Долгая ночь - Григол Абашидзе

Человек угнетает другого человека, а народ угнетает народ. Побеждает, остается жить и процветать сильный, а погибает и уходит с арены жизни тот, кто слаб.

— За что же такое несчастье моей стране? Главное несчастье в том, что теперь, когда Восток закипел и огненные бури налетели на Грузию, во главе нашего народа стоит не сильный и смелый воин, не твердый и мудрый государь, но слабая, воспитанная в неге и холе женщина. Она не в состоянии укротить раздор вельмож, она не может собрать все силы Грузии в один кулак и привести их в действие против захватчиков.

— И это судьба, дорогой Турман Торели. Когда бог отказывается от какого-нибудь человека и хочет его наказать, он отнимает у него разум. Когда бог отказывается от целого народа и хочет его наказать, он сначала посылает ему робкого и безвольного венценосца.

Так же получилось и с Хорезмом. Ни в какие времена Хорезму так не нужен был решительный, сильный и смелый государь, как во времена нашествия Чингисхана. Но бог устроил так, что именно в это время, как раз к моменту нашествия, нами правил самый изнеженный, самый утонченный, но и самый безвольный венценосец из всех, которые когда-либо правили в Хорезме.

Хорезмшах Мухаммед, отец нашего доблестного Джелал-эд-Дина, не мог сравниться со стремительным, как молния, мудрым, как змея, и сильным, как орел, Чингисханом. Он не мог противостоять ему, не смог поднять весь народ и сплотить его, не смог возглавить даже те войска, которые у него были. Он безропотно покорился приговору судьбы в лице монголов, бросил на произвол судьбы богатую и могущественную страну, а сам где-то на пустынном острове, среди Каспийского моря, отдал богу смятенную душу.

Бог, наградив нас таким государем в самое роковое время, вложил победу в руки Чингисхана. Он захотел наказать нас за наши грехи, за наше маловерие и наказал.

Это он же устроил, чтобы Мухаммед завещал свое правление наиболее слабому и безвольному из своих сыновей. Несчастный хорезмшах выбрал в наследники ничтожного Оглазхана, отстранив от государственных дел и от управления народом сильного и отважного Джелал-эд-Дина. Получилось, что он погубил и себя, и сына, и государство.

Да, таков закон. Он непреложен. Сначала наше государство пало его жертвой, теперь очередь дошла до вас, ибо непрестанно вращается колесо судьбы. Вот и вам в это тяжелое, роковое для Грузии время нужен был бы, как никогда, мужественный и умный человек. Но, как нарочно, бог дал вам в царицы слабую и легкомысленную женщину. Сказано в Коране: «Горе той стране, которой правит женщина».

Теперь, когда на арене истории борются две железные силы, когда схлестнулись такие мужи, как Чингисхан и Джелал-эд-Дин, куда годится ваша царица, что хорошего от нее можно ждать?

— Осмелюсь возразить, господин мой Мохаммед Несеви. Еще совсем недавно Грузией правила милостью божьей царица Тамар, тоже женщина. Но как раз во время ее правления Грузия достигла величайшего расцвета и могущества. Это был наш золотой век.

— Ты же сам пишешь, что царица Тамар не только была нежна, женственна и красива, но в то же время она была рассудительна, разумна, мудра. Женскую нежность она сочетала в себе с мужской отвагой и волей. Но, самое главное, мир во время царицы Тамар был спокоен. Не было этой великой смуты, этого бурления народов, когда народ поднимается на народ, чтобы уничтожить его или пасть самому. Тогда не было в мире такого жестокого и могучего хищника, как Чингисхан, а также самоотверженно противостоящего ему нашего доблестного Джелал-эд-Дина. Следует помнить: ничто не повторяется в жизни народа, нельзя достичь вечного благоденствия в расчете на счастливое стечение обстоятельств или на редкое исключение.

Торели ничего не мог ответить на это, и разговор прекратился. Каждый был занят своими мыслями. После долгого молчания Мохаммед Несеви снова заговорил:

— Мне сейчас в голову пришла одна мысль. Да. По-моему, это интересная мысль. И если только султан послушает моего совета, а твои соотечественники, грузины, будут благоразумны, то ваша страна может избежать полного разгрома, опустошения и окончательного уничтожения. Сразу прекратится война, перестанет литься кровь, Джедал-эд-Дин станет еще сильнее, а жизнь Грузии войдет в мирные цветущие берега.

Торели удивленно посмотрел на своего хозяина, не понимая, что это может быть за мысль, осуществление которой принесет благо обеим воюющим сторонам.

