Свердлов. Оккультные корни Октябрьской революции - Валерий Шамбаров

Но уж за поставки драли о-го-го! Начальник штаба русской Ставки М. В. Алексеев в январе 1916 г. писал в Париж генералу Жилинскому: «За все, нами получаемое, они снимут с нас последнюю рубашку. Это ведь не услуга, а очень выгодная сделка. Но выгоды должны быть хотя немного обоюдные, а не односторонние». Какие там обоюдные! Англичане даже попытались наложить лапу на русский торговый флот. А французы вели себя так, будто вообще уже купили Россию. Заключили тайное соглашение с поляками — пообещав им суверенитет и отчленение от Российской империи. Пришли к выводу, что вместо поставки в Россию винтовок будет лучше привезти во Францию русских солдат. И требовали от царя прислать 400 тысяч бойцов для замены выбитых алжирцев, марокканцев и вьетнамцев. А еще 10–12 дивизий послать в дружественную французам Румынию для ее поддержки…

Россию после ее поражений по сути сбросили со счетов. Наглели и обращались с ней как со страной «второго сорта». Сама же «союзная помощь» оставалась весьма призрачной. Чтобы не выглядеть предвзятым, приведу выводы не русского, а видного британского историка И. Стоуна: «Нечестность и авантюризм иноземных бизнесменов разрушили веру русского народа в иностранных капиталистов. В Петрограде, в отталкивающей атмосфере ожидания обогащения один за другим паразиты въезжали в отель «Астория»… Кризис с военным оборудованием и боеприпасами длился до тех пор, пока русские не оказались способными обеспечить себя сами».

Но они оказались способны сделать это сами! Уже к весне и лету 1916 года кризис был преодолен и последовали блестящие, никем не ожидавшиеся победы Брусиловского прорыва. Западные союзники до этого времени так и не смогли прорвать установившуюся позиционную оборону противника, а русские — смогли. И при этом наша страна отнюдь не выдохлась, отнюдь не «надорвалась», как порой утверждается. Наоборот, она совершила гигантский промышленный рывок — в масштабах своего времени сопоставимый с рывком, совершенным СССР в 1941–1943 гг. Несмотря на потерю западных губерний и мобилизации в армию, валовой объем продукции российской экономики не только не снизился, а вырос — в 1916 г. он составил 121,5 % по сравнению с 1913 г. А производственный потенциал по подсчетам академика Струмилина вырос на 40 %. Производство машинного оборудования всех типов возросло более чем втрое (978 млн. руб. против 308 млн. в 1913 г.), а производство химической промышленности — вдвое. (См. напр. Сидоров Д. И. «Экономическое положение России в первой мировой войне», М., 1973).

Если в 1915 г. Россия была вынуждена выпрашивать у западных союзников орудия и снаряды, а те кочевряжились, тыча ее носом в «отсталость», то всего через полтора года наша страна в производстве артиллерии обогнала и Англию, и Францию! Вышла на второе место в мире (после Германии). Выпуск орудий увеличился в 10 раз и достиг 11,3 тыс. в год. Выпуск снарядов увеличился в 20 раз (составив 67 млн в год) винтовок в 11 раз (3,3 млн.). Российская промышленность изготовляла теперь в год 28 тыс. пулеметов, 13,5 млрд. патронов, 20 тыс. грузовых машин, 50 тыс. телефонных аппаратов. Возникло около 3 тыс. новых заводов и фабрик, а старые расширялись и модернизировались. Велось грандиозное дорожное строительство. Прокладывалось более 5 тыс. км железнодорожных магистралей, из них половина была закончена. Была завершена Мурманская железная дорога, связавшая Петроград с новым, построенным во время войны незамерзающим портом Романов-на-Мурмане (ныне Мурманск).

Конечно, такой грандиозный рывок требовал колоссальных вложений, и государственный долг России вырос на 23,9 млрд. руб. Но подчеркнем, что она при этом вовсе не залезла в «кабалу» к иностранцам. Из указанной суммы лишь 8,07 млрд. руб. составляли внешние займы. А остальное — внутренние. То есть и здесь львиная доля средств была получена за счет собственных ресурсов. Страна сохранила огромный золотой запас — из него впоследствии большевики выплачивали контрибуцию немцам, Колчак за золото покупал оружие у американцев, и еще изрядно осталось в «золотом эшелоне».

Военные потери были большими, но куда скромнее, чем у союзников и противников. Согласно «Докладной записке по особому делопроизводству» № 4(292) от 13(26) февраля 1917 г. общие потери на всех фронтах составляли 63.074 офицера и 5.975.341 солдат (ЦГВИА СССР, ф. 2003, оп. 1, д. 186, л. 98). Но это в целом — погибших, раненых, больных, контуженных, пленных. А количество убитых и умерших от ран на февраль 1917 года составляло 11 884 офицеров и 586 880 нижних чинов. То есть около 600 тысяч. Германия на этот же период потеряла погибшими 1,05 млн., Франция — 850 тыс.

