Эпилог (СИ) - Хол Блэки

Конечно же, Эва не спала. Дремала, быть может, и периодически просыпалась, поглядывая на часы. Приятно, что ни говори. И все равно Мэл не включал свет, чтобы не беспокоить. Пошатываясь пьяно, разделся абы как, расшвырял одежду по углам и забрался в кровать. Обнял Эву и прижал к себе. М-м-м, теплая, родная.

Она погладила его руку.

— Выходи за меня замуж, — пробормотал Мэл. Глаза слипались, язык ворочался с трудом.

Эва хмыкнула.

— Спи уже, гуляка, — сказала тихо.

— Не, ну а что такого? Выходи, а? — прижался он еще теснее.

— Спи. Утро вечера мудренее. Фу-у, и пахнет же от тебя… В бочке со спиртным курялся?

— Ага. Люблю тебя, — сказал Мэл на последнем издыхании и отрубился.

Конечно же, утром он мало что помнил из ночной попойки, но основные вехи умудрились отложиться в голове. Самочувствие оставляло желать лучшего, хотя похмелье не мучило. Этим и хорош качественный коньяк. Значит, бармен не надул.

Душ просветлил мозги и взбодрил.

Если слухи гуляют, значит, небезосновательно. Все говорят, что у них с Эвой несерьезно, и ждут, вернутся к ней волны или нет. А Влашек не ждет. Он давно приготовил пути отступления. После окончания института отправит дочь на западное побережье и придумает причину, например, сбор материала для будущей диссертации. Люди годами пишут научные труды, и Эва канет, растворится на просторах каторжанского края. За периметр въедет, а обратно не вернется. Удобно и Мелёшину-старшему, и Влашеку. От истории с отравлением оба они взяли по максимуму, и Эва — средство в достижении целей. А когда средство начинает мешать, от него избавляются.

Но ошибка высокопоставленных политиков состоит в том, что они не приняли в расчет интересы Мэла.

Он открыл дверцу тумбочки, прислушиваясь, как Эва напевает в душе. Взял коробочку с саше, внимательно прочитал инструкцию по применению и тщательно оглядел гофрированный шов по краю пакетика. Бумага тонкая, но если подержать над паром, то склейка разойдется. Мэл сунул два пакетика на пробу в карман брюк. В коробочке осталось достаточно, и Эва не заметит убыли. Надо же, он никогда не задумывался над тем, какой вкус у порошка.

Не то чтобы за ночь Мэл вдруг раскопал в себе родительские инстинты и желание отцовства. Чистый расчет. Будущий ребенок — часть стратегии, которая пришла в голову, и идею невольно подал Дэн. И гарантированные семьдесят пять процентов не подведут. Однозначно.

Затем следующий и самый основательный шаг. Мэл обдумывал полдня и выстраивал в голове поэтапный план. Увлекся, забыв о конспектировании лекций. Эва даже забеспокоилась, всё ли в порядке.

Всё в ажуре, киса. Мы женимся. Но ты об этом пока не догадываешься.

20.2

После истории с получением clipo intacti* я решила поступить честно, предупредив Мэла о намерении навестить Олега и Марту. Целую вечность их не видела. Соскучилась.

Мэл не проникся. Он старательно скрывал, но я чувствовала: его раздражало, что меня тянуло магнитом в район невидящих.

— Вы теперь на разных полюсах, — надумал он вразумить. — Не советую.

— Из-за полюсности у меня нет друзей. А тех, что были, я почти растеряла.

— Заведи новых. Из своего круга.

— Друзья — не котята и щенки, чтобы их заводить! — вспылила я, возмутившись. — Сколько у тебя приятелей и знакомых? Море. А сколько проверенных? Макес и Дэн. У меня тоже есть друзья. И я ценю их. Между прочим, Олег и Марта помогли мне в трудную минуту. Можешь без конца напоминать об отце-министре и о полезных связях, но я еще не забыла, как жила на восемь висоров в неделю.

Спор грозил перерасти в ссору, и Мэл предпочел промолчать. Однако он категорически собрался со мной в гости. Вот упрямец.

— Тебя не жалуют в квартале. Опасно там появляться, — забеспокоилась я.

— Прорвемся, — ответил Мэл, поигрывая ключами от "Турбы". — Никто уж и не помнит.

