Смерть и немного любви - Александра Маринина

По лицу журналиста Настя поняла, что ее требование ему не нравится, ему хотелось взять интервью у работника уголовного розыска, чтобы потом использовать этот факт как свидетельство своего близкого знакомства с сотрудниками МУРа. Когда с тобой не хотят разговаривать и не дают тебе никакой информации, иногда бывает полезно бросить эдак вскользь: я умею обращаться со сведениями деликатного характера, мне охотно дают интервью работники уголовного розыска, вот, например, неделю назад опубликовано мое интервью с Каменской из отдела по борьбе с тяжкими насильственными преступлениями. Но нравится Славе Вострокнутову ее идея или не нравится – все равно он будет делать так, как она скажет, потому что во вчерашнем, субботнем, номере «Криминального вестника» уже прошел анонс, обещающий, что в понедельник будет опубликовано это чертово интервью. Стало быть, кровь из носу – а сделать его нужно сегодня.

Антон сразу сделал несколько снимков Даши, чтобы потом не отвлекать ее от беседы, после чего Настя выпроводила его на кухню и оставила в обществе мужа и матери, а сама вернулась в комнату.

* * *

Когда Настя привела на кухню Антона Шевцова, Леша сразу почувствовал, что втроем им здесь будет плохо. Настя просила мать развлечь фотографа светской беседой, пока журналист будет беседовать с ней и Дашей, и в этом распределении ролей Алексей Чистяков ничего подходящего для себя не нашел. Сидеть молча, как истукан? Заниматься приготовлением обеда? Или принимать участие в бессмысленном разговоре с совершенно незнакомым человеком, с которым и связывает-то только то обстоятельство, что оба они случайно оказались в одно и то же время в одном и том же месте – в месте, где совершено убийство? Можно, конечно, пойти по другому пути и завязать светскую беседу не с фотографом, который ему не интересен, а с Надеждой Ростиславовной, которую он давно и хорошо знает, а фотограф пусть подлаживается, если хочет.

Одним словом, перебрав все возможные варианты развития событий в крошечной тесной кухне, Чистяков принял мудрое решение в спектакле не участвовать. Через пять минут после того, как на кухне появился Шевцов, Алексей с озабоченным видом полез в холодильник, долго что-то там искал и в конце концов расстроенно заявил, что допустил непростительную оплошность, что для сегодняшнего обеда непременно нужен майонез, и он вчера уверял Настю, что покупать его не нужно, потому что в холодильнике стоят целых две банки. А сейчас он обнаружил, что это не майонез, а белый тертый хрен. Короче говоря, он приносит свои извинения, но ему придется срочно идти в магазин за майонезом, а поскольку сегодня воскресенье и почти все магазины закрыты, поиски желанного продукта могут затянуться на неопределенное время, так как, возможно, придется ехать в центр, на Тверскую, в Елисеевский.

Произнеся эту изысканную тираду, профессор Чистяков накинул джинсовую куртку и покинул квартиру, в которой собралось слишком много людей одновременно.

* * *

– …Почему вы в тот день были в загсе? Что привело вас туда?

– Я была свидетельницей на свадьбе у Насти…

– Она была свидетельницей на свадьбе у сестры своего мужа, – поправила ее Настя. – Имена называть не нужно, они читателя не интересуют.

– Какое настроение было у вас, когда вы приехали в загс?

– Отличное. Я сама за час до этого вышла замуж, поэтому настроение было, сами понимаете, соответствующее.

– Что вы говорите? Вы тоже выходили замуж тринадцатого мая?..

* * *

Надежда Ростиславовна гостеприимно поила чаем Антона Шевцова. При этом каждое ее движение сопровождалось длительными комментариями и обоюдным хохотом, потому что она так давно не была у дочери дома, что совершенно не представляла себе, где что лежит. Дольше всего она искала заварку.

– Слушайте, Антон, боюсь, что мне придется перед вами извиниться, но чай я вам предложить вряд ли смогу, – наконец сказала она, открыв все имеющиеся в кухне дверцы и ящики. – Я не могу найти заварку.

– А вы всюду посмотрели? – спросил Антон, который, не отрываясь, следил глазами за Настиной матерью и видел по меньшей мере пять мест, где могла находиться заварка, но куда она и не заглянула.

– По-моему, всюду. Давайте я сварю вам кофе.

– Спасибо, Надежда Ростиславовна, но кофе я не пью.

– Что так?

– Сердце. Врачи не велят.

– Что вы говорите! – ахнула она. – Такой молодой! Я вам очень сочувствую. Вы знаете, когда молодые болеют, а старые прекрасно себя чувствуют – это ненормально. Вот я, например, здорова, как новорожденный младенец, а Настенька моя – сплошная хворь. Сосуды можно уже сейчас на помойку выбрасывать. Спина болит постоянно. Наверное, мы сами виноваты, выросли на натуральных продуктах, а вас растили уже на сплошной химии. Экологическую обстановку испортили, воздух загадили.

