Соломон. Царь тысячи песен - Виктор Зонис

— Я полагаю, что уважаемый Иеровоам отчасти прав, — Хирам выступил вперед и низко поклонился царю. — Нам не нужно для строительства дворца и Дома Правосудия такого количества людей. Если великий царь позволит, я завтра доложу об этом подробно. Но уже сейчас могу с уверенностью сказать, что достаточно будет оставить около двух третей работников. Тем более, что и камня, и леса ливанского осталось достаточно много.

— Хорошо, — кивнул головой Соломон. — Вот завтра, значит, и будем отпускать людей по домам.

Советники один за другим покинули зал, лишь только Ванея остался с царем. Лицо его, всегда беспристрастное, выражало крайнее беспокойство.

— Что у тебя? — спросил царь.

Ванея, оглядевшись по сторонам, подошел совсем близко.

— Может, все-таки отпустим людей? Среди работников большинство из колен Эфраима и Менаше. Они никогда не были покорными, а сейчас, когда строительство Храма закончено, их недовольство может перерасти в неповиновение.

— И что? — нахмурился Соломон. — Ты не в состоянии с этим справиться?

— Дело не в этом. Я много раз говорил тебе, великий царь, что мы не можем держать в узде северные области, потому что люди там видят наше бессилие по отношению к Разону, давно объявившему себя царем в Дамаске. А он в Дамаске гораздо ближе к ним, чем ты в Иерусалиме. И всячески распространяет слухи о том, что Соломон благоволит к колену Иуды, потому что сам из него, а весь остальной Израиль обложил непосильными налогами и общественными работами. Если мы не можем справиться с Разоном, как мы справимся с северными коленами, если там начнется бунт?

— И к чему ты мне все это сейчас говоришь? Ты не понимаешь, что мы не можем пока подавить бунт Разона? Мне нужен мир, а не война. Именно сейчас, когда мы наладили торговлю, когда я все деньги трачу на строительство, нет у нас возможности воевать с Дамаском! Если мы пошлем войска усмирять Разона, нет никакой уверенности, что его не поддержат соседние страны. Нет, только не сейчас!

— Я не говорю о войне, я все понимаю. Но людей нужно вознаградить и хоть на время отправить по домам. Треть мужчин из северных областей заняты на общественных работах, а подати возросли вдвое. Если поднимется бунт, Дамаск поддержит их, и вот тогда будет большая война!

— Хорошо, я подумаю, что можно сделать, — тяжело вздохнул Соломон. — Может, ты и прав, людей Эфраимовых и Менаше нужно отпустить по домам. Но об уменьшении налогов речи быть не может! Зачем мне содержать армию, если военачальники ее теряют от страха голову при малейшей опасности народных волнений? Все, можешь идти! — Соломон жестом остановил попытку Ваней оправдаться.

…Эх, не нужно было Давиду делить страну на области, — невесело подумал Соломон. — Это только разобщает Израиль… Страна одна, а колен много… И каждый ревниво следит за соседом своим. А что я могу сейчас сделать? Если уменьшить подати, страну не построишь, а недовольных от этого меньше не станет. Да и уравнять всех ничего не даст. Если и колено Иуды налогами обложить, на кого опереться мне тогда? Нет, все правильно делаю я — Иерусалим нужно строить, любой ценой строить! Здесь и только здесь должны быть и власть, и суд, и Бог. Только Иерусалим объединит страну: Храм, куда будут приходить с молитвой все колена Израилевы, Дом Правосудия, куда потянутся люди за правдой и справедливостью…

* * *

Но на следующий день царь так и не встретился со своими советниками. Не выслушал он и тирского зодчего Хирама. Из далекой, загадочной страны Офир после уже второго похода прибыли долгожданные гости. Их было всего двое, но именно ради них Соломон отменил встречу со своими царедворцами. Первым Соломон принял египетского жреца Мефреса. И пока тирский мореплаватель Хуш наслаждался изысканными яствами царской кухни и услаждал глаза и уши свои пением и танцами придворных артистов, между Соломоном и Мефресом в самом дальнем закоулке дворцового парка состоялась оживленная беседа.

— Приветствую тебя, великий жрец Египта! — Соломон с чувством прижал к себе египтянина. — Рад тебя видеть здорового и невредимого.

Мефрес с достоинством поклонился.

— И ты, великий царь Израиля, не выглядишь больным и уставшим, — улыбнулся жрец. — По дороге к тебе я видел Храм. Он просто поражает своим величием! И я горд тем, что в его великолепии есть частица и моего скромного труда.

Соломон расплылся в широкой улыбке.