Сомнительно. Вряд ли жители забыли о деньках, проведенных под арестом после того, как один столичный принц устроил драку у местного клуба.

В отличие от моей жизни, сделавшей сальто-мортале в последние полгода, жизнь в районе невидящих продолжала течь сонно и меланхолично. Лето заполнило тихие улочки шапками пыльной листвы и квелой травой, вянущей в ожидании дождей. Скверик звенел детскими голосами.

Мэл притормозил у обочины.

— Подозреваю, с clipo intacti тебя за уши не оттащишь от этого квартала. Поэтому хочу предупредить. Общаясь с местными, хорошенько думай, прежде чем сказать что-нибудь или сделать.

Я хотела возразить, но он продолжил:

— Забыла про пост у института? Удивляюсь твоей невнимательности. Одна из тачек рванула за нами, но промазала. Свернула не в тот проулок. Сегодня нам повезло, а завтра репортеры пронюхают. Они не дадут покоя жителям. Понравится ли твоим друзьям, если их начнут осаждать журналисты?

Не только журналисты, но и дэпы. И последние не станут выспрашивать и убеждать в сотрудничестве, а возьмут насильно. Прочитают и принудят, как те отморозки, что издевались над Радиком. Равенство в правах, определенное гражданским кодексом, — сплошное лицемерие, когда дело касается невидящих. И из-за моей пресветлой персоны у местного населения возникнут большие проблемы. О спокойной жизни можно забыть.

Так Мэл дал понять, что обстоятельства могут быть превыше желаний. Он носом чуял, что я планировала забегать к Олегу и Марте не раз в полгода, а значительно чаще. И собиралась покупать продукты в здешнем районе из чувства солидарности с владельцами лавочек. А разве ж кто-нибудь из продавцов обрадуется, когда вместе с элитной покупательницей нагрянут дэпы, взбаламутив тишину улиц? Вдобавок неизвестно, чего ждать от синдрома.

Олег пытался спрятать изумление за доброжелательной улыбкой. Витрина с замками осталась прежней, и сам он точил детальку, зажатую в тисках. Разве что казался уставшим, с залегшей морщинкой меж бровей. И Марта, выглянувшая из шторочек, приветливо улыбнулась нам. Она двигалась как уточка, пряча увеличившийся живот под просторным сарафаном.

Разговор не клеился. Повисла скованность. Уверена, Олег и Марта прознали о близком родстве моего спутника с начальником Объединенных департаментов. С великим и ужасным, чье имя вызывало у граждан паралич дыхательной и сердечной деятельности.

Мне стоило больших трудов выпросить у Мэла частичную свободу действий. Сначала он ни в какую не соглашался, но потом передумал. А может, причиной послужили долгие "упрашивания", начавшиеся в душе и закончившиеся на диване.

Мы договорились: чтобы не привлекать внимания, Мэл отвозит меня в гости и уезжает на работу или в авторемонтную мастерскую, а на обратном пути забирает.

Олег и Марта… Они были приветливы, но настороженны. И испытывали крайнюю неловкость. И воспринимали меня как экзотическую птицу, случайно залетевшую в убогий курятник. Настырность залётной птички их угнетала, но я не собиралась отступать и долго убеждала Марту в том, что мои вкусы в отношении пирожков с капустой не изменились, и что мне нравится пить чай на небольшой кухоньке, любоваться нарисованной на стене розой и болтать ни о чем.

Несмотря на приличный срок беременности, Марта принимала заказы на вышивку и шитье, и это означало, что семье требовались деньги. Будущую маму стесняли расспросы о том, что требуется малышу. Она отнекивалась тем, что приданое для ребеночка почти готово. Марту смущали моя нахрапистость и гиперактивность в стремлении помочь. Поэтому пришлось пойти другим путем. Купить каталог для детей "От 0 и до…" и сделать заказ по телефону, через службу доставки.

Так, листая страницы толстенного каталога, я впервые окунулась в мир детства. В мир маленьких человечков, для которых работала целая индустрия, изготавливающая кремы, шампуни, лосьоны, подгузники, пеленки, молочные смеси, нагрудники, соски, бутылочки, игрушки, витамины, не говоря об одежде, колясках, кроватках и прочих необходимых приспособлениях.