– Как же вашу Настеньку взяли в милицию работать, если она такая больная? По блату устроили?

– Ну что вы, Антон, при чем тут блат. Она работает по специальности, распределили после университета. Правда, мой муж всю жизнь проработал в уголовном розыске…

– Ну вот видите, – хмыкнул Шевцов.

– Но к Настиному устройству он никакого отношения не имел, я вам даю честное слово. Она все в своей жизни сделала сама.

– Как же она медкомиссию прошла с больной спиной?

– Да она никому не сказала, что у нее была травма, а врачи проглядели. Вы же знаете, какие у нас врачи, чего ж удивляться.

– Выходит, чтобы поступить на работу в милицию, пришлось солгать? – засмеялся Антон. – Забавные штуки жизнь выкидывает.

– Не солгать, а утаить правду, – улыбнулась в ответ Надежда Ростиславовна. – Это не одно и то же.

– А по-моему, разницы нет. Кстати, попробуйте поискать заварку вон в той коробке, вы там еще не смотрели.

– В этой? Ох, и правда, смотрите-ка, вот она. Как вы догадались?

– Интуиция.

* * *

– …Почему вы уверены, что уже через десять минут после убийства из загса не мог выйти ни один человек?

– Потому что мой муж и Алеша…

– Муж моей родственницы, – поправила ее Настя.

– Да, правильно, муж моей родственницы. Они закрыли двери и никого не выпускали.

– Почему они это сделали? Кто им подсказал?

– Настя.

– Сестра мужа, – снова уточнила она.

– Да, сестра мужа.

– А почему это пришло ей в голову? Ей раньше приходилось сталкиваться с такими ситуациями?

– Она прочитала в своей жизни много детективов и знает, как и что нужно делать, – ответила Настя вместо Даши. – Послушайте, Слава, я понимаю ваше желание прозрачно намекнуть читателю, что в загсе оказался работник уголовного розыска, с которым вам удалось познакомиться. Оставьте вашу затею, ладно? Я все равно не допущу, чтобы Даша сказала хоть одно лишнее слово.

* * *

– Спасибо, Надежда Ростиславовна, чай получился отличный. Скажите, а ваша дочь с детства хотела быть юристом и работать в милиции?

– Нет, что вы, Антон, она с детства занималась иностранными языками и математикой. Я была уверена, что она пойдет по моим стопам и станет лингвистом. Как говорится, ничто не предвещало… И потом, с девятого класса рядом с ней постоянно был Алеша, а уж в том, что он станет выдающимся математиком, вообще никто не сомневался. Мы с мужем ожидали, что они будут поступать в университет на один факультет. Но, как видите, ошиблись.

– Разве она с вами не советовалась?

– Советовалась, конечно. Я ее отговаривала, а муж поощрял. Его аргументы оказались, видимо, сильнее. А почему вы об этом спрашиваете?

– Просто интересно. Профессия неженская, а ваша дочь, как мне кажется, вполне преуспевает в ней. Согласитесь, это повод для хорошего материала в нашей газете.

– Может быть, может быть, – задумчиво кивнула Надежда Ростиславовна. – Правда, насколько я знаю свою дочь, она никогда на это не согласится.

– Почему?

– Это трудно объяснить, – засмеялась она. – Характер такой, наверное.

– Разве Анастасия равнодушна к славе?

– Представьте себе, равнодушна.

– Этого не может быть. Все люди хотят славы, а женщины – в особенности. Я думаю, ее все-таки можно будет уговорить.

– Попробуйте, – усмехнулась Надежда Ростиславовна. – Но успех я вам не гарантирую.

* * *

К шести часам все наконец пришло в норму. Журналист и фотограф закончили работу и уехали, Саша приехал за женой даже раньше, чем обещал, на скорую руку выпил чай и увез Дашу домой. Чистяков, сидевший все это время неподалеку от дома на скамеечке с книжкой, увидел, как от дома отъехала желтая машина Шевцова, и тут же вернулся. Они остались втроем – Настя, ее муж и мать.

Настя никак не могла отделаться от ощущения, что мать стала ей совсем чужой. Она так давно жила за границей, что перестала чувствовать российскую жизнь, здешних людей, их проблемы и радости. Она не понимала, почему на метро ездить удобнее и быстрее, чем на машине, и Насте приходилось долго объяснять, что теперь автовладельцев стало на порядок больше, и улицы забиты машинами, и можно попасть в пробку, из которой не выберешься по меньшей мере час, поэтому покупать машину и ездить на ней она, Настя, не будет ни за что. Мать не понимала, почему так важно получить зарплату вовремя и почему об этом столько говорят.