Смерть и немного любви - Александра Маринина

– Жаль, что Аська в отпуске! Она бы разобралась…

* * *

Воскресенье, которое для Насти Каменской обещало быть днем неспешным и ленивым, неожиданно обернулось сплошной напряженкой. Сначала позвонила ее мать, Надежда Ростиславовна. Настя с Алексеем должны были сегодня идти на воскресный обед к ней и Настиному отчиму, но планы, как выяснилось, переменились. Леонид Петрович был срочно вызван на работу, в юридический институт, где преподавал криминалистику. Скоропостижно скончался один из руководителей института, и нужно было организовывать похороны и поминки, а по случаю воскресенья почти никого найти не удалось.

– Настюша, поскольку папа сейчас уезжает и, по-видимому, до позднего вечера уже не вернется, мы сделаем по-другому, – решительно говорила мать. – Он завезет меня к тебе, а вечером, когда управится со всеми делами, заберет обратно. Мы с тобой пообщаемся, почирикаем, а вы к нам приедете, например, во вторник или в среду.

– Конечно, мамуля.

Неожиданный визит матери означал, что предполагаемые полдня спокойной работы над переводом пошли псу под хвост. Нужно было затевать уборку, пылесосить, раскладывать по местам разбросанные вещи, идти в магазин, готовить обед. Никакого удовольствия это Насте не доставило. Но отказываться от встречи с матерью ей и в голову не пришло.

В самый разгар уборки позвонил Антон Шевцов:

– Анастасия Павловна, ради бога, извините меня, я понимаю, что веду себя неприлично, но главный взял нас за горло.

– Что случилось? – не поняла она.

– Помните, мы говорили с вами про интервью, которое вы дадите нашей газете в обмен на то, что мы опубликуем фотографию женщины?

– Помню. И что?

– Понимаете, фотографию мы поставили во вчерашний номер, а главный редактор сказал, чтобы под фотографией и объявлением о розыске дали текст: «Подробности о кровавом преступлении, в связи с которым разыскивается эта женщина, – в нашем следующем номере, который выйдет в свет в понедельник. Читайте интервью нашего корреспондента с очевидцами». С точки зрения коммерции я его понимаю, под такой анонс он продаст место для рекламы в завтрашнем номере втридорога.

– Разумно, – согласилась Настя. – Так в чем проблема?

– Да в том, что если интервью должно быть опубликовано завтра, то делать его нужно сейчас. Я понимаю, воскресенье, у вас другие планы, но…

– Что ж с вами сделаешь, – вздохнула она. – Давайте договариваться. Только имейте в виду, я не могу никуда ехать. Ко мне сейчас приедет мама и пробудет до самого вечера.

– Конечно, конечно, Анастасия Павловна, мы приедем к вам домой, только назначьте время.

– Давайте часа в три, хорошо?

– Будем ровно в три, как штык, – радостно заверил ее Антон.

Сердито чертыхаясь про себя и кляня в душе свое неумение отказывать людям, Настя с остервенением водила щеткой пылесоса по лежащему в комнате паласу. Ну надо же, какая незадача, в один день на нее обвалились и мама, и эти журналисты. К сожалению, это оказалось еще не все. В тот самый момент, когда Настя закончила уборку, приняла душ и села в своем любимом старом халате на кухне, чтобы выпить чашку кофе и перехватить какой-нибудь бутерброд, раздался звонок в дверь и в квартиру влетела Даша.

– Дашунчик, у тебя в животе не ребеночек, а воздушный шарик, и ты на нем летаешь, – пошутил Леша, целуя ее. Он, который всю жизнь был худым и, по образному выражению друзей, гремел при ходьбе костями, не мог себе представить, как можно жить с таким огромным животом, и не просто жить, а передвигаться, ходить и даже почти бегать.

– Ты одна? А Саня где? – спросила Настя, обнимая ее.

– Внизу, машину закрывает.

– Да? – подозрительно бросила Настя. Она давно уже обратила внимание, что ее брат не тратил на это ни одной лишней секунды, объясняя, что сигнализация включается автоматически, как только он запирает на ключ дверь со стороны водительского места. Что-то здесь было не так.

Подозрения ее оказались не напрасными. Через несколько минут в квартиру ввалился Саша, сгибаясь под тяжестью огромного ящика.

– Что это? – с ужасом произнес Алексей, глядя на ящик, который весил не меньше сорока килограммов.

– Это фрукты и свежая рыба. Еще сегодня ночью плавала в Каспии, – тяжело переводя дыхание, ответил Александр. – Друг прислал из Баку. Хотел к свадьбе, к прошлой субботе успеть, но у них там заварушка какая-то случилась, аэропорт закрыли. Вот вчера только рейсы возобновились. Он мне позвонил, мол, встречай, утренним рейсом отправляю фрукты, которые только что сорвали, и рыбу, которую только ближе к вечеру еще пойдут ловить. Я ему говорю, не надо, спасибо тебе за заботу, но свадьба уже неделю назад состоялась, а он – ни в какую. Я, мол, сам для себя решил, что должен послать тебе фрукты и рыбу, – и точка. Пусть жена кушает, ей полезно.

