Весь Роберт Маккаммон в одном томе - Роберт Рик МакКаммон

все обдумать. — Он выдавил из себя улыбку. — Это был не лучший мой день.

— Почему ты не сказал мне, что тебе нужны деньги? Почему не сказал мне, что ты болен? Я бы тебе помогла!

— Мы больше не муж и жена. Теперь это тебя не касается.

— Ох, уж это твое благородство! — Глаза Сьюзан пылали гневом. — Ты по-прежнему воображаешь, что ты один на один с этим миром и никому не позволяешь оказать тебе помощь! Я могла бы дать тебе в долг, если бы ты попросил! Неужели тебе это не приходило в голову?

— Приходило, — согласился Дэн. — Но, правда, очень быстро ушло.

— Упрямый и своенравный! Что с тобой случилось? Расскажи мне!

— Сьюзан, — спокойно сказал он. — сейчас слишком поздно устраивать перепалку, как ты думаешь?

— Самый упрямый человек в этом мире! — воскликнула Сьюзан, но ярость уже оставила ее. Она приложила ладонь ко лбу. — О, Боже мой. О, Господи. Я не… Я не могу даже поверить, что это не сон.

— Ты должна смотреть на все моими глазами.

— Лейкемия. Когда ты об этом узнал?

— В январе. Я знал, что рано или поздно случится что-нибудь в этом роде. — Он мимоходом упомянул про опухоль в голове — это тоже, по его мнению, было связано с химикатами. — В госпитале для ветеранов мне сделали несколько анализов. Врачи хотели оставить меня там, но я не собирался лежать на кровати и ждать смерти. По крайней мере, я еще мог работать. Я хочу сказать, когда мне подворачивалась работа.

— Мне очень жаль, — сказала она. — Клянусь Богом, это правда.

— Ну, такая уж мне выпала карта. А то, что случилось в банке — это моя собственная ошибка. Я дезертировал, Сьюзан, пустился на юг. Так мы говорили во Вьетнаме. Я завалил все дело, секунда — и уже ничего не вернешь. — Дэн нахмурился и уставился себе под ноги. — Я не хочу провести оставшееся мне время в тюрьме. Или, что еще хуже, в тюремном госпитале. Так что я не знаю, куда мне податься, зато точно знаю, что не могу вернуться назад. — Он вновь взглянул на нее. — Ты говорила Чеду о том, в каком я положении? — Сьюзан кивнула. — Ты очень рисковала, поехав сюда. Я знаю, для тебя это было нелегко, учитывая, кем я был раньше и все остальное. Но я просто не мог сказать ему всего несколько слов по телефону, а потом навсегда исчезнуть. Позволь мне взглянуть на него. Это будет самое лучшее, что ты могла бы для меня сделать.

— Он и твой сын тоже, — сказала она. — Ты имеешь право.

— Ты хочешь сказать, что я могу посидеть с ним несколько минут в машине? Только я и он?

Сьюзан кивком показала на «тойоту». Дэн пошел к машине; сердце его бешено колотилось. Он открыл дверцу со стороны водителя и взглянул на мальчика.

Привет, Чед, — так собирался он начать, но сейчас не мог произнести ни слова. В свои семнадцать лет Чед был уже настоящим мужчиной. Рослый и широкоплечий — таким в его возрасте был и Дэн. Он так изменился по сравнению с фотографией, которая осталась у Дэна — она так и пропала в том придорожном мотеле, — что при взгляде на него у Дэна сжалось сердце. Лицо Чеда утратило детскую округлость и мягкость и обрело угловатость и твердость зрелости. Его песочного цвета волосы были коротко подстрижены, кожа покрыта ровным загаром. Дэн уловил запах туалетной воды; молодой человек, должно быть, побрился, прежде чем уехать с матерью из мотеля. Чед был одет в брюки защитного цвета и синюю с красным футболку, на его руках отчетливо выступали мускулы. Дэн подумал, что он, должно быть, много работал на воздухе — может быть, монтировал освещение или убирал дворы. Выглядел Чед замечательно, и Дэн понял, что все будет гораздо сложнее, чем он предполагал.

— Ты меня узнаешь? — спросил он.

— Как будто бы, — сказал Чед. Он помолчал, раздумывая. — А как будто и нет.

Дэн сел на водительское место, но оставил дверь приоткрытой, придерживаясь определенных правил учтивости. — Прошло много лет.

— Да, сэр, — сказал Чед.

— Этим летом ты работал?

— Да, сэр. Помогал мистеру Маккаллоу.

— И что же это была за работа?

— Он благоустраивает участки. И еще строит плавательные бассейны.

— Это хорошо. И ты помогаешь матери по дому?

— Да, сэр. Я занимаюсь стрижкой травы. Дэн кивнул. Чед говорил слегка нерешительно, а в его глазах виднелась подавленность. С другой стороны, внешне не было заметно никаких признаков умственной отсталости. Их сын родился — как утверждал адвокат — «необучаемым». Это означало, что его мыслительные процессы шли с большим трудом, и задачи, требующие быстрого соображения, давались ему нелегко. И от этого ярость, которой был охвачен в те тяжелые годы Дэн и которая заставляла его проклинать Бога и набрасываться на Сьюзан, становилась еще сильнее. Теперь, когда время ее остудило, Дэн подумал о том, что оранж мог поразить и Чеда. Яд, просочившийся в Дэна, долгие годы дремал в его сперме, как зверь в клетке, и в конце концов нашёл свою жертву. Ни в одном суде его подозрения не могли быть доказаны, но Дэн был уверен, что это правда — так же, как не сомневался в том, что ощущал тот серебристый дождь на собственной коже. Наблюдать за тем, как Чед старается упорядочить свои мысли, было то же самое, что смотреть, как кто-то с трудом пытается открыть ржавый замок. Чаще всего кулачки попадали в нужное место, но когда этого не случалось, лицо мальчика выражало отчаяние.

— А ты стал совсем взрослым, — сказал Дэн. — Вот уж истинно, время — вор.

— Сэр? — Чед нахмурился; абстрактное сравнение проскользнуло мимо его сознания.

Дэн потёр ушибленные костяшки правой руки. Приближался самый важный момент.

— Мама говорила тебе, что я сделал?

— Да, сэр. Она сказала, что за вами гонится полиция. Поэтому они подходили к нашей двери.

— Верно. Ты,