Подрядчик - Константин Костин

— Ах ты, моя мурлыка!

Я обнял свою будущую жену, провел ладонью по ее волнистым волосам, и поцеловал ее в щеку. Боюсь, совсем не так, как тридцатилетний мужик должен целовать двенадцатилетнюю девочку. Акелла попал в самую точку, в яблочко!

— Алексей, время, — напомнил Валера.

— Солнце мое, — я положил конверт на табуретку перед Наташкой. — Слушай меня внимательно и запоминай…

Ветер, пробравшийся в квартиру через открытую форточку, донес приближающийся рокот вертолета…

Эпилог

Стоя у окна коттеджа, я забивал трубочку. Новую трубочку. Старая, зараза, треснула сегодня утром. Жаль, я к ней так привык! С другой стороны — ничего удивительного. Ей лет было больше, чем мне, Наталке и нашим обоим детям вместе взятым. Danhill тысяча восемьсот девяносто пятого года, на аукционе утверждали, что ее еще Георг какой-то там курил… все равно обидно.

Покончив с этим делом, пыхнув несколько раз, я затянулся ароматным вишневым дымом. Нет, старая лучше была. Черт, шестнадцать штук бакинских, а за что? Да, до апельсина. Не деньги в жизни главное. Их, слава Богу, как грязи. Есть вещи, которые даже я изменить не мог. Погода, например, которая к вечеру начала портиться. И есть вещи, которые дороже денег. Например, моя семья. Моя жена и мои дети в мире — единственные, а бабла в этом же мире — умотаться.

— Мама! — закричал Коська. — Сейчас папу опять по телевизору покажут!

— Пойдем, Лешка, посмотрим на тебя, — произнесла жена, обнимая меня со спины.

— Пойдем, родная, — согласился я, целуя ее в вовремя подставленную щечку.

Бросив трубку в мусорную корзину, я спустился в гостиную. Костя с Галкой уже заняли диван, нетерпеливо прыгая, в ожидании телепередачи.

— У нас замечательные дети, — прошептала Наташа на ухо, чуть касаясь его губами.

От такого прикосновения у меня шерсть на загривке дыбом встала.

— Да, — согласился я. — А еще у меня замечательная жена.

— А у меня — замечательный муж, — ответило мое счастье.

— Тема нашей сегодняшней программы — успех, и как его добиться, — произнес ведущий с экрана телевизора. — И наш первый гость — предприниматель Алексей Скоробогатов. Здравствуйте, Алексей!

— Здравствуйте, Андрей, — ответил я из студии.

— Знаете, Алексей, про вас ходит множество слухов, и, пожалуй, самый распространенный из них — что ни один из ваших инвестиционных проектов не закончился неудачей. Правда ли это, и, если да, как вы можете объяснить сей феномен?

— Чистая правда, — согласился я. — А объяснить… скорее, интуиция. Это у меня наследственное, знаете ли. Еще родители удачно вложили деньги в АО МММ[5]…

— В МММ? Вы ничего не путаете?

— Не путаю, — заверил я. — Именно в МММ. Потом моим родителям сказочно повезло одиннадцатого октября девяносто четвертого[6]…

— Невероятно! — перебил ведущий.

— Ага, — согласился я. — Говорю же — интуиция.

— Интуиция, — ткнула меня локтем в бок Наташа. — Врешь, и не краснеешь!

— Но это родители, а вы? — продолжал Андрей.

— Мне тогда шестнадцать лет было, о чем вы? Мне подфартило в августе девяносто восьмого[7]… как-то так получилось, что все мои сбережения были в долларах.

— Подфартило, — растерянно повторил шоумен. — А дальше?

— А дальше появилось Евро, и тут у меня как поперло!

— То есть весь секрет успеха — интуиция?

— Отнюдь! — возразил я. — Интуиция — только половина успеха. Еще половина — сильная женщина рядом, которая и играет роль этого моторчика… этой движущей силы, которая и заставляет двигаться вперед, несмотря ни на что.

— Ах ты, подлиза, — ласково прошептала Наталка.

— Эх, малышка, ты же знаешь — если бы не ты…

— Да нет, Лешка, если бы не ты…

— Если бы не Семенов, — подытожил я.

— А наш следующий гость — экономист и политолог, профессор Оксфордского университета Валерий Казанцев, — произнес диктор с экрана.

Выражение лица Скоробогатовой моментально изменилось. Она смотрела на телевизор так, словно увидела в нем приведение. Но я ничего необычного не увидел. Седой мужчина с военной выправкой, в относительно недорогом костюме. На вид ему можно дать лет сорок пять — пятьдесят. Хотя, на самом деле, скорее всего, гораздо больше.

— Это он! — ткнула пальцем в плазменную панель жена.

— Кто, он? — не понял я.

— Ну он, тот кто приходил с тобой двадцать лет назад. Неужели, не помнишь? Я в жизни не забуду, как ты тогда растворился в воздухе прямо на моих глазах!

Я внимательнее всмотрелся в черты лица профессора. Нет, определенно я его видел впервые, если не считать встречи в студии. Вообще, забавно, про свое путешествие в прошлое, если оно и было, я не помнил абсолютно ничего. Вообще, то, что оно было, я знал лишь со слов Наталки и родителей Семенова. Ну, еще осталась целая подшивка пожелтевших от времени листов с машинописным текстом, описывающая политико-экономическую жизнь последних двадцати лет с потрясающей точностью.

— Самое сложное было выехать за границу, — рассказывал Казанцев шоумену. — Ведь до восемьдесят восьмого года я служил в Комитете Государственной Безопасности…

Восемьдесят восьмой? Да черт его знает, возможно. Так-то все сходится. Вообще, из того, что было написано про мою личную жизнь, совпало мало. Возможно, из-за Наталки, которая пришла к нам в класс той же осенью? В письме этого не было, значит, тогда все и начало меняться. В любом случае, я не верю, что моя жизнь могла бы быть лучше. Я и так совершенно счастлив, и, девяносто девять процентов моего счастья, моего успеха — моя жена. Лучшая женщина в мире! Признаться, никак не могу понять своих знакомых, которые изменяют своим женам, разводятся, сходятся. В моей жизни была всего одна женщина, мы вместе с десяти лет, и пожелать еще чего-то… лучшее — враг хорошего, да, но что может быть лучше идеала?

— Сегодня последний день, — напомнила Наталка.

Да, девятнадцатое июля две тысячи восьмого года. Этой датой заканчивается мое послание из будущего. Я знал, что этот день наступит, но ждал его с некоторым опасением. Привык, к ощущению, что кто-то сильный и большой направляет меня. Почти два десятка лет жизни, когда, засыпая вечером, я знал, что будет утром. Теперь… неизвестность — с другой сторон, это даже приколько.

— Мне немного не по себе, — призналась девушка, в который раз за эти годы прочитав мои мысли.

Во дворе залаял Тревор. Вот ведь псина — ему никаких писем не надо, и так каким-то образом знает, что к нам кто-то идет. Не просто человек идет по улице, или к соседям, или еще куда, а именно к нам. Не дожидаясь звонка, я вышел из коттеджа и подошел к калитке, отворив ее в тот момент, когда полноватая женщина в годах поднесла палец к кнопке звонка.