— Твоя скромность не уступает твоей мудрости. Частица, говоришь? Да без тебя, вернее, без того золота, слоновой кости, драгоценностей, которые ты добыл для нас в стране Офир, Храм был бы жалким подобием того, что сейчас высится над Иерусалимом!

— Что ж, я рад был послужить величию Израиля и его мудрого царя. У нас в Египте сегодня патриотизм не в чести, знать и жрецов обуяла жажда наживы. И это безумие неизбежно приведет к краху. Пусть хоть твоя страна процветает!

— Расскажи мне о стране Офир, о ее людях, как ты нашел там золото, где? Пригодилась ли моя карта?

— Это будет долгий рассказ, — задумчиво произнес жрец. — Два года плыли мы к далеким берегам. И если бы не мастерство финикийцев-корабельщиков и моряков, не сидел бы я сейчас перед тобой, и не было бы таким великолепным убранство Храма Иерусалимского. Но что об этом много рассказывать… Скажу только, что и в море пытались нас потопить, и уже в стране Офир поджигали наши корабли. Впрочем, об этом подробно расскажет тебе мореплаватель Хуш. Встретили нас не очень ласково. Там всю торговлю давно захватили финикийцы и, боясь конкуренции, настроили против нас местное население. Но время и деньги меняют многое, и спустя два-три месяца мы уже торговали вовсю, не вызывая ни ненависти, ни подозрения. И только после этого я и помощники мои тайно направились вглубь страны, туда, где на карте твоей были отмечены золотоносные горы. Что говорить, тяжелым был этот путь — несколько человек погибли в песках, в страшных воронках, вырытых безжалостным ветром пустыни; часть людей загрызли могучие львы, многие погибли от стрел и копий воинственных людей пустыни. В общем, добралось до места меньше половины наших людей. Но самым сложным было не это. Ты, наверное, слышал, что мы, жрецы, умеем добывать воду в пустыне? Так вот, все колодцы, которые я отрывал, были отравлены. У людей от нестерпимой жажды начинались видения, и они набрасывались друг на друга, пытаясь напиться крови своих товарищей. И от гибели всех нас спас только эликсир, который я взял с собой в дорогу. Несколько капель этой жидкости придают смертельно уставшему человеку новых сил, и, главное, позволяют очень долго обходиться без воды, как великому хозяину пустыни — верблюду. Только благодаря этому чудодейственному эликсиру нам и удалось живыми добраться до гор. Карта твоя оказалась весьма неточной, но это было уже неважно: по многим скрытым признакам я сразу понял, что золота в этих горах не меньше, чем камня. И не только золота, но и сапфиров, и меди.

Жители страны Офир действительно не знают, где находятся копи, потому что это тайна, в которую посвящены немногие избранные, и разглашение ее карается немедленной и мучительной смертью. На шахтах работают только люди дикого народа пустыни. Их отлавливают, заковывают в цепи, а когда они уже не в состоянии больше работать, убивают, заменяя новыми партиями соплеменников. Поэтому никому из чужестранцев никогда не удавалось проникнуть в их священные горы. Но мы, несмотря ни на что, пробрались незамеченными в самое сердце этих гор и открыли там копи. Ну, а остальное оказалось не таким уж и сложным. Возвращаясь обратно, мы покупали по дороге львов, обезьян, лошадей, других разных животных, благовония и ковры и среди всего этого многообразия провозили золото. Прятать его было несложно, потому что, как я уже говорил тебе, никому еще из чужестранцев не удавалось проникнуть в тайну золота земли Офир, и местным жителям не приходило в головы нас в этом заподозрить… Вот, если коротко, и все. Шахты мы хорошо замаскировали, убрали все следы, так что никто не сумеет их отыскать, кроме нас, конечно.

Соломон долго молчал под впечатлением рассказа жреца. Наконец он тряхнул головой, словно освобождаясь от видений, и произнес:

— Никогда бы не поверил рассказу твоему, если бы своими глазами не видел золото, которое вы привезли, да еще и столько… Так ты говоришь, все это было сделано втайне, и никто не знает о копях, открытых тобой?

— Никто, я утверждаю это!

Соломон недоверчиво хмыкнул.

— Если о чем-то знают сегодня трое, то назавтра может узнать целый город! Что уж говорить о нескольких сотнях человек, разделивших с тобой этот поход?

Жрец лукаво посмотрел на царя.

— Когда ты закончишь со мной беседу, наверное, захочешь выслушать и Хуша? Так вот, хочу тебя предупредить, ты очень удивишься, когда услышишь от него рассказ о многочисленных приключениях, экзотических животных, разнообразных товарах — обо всем, кроме того, что связано с золотом. То же самое ждет тебя, если ты соблаговолишь поговорить с любым из участников нашего плавания.