Рубеж. Пентакль - Марина и Сергей Дяченко

Утром он сам не мог точно сказать, состоялся ли ночной разговор отца и матери в реальности – или ему приснилось.

Отец неторопливо затянулся, и Косте показалось, что сейчас он скажет: с чего ты взял? Не было никакого дела, и о парикмахерской «Фея» впервые слышу.

– А почему ты спросил? – поинтересовался бывший прокурор, выпуская вертикально вверх столбик дыма, словно паровоз марки «ОВ».

Журналист растерялся.

– Это по работе? – Николай Григорьевич прищурился. – Ты ж вроде подобной грязью не занимаешься. Культура-шмультура, то-се…

– Нет, – честно признался Костя. – У одного мужика… хорошего… у него там мать работала. Как раз в семидесятые, как я понял.

Бывший прокурор нахмурился.

– Ну, – вздохнул наконец, – то дело так и протухло. Не нашли, понимаешь, состава преступления. Трупы в наличии, пять штук, а состава преступления – нет!

– Трупы?!

Отец утопил окурок в фарфоровой пепельнице с крохотной Эйфелевой башней на краю. У башни не хватало одной ножки.

– Дело так началось, – сказал суховато. – Одна посетительница сделала «химию», вышла за порог и упала замертво. Сердечный приступ. А бабе едва двадцать девять стукнуло…

– Так… – пробормотал Костя.

– Ладно, бывает… Диагноз подтвердился. Но через три дня другая баба тоже сделала «химию». Той было двадцать шесть. Переступила порог, и…

– Сердечный приступ?

Николай Григорьевич мрачно кивнул.

– Стали «Фею» трясти. Подумали, может, они технологию химической завивки нарушают или травят людей чем-то. Из двух погибших одна пила чай, другая ничего не пила и не ела. И тут же рядом, в соседних креслах, делали завивки молодым и старым, и ничего, ушли домой довольные. Хотя после второго случая клиентов стало меньше…

По перилам террасы бесстрашно прыгала синица. Белка метнулась по старому дубу, пропала в листве. Дернулись ветки – перескочила на соседнее дерево.

Не обращая на них внимания, дремал в шезлонге шарпей.

– После третьего трупа, – невозмутимо продолжал отец, – директриса уволилась, а в парикмахерской решили сделать ремонт. Дать другое название… Хотя в народе ее уже давно и четко звали – «Ведьма». Так и говорили: «В том обувном, на углу, возле „Ведьмы“, выбросили чешские демисезонные сапоги…»

Костя выдавил из себя смешок.

– Отремонтировали. Персонал к тому времени почти полностью сменился – две только парикмахерши остались из прежних. Через три дня после открытия – а переименовали заведение в «Алые паруса» – эти две прежние передрались между собой, да так, что новая директриса вызвала наряд. У обеих легкие телесные, кто виноват, установить не удалось – бытовуха типичная. Но одна, озверев, на сотрудников стала кидаться, которые разнимали. Те разозлились, забрали. И вот она стала давать показания – будто бы знает, кто убил тех дамочек. Так и говорила: «убил»…

Бывший прокурор замолчал и вновь тяжело вздохнул.

– И что? – синхронно выдохнул Костя.

– Читал я эти, прошу прощения, показания, – отец поморщился. – Якобы коллега за соседним креслом позавидовала Машкиной, что та лучше работает. К ней клиентки идут, а к той парикмахерше – нет. И отомстила – прокляла. Вот так. Одно проклятие – три трупа… Выпустили ее, не заводить же дело! С работы, правда, уволили, но она восстановилась через суд. Директриса в той парикмахерской опять сменилась, кадры – текучка страшная, а эти две держатся, которые дрались. Одна, правда, перешла работать в мужской зал. Время шло, стала та история забываться… Ужинать останешься?

– Да, – Костя кивнул. – И все?

Николай Григорьевич глянул на него – мельком, но очень внимательно.

– Точно не по работе интересуешься? Я бы не хотел, понимаешь…

Журналист подобрался. На языке отца «я бы не хотел» всегда означало «категорически запрещаю и убью в случае ослушания».

– Честное слово, – сказал он, глядя отцу в глаза. – Так что там?

– Через полгода, – медленно проговорил тот, – было еще два трупа. На этот раз безо всякой завивки… Мужики. Клиенты той самой… которая давала бредовые показания.

Ночевать на даче Костя отказался – слишком ценил удобства привычной постели и общество милых вещей, окружавших его в уютной городской квартире.

Он уже сел за руль, когда услышал голос отца:

– Как, ты сказал, фамилия матери твоего знакомого?

– Я не говорил. – Журналист убрал ногу с педали сцепления. – И, честно говоря… не уверен. Наверное, Машкина.

– Машкина Людмила Васильевна, – глухо выговорил бывший прокурор.

– Что?!

Отец наклонился. Заглянул в открытое окошко машины.

– Котька, – сказал строго. – Чтобы ноги твоей не было рядом с этой женщиной. Я бы не хотел!

Костю передернуло. Нога вновь освободила сцепление…

– Погоди! – Отец нахмурился, покачал головой. – Забыл совсем. Не уезжай, жди!

Резко повернувшись, Николай Григорьевич шагнул к двери. Шарпей, также участвовавший в процедуре проводов, остался, словно ненароком переместившись к передним колесам. Журналист поспешил взяться за ручной тормоз. Не выпустит, прокурорская псина, костьми ляжет!

Отца не было долго, и в голове у Кости успела сама собой написаться статья. Так случается, хоть и нечасто, – текст возникает словно ниоткуда, лишь успевай записывать, исправляя запятушки. А тут и запятых лишних не предвиделось, все одно к одному. Рубрика «Тайны вокруг нас», тысяч тридцать знаков. Проклятие, руки с ножницами, несущие смерть, мнение эксперта, фамилию и звание которого еще предстоит выдумать. Правда, такое напечатает разве что «Страшная газета» в спецблоке «666», где Костя по молодости лет получал свои первые гонорары. А что? Можно и сейчас, под псевдонимом, конечно. Парикмахерша-монстр, вольная и невольная убийца. То есть сначала невольная, а вот когда любимому сыну приспичило жениться… Значит, нужен еще один эксперт, лучше всего фрейдист.

– Гр-р-р-р! – вполне в такт размышлениям отозвался шарпей, успевший оставить свой опасный пост и занять новый – возле дверцы.

Да, статья практически готова, не хватало главного – названия. «Руки, несущие смерть» Костя отверг сразу и навсегда, вспомнив давнюю журналистскую шутку: «Смерть идет из простокваши». Проще надо, проще! И многозначительней. «Страшная месть», допустим. Сразу на ассоциации пробьет, контекст-подтекст включится. Или еще проще…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});