— Царица Грузии, как я слыхал, молода и прекрасна. А наш султан, хотя и не так уж молод, но полон сил. Оба они высокого, благородного происхождения. Что, если бы султан возымел намерение жениться на вашей царице? У вашей страны появился бы умный и сильный покровитель. Вместо того чтобы воевать друг против друга, грузины и хорезмийцы соединили бы свои войска и вместе заступили бы дорогу монголам.

— Красиво сказано. Но разве мой господин не понимает, что этому не бывать?

— Но почему? Если я тихим спокойным советом подготовлю сердце султана, если у него как бы сама собой зародится мысль… Для султана невозможного нет.

— Да. Но супругом грузинской царицы может быть только христианин. Султан же не только исповедует веру Магомета, но и считает себя покровителем и защитником всех на земле магометан. Так как же он может изменить своей вере даже ради царицы Грузии?

Несеви помрачнел, нахмурился.

— Если великий благородный султан пожелает осчастливить вашу царицу, а вместе с ней и Грузию, она должна возрадоваться и, принеся молитвы единому творцу, уйти с тропы заблуждения на широкую дорогу истинной веры. Неужели она будет настолько глупа или упряма, что не перейдет в магометанство ради спасения и благополучия своего народа?

— Этого никогда не будет! — горячо и твердо сказал Торели. — Этого не может быть никогда.

Несеви удивился запальчивому неблагоразумию грузина, которого он считал рассудительным и умным.

— Но ты понимаешь, что только это и может спасти Грузию? Эта счастливая мысль пришла в голову мне. Я постараюсь ее внушить султану. Правду говоря, она должна была родиться в головах ваших правителей. Если они разумны, они должны бы умолять нашего султана, чтобы он пошел на этот шаг. И при чем тут вера царицы!

— Я думаю, что именно разумность правителей Грузии не позволит им сделать такого шага. Наш народ численно невелик. У нас нет в мире родственных племен. Мы одни. Нас, горстку христиан, окружает со всех сторон мусульманское море. Мы утонем в нем, если не твердо будем править рулем и собьемся с верного курса. Как раз наоборот, грузины заботятся об обращении в христианскую веру соседствующих с нами магометан. Как же они могут помыслить, чтобы на их христианском троне восседал царь-магометанин, а богоположенная царица христиан обратилась в магометанство?

Дело не только в одной царице. Нам пришлось бы отказаться от всего, что делает нас грузинами. Нам пришлось бы отказаться от грузинства как исторического понятия. Вслед за этим произошло бы слияние грузин с мусульманским морем и полное растворение в нем.

— Даже если так. Неужели нельзя предпочесть признание веры Магомета, к тому же единственной истинной веры на земле, истреблению и исчезновению с лица земли!

— Этого не будет никогда, мой господин. Я знаю свой народ. Грузины скорее предпочтут быть полностью уничтоженными, нежели по своей воле откажутся от Христа, от родного языка и от земли, на которой жить им завещано предками и самим богом.

Торели не разубедил Мохаммеда Несеви. Напротив, мысль о женитьбе султана и царицы Грузии занимала его все больше. В Грузию не так-то просто проникнуть полчищам врага. Вся эта страна, окруженная горами, — как бы возведенная природой крепость. Если бы даже соединенные силы султана и грузин не одолели монголов в открытом бою, в Грузии удобно было бы отсидеться и отдохнуть. Это лучше, чем метаться из конца в конец по иранским степям. Джелал-эд-Дин, потерявший свою родную землю, давно ищет удобного пристанища, и вот оно наконец нашлось.

В горах Грузии можно было бы не только отсидеться от нашествия монголов и дождаться, когда они отхлынут, там можно было бы спокойно жить до тех пор, пока они вообще не исчезнут и не рассеются по лицу земли. Грузия богата и изобильна, ее сокровища обеспечили бы Джелал-эд-Дина навсегда. Но все это было бы хорошо только в том случае, если бы воссоединение с Грузией произошло мирно, по желанию грузин, с их согласия.

Ведь Грузия еще сильна. Она может собрать новое войско, тогда кто знает, как повернется то самое колесо судьбы. Конечно, Джелал-эд-Дин их разгромит. Но даже в этом случае он не сможет завладеть их сокровищами, потому что они прячут их в неприступных скалах и там же скрываются сами. Придется все время тратить усилия, чтобы понемногу выкуривать их из гор. Это выкуривание затянется на десятилетия. А если махнуть на них рукой и оставить их в горах, то не будет уверенности, что завтра они не ударят в спину. Придется постоянно опасаться неожиданного удара, и опять не будет желанного покоя.