Воспоминания о прошлом Земли. Трилогия - Лю Цысинь

явлением. В качестве семьи выступало государство всеобщего благоденствия – оно и удовлетворяло детскую потребность в родительской любви. Но сейчас человечество было поставлено перед лицом безжалостной, холодной Вселенной, и Смерть могла взмахнуть косой в любой момент. Ребенок – человеческая цивилизация, – покинутый в ужасном темном лесу, плакал и жаждал материнской ласки. Чэн Синь оказалась самым подходящим объектом для упований человечества, воплощением материнской любви. По мере того как чувства, которые общество питало к Чэн Синь, постепенно растворялись в сгущающейся атмосфере религиозности, ее образ как Девы Марии новой эпохи опять выступил на первый план.

И это отняло у Чэн Синь остаток воли к жизни.

Существование уже давно стало для нее обузой и пыткой. Она не позволяла себе умереть, потому что хотела до конца нести свое бремя. Жизнь была самым справедливым наказанием за ее огромную ошибку, и она принимала его безропотно. Но теперь Чэн Синь превратилась в опасный религиозный символ. Ее набирающий силу культ еще больше сгущал туман, в котором уже успело потеряться человечество. Она должна исполнить свою последнюю обязанность – исчезнуть навсегда.

Чэн Синь обнаружила, что решение далось ей легко, без малейших усилий. Она чувствовала себя словно человек, давно задумавший долгое путешествие: ну вот, все текущие дела улажены, можно упаковать немногие пожитки и отправляться в путь.

Она достала пузырек со средством для краткосрочной гибернации. В нем оставалась только одна капсула. Это же средство она использовала для своего шестилетнего анабиоза; но без специального аппарата жизнеобеспечения оно несло неотвратимую смерть.

Разум Чэн Синь был прозрачен и пуст, словно космос: ни воспоминаний, ни эмоций. В поверхности сознания, чистой и гладкой как зеркало, отражалось заходящее солнце ее жизни, и это было естественно, как ежедневные сумерки… Все правильно, все так, как и должно быть. Если мир может обратиться в пыль по одному щелчку пальцев, то смерть одного человека нужно встречать с теми же умиротворенностью и бесстрастием, с какими встречает свой конец капля росы, падающая с травинки.

Но только Чэн Синь зажала в пальцах капсулу, как зазвонил телефон. Это был Фрейс.

– Дочка, сегодня такая красивая луна. Я только что видел кенгуру. Должно быть, переселенцы съели не всех.

Фрейс никогда не включал видеосвязь, наверное, полагая, что речь живее и образнее любой картинки. Чэн Синь знала, что он ее не видит, и все равно улыбнулась.

– Как чудесно, Фрейс. Спасибо тебе.

– Дочка, все образуется. – И Фрейс отключился.

Вряд ли он что-то заподозрил. Все их разговоры были такими же короткими.

А еще этим утром приходила АА и с восторгом рассказала, что компания Чэн Синь выиграла тендер на очередной большой проект: им предстояло построить на геосинхронной орбите еще более грандиозный крест.

Чэн Синь осознала, что у нее все еще есть двое друзей. В этот краткий кошмарный период истории – двое настоящих друзей. Если она сейчас покончит с собой, каково будет им? Ее прозрачное, пустое сердце сжалось, как будто его сдавило разом множество ладоней. На озере ее сознания ровная доселе поверхность пошла рябью, и отражающийся в ней закат загорелся, словно пожар. Семь лет назад перед лицом всего человечества она не нашла в себе воли нажать на красную кнопку; сейчас, подумав о друзьях, она не смогла проглотить капсулу, которая принесла бы ей облегчение. Какая же она бесконечно слабая! Ноль, пустота – вот что она такое.

Еще мгновение назад реку перед ней сковывал лед, и Чэн Синь могла бы легко перейти на ту сторону. Но сейчас лед растаял, и ей придется брести в черной холодной воде. Это будет долгая пытка, но Чэн Синь была уверена, что доберется до другого берега. Возможно, она будет колебаться и бороться с собой до следующего утра, а тогда, наконец, проглотит капсулу. Другого выхода не было.

Опять запел телефон. Звонила Томоко – еще раз приглашала Чэн Синь и Ло Цзи в гости. Она хотела сказать им последнее «прощай».

Чэн Синь медленно вернула капсулу обратно в пузырек. Она пойдет на эту встречу. Значит, переход через реку боли затянется.

* * *

На следующее утро Чэн Синь с Ло Цзи вновь пришли к воздушному домику Томоко. В нескольких сотнях метров внизу волновалось людское море. Накануне Томоко объявила всему миру, что собирается уйти, поэтому сегодня толпа была во много раз больше обычной. Но вместо того чтобы возносить молитвы, паломники молчали, словно чего-то ожидая.

Томоко, как и раньше, приветствовала гостей у входа в дом.

В этот раз чайная церемония проходила в безмолвии. Все знали: что должно быть сказано, уже сказано.

И Чэн Синь, и Ло Цзи ощущали присутствие толпы внизу. Та была словно гигантский ковер, поглощающий звук, – от него тишина в павильоне становилась еще глубже. Атмосфера сгущалась, как если бы облака, окутывающие павильон снаружи, затвердели. Однако движения Томоко оставались плавными и грациозными; даже когда посуда соприкасалась, не раздавалось ни звука. Казалось, будто Томоко использует свои легкость и изящество, чтобы изгнать тягостное настроение. Прошло больше часа, но ни Чэн Синь, ни Ло Цзи не чувствовали течения времени.

Томоко обеими руками подала Ло Цзи чашку с чаем.

– Я ухожу. Надеюсь, с вами, мои гости, все будет хорошо. – Тут она подала чашку и Чэн Синь. – Вселенная велика, но жизнь больше. Кто знает, может быть, судьба снова сведет нас.

Чэн Синь молча пригубила чай. Закрыв глаза, она медленно потягивала напиток, наслаждаясь вкусом. Освежающая горечь понемногу пропитывала все ее тело, как будто она пила холодный звездный свет.

Но вот чашки опустели.

Гости поднялись и стали прощаться – теперь уже навсегда. Хозяйка проводила их на ветку. Впервые за все время существования этого домика белые облака, создаваемые им, исчезли. Человеческое море под деревом замерло в выжидательном молчании.

– Прежде чем мы попрощаемся, мне предстоит выполнить свою последнюю миссию – передать сообщение. – Томоко склонилась в глубоком поклоне. А затем выпрямилась и взглянула на Чэн Синь.

– С тобой хочет повидаться Юнь Тяньмин.

Отрывок из «Прошлого вне времени»

ДЛИННАЯ-ДЛИННАЯ ЛЕСТНИЦА

В начале Эры Кризиса, еще до того как Великая падь погасила огонь человеческого энтузиазма, нации Земли объединились и претворили в жизнь ряд грандиозных программ, направленных на защиту Солнечной системы. Гигантские инженерные проекты выжали до последней капли возможности всех доступных в те годы технологий. Некоторые из них – космический лифт, испытание звездно-водородных бомб на Меркурии, осуществление управляемой термоядерной реакции и другие – вошли в анналы истории. Эти программы послужили фундаментом для технологического скачка, последовавшего за Великой падью.

Но проект «Лестница»