Музыка горячей воды - Чарльз Буковски

Я сел у входа, а через пару табуретов от меня сидела эта девушка. Одна сидела, а еще четверо-пятеро мужчин и женщин расположились у другого конца стойки. Там с ними болтал бармен, смеялся. Просидел я так минуты три-четыре. Бармен по-прежнему болтал и хохотал. Терпеть не могу это мудачье — пьют сколько влезет, чаевые получают, им перепихоны достаются, ими восхищаются, вообще все у них есть.

Я вытащил пачку покурки. Выколотил сигаретку. Спичек нет. На стойке тоже нет. Я посмотрел на дамочку.

— Прошу прощения, огоньку не найдется? Она раздраженно залезла в сумочку. Вытащила книжку спичек, швырнула, не глядя на меня.

— Оставьте себе, — сказала она.

У нее были длинные волосы и неплохая фигура. Сидела в шубке «под мех» и меховой же шапочке. Я видел, как она закидывает голову, затягиваясь. Выдыхала так, словно и впрямь что-то соображает. Из тех, кого хорошо ремнями пороть.

Бармен на меня по-прежнему ноль внимания.

Я поднял пепельницу фута на два над стойкой и уронил. Подействовало. Он подошел, скрипя половицами. Здоровый, может, шесть-два, фунтов 265. На пузе жирок отложился, но плечи мощные, мощная голова, могучие ручищи. На вид тупой, но симпатичный, пьяная прядка на глаз сбилась.

— Двойной «Катти Сарк» со льдом, — сказал я.

— Хорошо, что пепельницу не разбил, — сказал он.

— Хорошо, что услышал, — ответил я. Половицы заскрипели и застонали, когда он пошел делать мне выпивку.

— Надеюсь, не малинку мне смешает, — сказал я девушке в ложнонорке.

— Джимми хороший, — ответила она. — Джимми такого не делает.

— Никогда не встречал хороших парней по имени Джимми, — сказал я.

Джимми вернулся с моим стаканом. Я сунул руку в бумажник и бросил на стойку 50 долларов. Джимми поднял, посмотрел на свет и сказал:

— Бля!

— В чем дело, мальчик? — спросил я. — Никогда не видел пятьдесят долларов?

Он отошел, кряхтя половицами. Я отхлебнул. Нормальный такой двойной.

— Парнишка ведет себя так, будто раньше никогда не видел пятидесяти долларов, — сказал я девушке в меховой шапочке. — А у меня с собой всегда только пятьдесят долларов.

— Сколько же в вас говнища, — ответила она.

— Отнюдь, — сказал я. — Я посрал минут двадцать назад.

— Подумаешь…

— Могу купить все, что можете предложить.

— Я не продаюсь, — сказала она.

— В чем дело? У вас там замок? Если да, не волнуйтесь, ключа никто не попросит.

Я еще разок дернул.

— Выпить хотите? — спросил я.

— Я пью только с теми, кто мне нравится, — ответила она.

— А вот теперь из вас говнище лезет, — сказал я. «Ну где же бармен с моей сдачей? — подумал я.

Что-то не спешит…»

Я уже собирался еще раз уронить пепельницу, когда он вернулся, треща деревом под тупыми ногами.

Положил сдачу на стойку. Я посмотрел, едва он собрался уйти.

— ЭЙ! — заорал я. Он развернулся:

— Что такое?

— Это сдача с десятки. Я тебе дал пятьдесят долларов.

— Ты мне десятку дал… Я обратился к девушке:

— Послушайте, вы же видели, правда? Я дал ему пятьдесят долларов!

— Вы дали Джимми десятку, — сказала она.

— Что это за хуйня? — спросил я. Джимми двинулся прочь.

— Тебе это с рук не сойдет! — заверещал я ему вслед.

Он даже ухом не повел. Дошел до компании на том конце стойки, и они опять принялись болтать и смеяться.

Я сидел и думал. Девушка рядом, закинув голову, выдула носом султан дыма.

Можно разбить зеркало за стойкой. В другом месте я уже так делал. Но все равно сомнительно.

Я что, сдаю позиции?

Этот гондон меня прилюдно обоссал.

Его спокойствие нервировало больше, чем габариты. У него что-то еще в рукаве. Берданка под стойкой? Он хотел, чтоб я сыграл ему на руку. У него все тут свидетели…

Я не знал, что делать. У выхода была телефонная будка. Я встал, дошел до нее, бросил монету, набрал случайный номер. Сделаю вид, что звоню корешам, и они сейчас подскочат и разнесут заведение в щепки. Послушал гудки на другом конце. Потом они прервались. Ответила женщина.

— Алло, — сказала она.

— Это я, — ответил я.

— Ты, Сэм?

— Нуда, да, слушай…

— Сэм, такой ужас сегодня был! Кучеряшку сбило машиной!

— Кучеряшку?

— Нашего песика, Сэм! Кучеряшка умер!

— Ладно, слушай! Я в «Красном глазе»! Знаешь, где это? Хорошо! Бери Левшу, Ларри, Тони и Большого Анджело и давайте сюда! Ясно? Да, и Кучеряшку прихвати!