– И это правильно, – со смехом согласилась Настя, – ей полезно, так что пусть кушает. Зачем ты нам-то это притащил?

– А куда девать? – развел руками Александр. – Там таких пять ящиков было. Родителям отвезли по ящику, моим и Дашкиным, тебе, надо бы еще один пристроить. Фрукты нельзя хранить, они очень спелые, их надо съесть максимум дня за три, лучше – за два. А про рыбу и говорить нечего. Замораживать ее уже поздно, полсуток она по жаре болтается. Надо немедленно готовить и есть. Ася, никому из твоих знакомых не нужно? Жалко ведь, если пропадет. Человек старался, упаковывал, отправлял…

Настя ласково провела рукой по мокрому от пота лицу брата и чмокнула его в нос.

– Саня, от тебя можно рехнуться. Зачем ты тащил такую безумную тяжесть один? Лешка спустился бы и помог. Ты же надорвешься. Тоже мне, Жаботинский выискался. А лишний ящик я пристрою, об этом не беспокойся. У нас с Чистяковым тоже родители есть.

– Здорово, – обрадовался Саша. – Тогда налей мне чего-нибудь попить, и мы поедем дальше, повезем эти чертовы ящики.

Настя принесла брату стакан минеральной воды и с нежностью смотрела на его худую шею, по которой в такт большим глоткам двигался выпирающий кадык. Внезапно ей пришла в голову мысль:

– Саня, а пусть Дашка останется у нас, пока ты ездишь, ладно? Чего ей с тобой мотаться, только выхлопом дышать. Мы с ней фрукты разберем, рассортируем, что нужно есть немедленно, а что еще может полежать, поболтаем о всякой бабской ерунде. Дашуня, как тебе мое предложение?

С этими словами Настя незаметно подмигнула Даше, чтобы дать ей понять, что дело вовсе не во фруктах.

– Ой, правда, Сашенька, давай я останусь, а? А ты потом за мной приедешь.

– Ладно, – пожал плечами Каменский, – оставайся. Я вернусь за тобой часам к пяти.

Они вместе с Лешей спустились вниз и приволокли еще один точно такой же ящик, содержимое которого предстояло разделить между Лешиными и Настиными родителями.

Не успели они закрыть дверь за Сашей, как явилась роскошная и убийственно элегантная Надежда Ростиславовна. За ее спиной Настя увидела отчима с огромной сумкой в руке.

– Ребенок, сдаю тебе маму с рук на руки и уезжаю, – быстро сказал Леонид Петрович, который понимал падчерицу с полувзгляда. Он сразу заметил некую тень ужаса и отчаяния на Настином лице, а также стоявшую в комнате Дашу и понял, что для такой маленькой квартирки народу получается многовато, Настя нервничает и злится.

Настя благодарно поцеловала его.

– Возьми сумку, это тебе.

– Что это? – удивилась Настя.

– Мамины подарки. Привезла тебе из Швеции всякие тряпочки и баночки.

Настя бросила взгляд на часы. До приезда журналиста с фотокорреспондентом оставалось двадцать минут. Если от сегодняшнего дня она не сойдет с ума, то никакие психические расстройства ей уже не страшны.

За оставшиеся двадцать минут она успела проинструктировать Дашу, вкратце объяснить ситуацию маме, переодеться и даже слегка накраситься. Ровно в три часа явились Антон Шевцов и журналист, представившийся Славой Вострокнутовым.

– Я не хотела бы, чтобы моя фотография появилась в газете, – сказала им Настя, усадив в комнате гостей и Дашу. – Поэтому я предлагаю вам равноценную замену. Вы возьмете интервью у моей родственницы, жены моего брата, которая тоже там была. Антон, вы помните Дашу?

– Конечно, – улыбнулся Шевцов. – Вас трудно не запомнить, у вас очень яркая внешность.

– У меня не яркая внешность, а выдающийся живот, – звонко рассмеялась Даша. – Просто в загсах нечасто увидишь невесту с таким большим сроком беременности, как у меня. Но я ценю вашу деликатность.

– Так вот, – продолжила Настя, – интервью вам будет давать Дарья Каменская, и фотографировать ее вы можете сколько угодно. Если есть какие-то вопросы, на которые могу ответить только я, и вам очень нужно, чтобы это было в интервью, я отвечу, но слова мои припишите ей. Я вообще не должна упоминаться. Договорились?

По лицу журналиста Настя поняла, что ее требование ему не нравится, ему хотелось взять интервью у работника уголовного розыска, чтобы потом использовать этот факт как свидетельство своего близкого знакомства с сотрудниками МУРа. Когда с тобой не хотят разговаривать и не дают тебе никакой информации, иногда бывает полезно бросить эдак вскользь: я умею обращаться со сведениями деликатного характера, мне охотно дают интервью работники уголовного розыска, вот, например, неделю назад опубликовано мое интервью с Каменской из отдела по борьбе с тяжкими насильственными преступлениями. Но нравится Славе Вострокнутову ее идея или не нравится – все равно он будет делать так, как она скажет, потому что во вчерашнем, субботнем, номере «Криминального вестника» уже прошел анонс, обещающий, что в понедельник будет опубликовано это чертово интервью. Стало быть, кровь из носу – а сделать его нужно сегодня.