И к сражениям 1917 года Россия подготовилась отлично. Оружия и боеприпасов для новой кампании было изготовлено столько, что хватило потом на всю Гражданскую. Завершалось формирование 50 свежих дивизий. Прекрасно вооруженных, с броневиками, многочисленной авиацией, тяжелой и полевой артиллерией. Решающее наступление намечалось на май. И было очевидно, что оно станет именно решающим. Австро-Венгрия и Турция уже на ладан дышали, Германия напрягала последние силы, выскребала тотальными мобилизациями стариков и юнцов. Все признавали, что война должна кончиться в 1917 году, считали — к осени. И Россия выходила из войны не ослабленной, а усилившейся!

Тут-то и обеспокоились союзнички. Резко сменили тон, принялись заискивать. И задабривать. Англия поспешила наградить царя орденом Бани I степени и произвести в британские фельдмаршалы. Французы предпочитали более «весомые» изъявления дружбы. И их посол Палеолог, который в еще мае 1916-го строил проекты отчленения территорий ослабевшей России, теперь выступил инициатором противоположного плана — связать союзницу выгодным для нее договором, чтобы обеспечить ее интерес к дальнейшему «активному сотрудничеству». В результате было заключено секретное соглашение, по которому Россия признавала за Францией полное право на определение ее восточных границ, а Франция за Россией — полное право на определение ее западных границ. Но одновременно Франция и Англия через тех же либералов активизировали попытки подорвать пугающее их российское могущество. И последовали новые удары в спину…

Вторая атака на власть началась осенью 1916 года. И теперь разошедшаяся «общественность» уже не обращала внимания ни на победы, ни на преодоление кризиса со снабжением армии. Поводы брались вообще с потолка, настроения накручивались самыми махровыми слухами и сплетнями. Об «измене» царицы, о якобы готовящемся сепаратном мире. Французский посол Палеолог в своих дневниках глубокомысленно записывает откровенный бред. Что «правительство организует голод, чтобы вызвать волнения и расправиться с социалистическими партиями». Или — что пораженческие теории Ленина поддерживаются лишь небольшой кучкой лиц… «подкупленных охранкой»!

В вину правительству либералы выставляют даже и свои собственные действия! Гучков пишет, что «гниющий тыл грозит доблестному фронту», и страну может ожидать «пожар, размеры которого трудно представить». Хотя, спрашивается, а кто выступал «бактериями», вызывающими гниение? И поджигателями «пожара»? Уже накануне Февраля, вовсю взбаламучивая народ и раскачивая его на массовые провокации, либералы со своими зарубежными друзьями муссировали версию, будто… революция преднамеренно готовится правительством, чтобы подавить ее, разогнать Думу и под предлогом волнений заключить пресловутый сепаратный мир с немцами… Словом, такое впечатление, будто слушаешь сенсационные «журналистские расследования» нынешней «прогрессивной» телеканализации…

Апофеозом второй атаки стала сессия Думы, открывшаяся 14 ноября. Распоясавшаяся оппозиция совсем взбесилась. Министров освистывали и выгоняли вон. Прозвучала знаменитая скандальная речь Милюкова, вываливавшего негативные факты и рефреном повторявшего: «Глупость или измена?» Эта речь потом распространялась по рукам в миллионах экземпляров. Зачитывались резолюции прогрессивного блока: «Как считает вся Россия, совместная работа общественных сил с правительством невозможна, а без этого выиграть войну нельзя». За сим следовали те же требования — «ответственного министерства». 5 декабря депутат-монархист Марков-второй оскорбил Родзянко, назвав его «мерзавцем» — за то, что председатель Думы допускает такое. После чего Родзянко получил в поддержку массу писем и телеграмм с выражениями сочувствия и поддержки, совет профессоров Петроградского университета избрал его своим почетным членом, а правительство Франции на следующий день наградило Большим орденом Почетного Легиона. Что ж, союзники продемонстрировали свою позицию достаточно выразительно.

11. Революция

Первый православный монарх Руси, Св. Равноапостольный князь Владимир, приняв крещение, перестал казнить разбойников. И в его княжестве умножился бандитизм, мирные граждане не могли спокойно жить из-за разгулявшейся преступности. Тогда к Владимиру обратились пастыри Церкви, спросили: «Для чего не караешь злодейства?» Он ответил: «Боюсь гнева небесного». Священнослужители разъяснили ему: «Нет, ты поставлен Богом на казнь злым, а добрым — на милование». Указали, что должно карать преступника, «но с рассмотрением», обеспечив тем самым мир и спокойствие державы, которую вверил ему Господь. И князь быстро навел порядок в Русской земле.