Я повесил трубку и остался сидеть в будке. Может, в полицию позвонить? Но понятно же, что будет. Все поддержат бармена. А меня заберут в трезвяк.

Я вышел из будки и вернулся к табурету. Допил. Потом поднял пепельницу и швырнул, посильней. Бармен посмотрел на меня. Я встал, вытянул руку и ткнул в его сторону пальцем. Затем повернулся и вышел на улицу, а мне в спину несся хохот его компании…

Я зашел в винную лавку, взял две бутылки вина и отправился в «Отель Хелен» — через дорогу от того бара, где только что был. У меня в этой ночлежке жила подруга — такая же алкашня, как и я. На десять лет меня старше, она там работала горничной. Я поднялся пешком на второй этаж, постучал, надеясь, что она одна.

— Крошка, — звал я ее из-за двери, — у меня неприятности. Меня наебали…

Дверь открылась. Бетти была одна и пьянее меня. Я вошел и закрыл за собой дверь.

— Где твои стаканы?

Она показала, я распечатал бутылку и налил нам. Она сидела на кровати, я — на стуле. Бутылку я передал ей. Она закурила.

— Ненавижу эту дыру, Бенни. Почему мы больше не живем вместе?

— Ты начала бегать по улицам, крошка, я просто с ума сходил.

— Ты ж меня знаешь.

— Нуда…

Бетти вытащила изо рта сигарету и рассеянно сунула ее в постель. Я заметил дымок. Подошел и поднял ее руку. На комоде стояла тарелка. Я взял и принес ей. На тарелке засохла какая-то еда, похоже на тамале. Тарелку я поставил на кровать рядом с Бетти.

— Вот тебе пепельница…

— Ты же знаешь, я по тебе скучаю, — сказала Бетти.

Я допил стакан, налил еще.

— Слушай, меня через дорогу обсчитали с пятидесяти долларов.

— А откуда у тебя взялось пятьдесят долларов?

— Не бери в голову, появились. Этот сукин сын недодал мне сдачу…

— А чего ты ему не дал в морду? Испугался? Это Джимми. Бабы его обожают! Каждую ночь, как бар закроется, выходит на стоянку и поет. А они стоят вокруг и слушают, а потом одна какая-нибудь с ним домой едет.

— Вот кусок говна…

— В футбол играл за Нотр-Дам.

— Да что за срань? Ты на него тоже западаешь?

— Я его не перевариваю.

— Это хорошо. Потому что я счас пойду и рыло ему начищу.

— По-моему, ты боишься…

— Когда-нибудь видела, чтоб у меня очко играло?

— Я видела, как оно у тебя несколько раз проигрывало.

На это замечание я ничего не ответил. Мы бухали дальше, и беседа наша отвлеклась на что-то другое. Я ее особо не помню. Бетти — когда не бегала по улицам — была вполне доброй душой. Здравая, но попутанная, понимаете. Спилась окончательно. Я, к примеру, мог на день-два завязать. А она нет.

Грустно. Мы разговаривали. Между нами было такое понимание, от которого нам друг с другом было легко. Потом настало 2 часа ночи. Бетти сказала:

— Иди посмотри…

Мы подошли к окну, и внизу, на стоянке, был Джимми. Пел, конечно. Его слушали три девушки. Все очень смеялись.

Главным образом насчет моих 50 долларов, подумал я.

Потом одна села с ним в машину. Остальные две ушли. Машина минутку постояла на месте. Зажглись фары, заработал мотор, и он уехал.

Вот пижон, подумал я. Вот я фары не включаю только после мотора.

Я посмотрел на Бетти.

— Этот гондон и впрямь думает, что он ого-го. Я начищу ему рыло.

— У тебя кишка тонка, — ответила она.

— Слушай, — спросил я, — а у тебя под кроватью бита еще лежит?

— Ну, только я не могу с нею расстаться…

— Еще как можешь, — сказал я, отдавая ей десятку.

— Ладно. — Она выудила бейсбольную биту из-под кровати. — Надеюсь, выбьешь хоумран…

На следующую ночь в 2 часа я ждал на стоянке подпирал стенку бара, притаившись за здоровенными мусорными баками. С собой у меня была бейсбольная бита Бетти — старая «Особая Джимми Фокса»[34].

Ждать пришлось недолго. Появился бармен со своими девушками.

— Спой нам, Джимми!

— Спой нам свою какую-нибудь!

— Ну… что ж, ладно, — ответил он.

Снял галстук, сунул его в карман, расстегнул воротничок, задрал голову к луне.

Я человек, которого ты ждешь…

Я человек, которому даешь…

Я тот, кто не ведет поебкам счет…

Я тот, кого ты просишь: вставь еще…

…и еще…

…и еще…

Три девушки зааплодировали, засмеялись и столпились вокруг него.

— Ой, Джимми!

— Ох, ДЖИММИ!

Джимми сделал шаг назад и оглядел девушек. Те ждали. Наконец он произнес: