкладывая в слова сексуальный подтекст.

— Нет, пока ещё не видеть, — отвечаю так тихо, что слышит только он и уж моём исполнении это явно не звучит так же безобидно.

— Хочешь, останусь и покажу тебе его, — не отрывая от меня взгляд предлагает Курт, и низ живота опаляет жаром.

Я молчу, и он воспринимает это как знак согласия.

— Палома, давай я вызову тебе такси, хорошо? Доберёшься одна?

— Одна? Но почему одна? — и тут до неё, наконец, доходит. Сестричка быстро ставит на кофейный стол свой бокал и хватает с подлокотника дивана куртку. — О, конечно, конечно, я добраться одна! Нет проблема! Считайте, что я уже исчезать!

Пока Курт, расхаживая по моей гостиной как у себя дома, набирает номер службы такси, я судорожно вспоминаю, какие на мне надеты трусы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Вот дьявол! Да на мне же абсолютно не сексуальные хлопковые "неделька"! Шуточный подарок Дианы на восьмое марта.

Может, успею под предлогом попудрить носик скрыться в ванной и надеть что-то более подобающее для первого паломничества на русскую границу?

Но я не успела — пока размышляла, какой комплект из самых сногсшибательных мне выбрать, такси уже подъехало и Палома заторопилась на выход, смешно причитая на ходу, что она такая глупая и не догадалась сразу испариться.

Как радушная хозяйка провожаю сестру Курта у двери, мысленно паникуя оставаться с ним один на один. И, судя по нетерпению с которым он пихает в руки младшенький ключи — буквально выставляет бедняжку за порог — когда за Паломой закроется дверь произойдёт что-то грандиозное.

Меня ожидает, возможно, лучший секс в моей жизни, а на мне трусы неделька со смайликом! Ещё чуть-чуть и распла́чусь.

Стоило только Паломе отвернуться и сделать шаг по направлению к лифту, Курт захлопывает ногой дверь и как и тогда в клубе припечатывает меня к стене, впиваясь в губы остро-пряным поцелуем.

Дыхание перехватывает, эндорфины в крови всего за долю секунды достигают своего максимального пика. Я больше не думаю о своих несчастных трусах, я думаю о содержимом трусов его и, судя по упирающейся в моё бедро ракете, он уже готов совершить судьбоносный полёт.

Он отрывается от меня лишь на секунду, но только для того, чтобы завести руки за спину и стянуть через голову футболку. Когда та падает на пол, следом туда же летит и моя. Как и кружевной лифчик. Я настолько сильно горю, что достаточно одного прикосновения кожи к коже, чтобы из недр моего пылающего тела вырвался протяжный стон.

Как мы очутились в кровати я не помню, но помню, что путь до неё был похож на вихрь сотканный из губ, рук и рвущейся в бой ядерной боеголовки.

Когда на мне уже совсем ничего не осталось кроме трусов, Курт оставляет в покое мою грудь и спускается ниже, оставляя дорожку поцелуев от шеи до пупка. Вдруг отрывается и на несколько секунд зависает:

— Суббота? Но сегодня вторник.

— Не отвлекайся! Я не ждала гостей.

К счастью, на этом наш диалог был закончен практически до самого утра, потому что было нам совсем не до разговоров. Хотя нет, кое-какие фразы всё-таки улетали в горячую столичную ночь, но если что, соседям всегда можно соврать, что это было качественное немецкое кино для взрослых.

Часть 30

— Кароль? Да тебя просто не узнать, прямо светишься изнутри! — восторгается Анжела, когда мы поднимаемся утром в лифте на двадцать девятый этаж небоскрёба.

И она не врёт. Я сияю. Я чувствую себя бодрой и на удивление отдохнувшей, хотя за последние сутки спала от силы один несчастный час.

Если услышите по новостям, что в Москве сегодня ночью был ураган, знайте, эпицентр его сосредоточился по адресу Солнечная 25 и разразился он в моей постели.

Раньше я думала, что знаю о сексе если не всё, то многое, но сегодняшняя ночь показала, как сильно я заблуждалась. Я не знала, что страсть бывает такой необузданной, что помимо десяти известных мне поз существуют ещё одиннадцать, и что мужчина может подряд не только максимум два с половиной раза…

— Это всё новый крем для лица — отлично освежает, — улыбаюсь своим мыслям и выплываю из лифта.

— Крем?! Что за крем? Какая-то популярная новинка? — семенит следом липучка Анжела.

— Немецкая сыворотка, но, прости, она в единственном экземпляре.

— А название? Может, я попробую как-то заказать такую же через интернет. Отправь мне на почту марку, ладно?

Едва заметно киваю и скрываюсь за дверью своего кабинета.

Прости, Энджи, но не дождётся. Это заграничное чудо только моё.

***

Никогда ещё мой рабочий день не тянулся так долго и никогда я не заливалась краской от чтения непристойных смс.