Желания - Ирэн Фрэн

Тренди помог ему:

— …что он пытался от чего-то защититься.

— Точно. Мне тоже так показалось. У него был такой вид… Мне трудно объяснить. Может, это немного глупо… Но клянусь, он напоминал человека, встретившего в море что-то, от чего не смог оправиться. Уверен, это были не демоны. Этот человек смело противостоял всем ужасам моря, даже тем, что породили легенды о чудовищах и дьяволах-искусителях. В то время я был слишком молод, чтобы его разговорить. Слишком неопытен. И еще ничего не понимал в чудовищах. Я искал вслепую. — Корнелл помолчал, потом продолжил: — Позднее, выйдя в море, я понял, что в океане нет ничего необычного. Только бури и волнения, как говорил Ван Браак. Но и этого довольно, чтобы измениться. Тогда и рассказывают разные истории, придумывают ужасных созданий, когда вокруг не видно ничего, кроме волн, когда не чувствуешь ничего, кроме морской болезни.

— Ну а Командор? Его вы встречали в то время? Прошлым вечером я был уверен, что вы никогда не виделись.

— Верно. Этот человек меня не интересовал, так же как и его дом, тот шум, который поднимали вокруг его денег. Я ведь уже говорил вам — это местная легенда. Было довольно того, что его мать, креолка, без мужа, полубезумная, беременная владелица золотых рудников решила строить дом на мысе в тот самый момент, когда у местных жителей появилась мода болтать и мечтать. Людям больше нравится мечтать вместе, чем поодиночке.

Поднялся ветер. Стая птиц кружила вокруг лодки, лежащей вверх дном на песке.

— Однако Рут и Командор…

— Простое соседство. Потом история семьи.

— Но…

— Я рассказываю вам то, что знаю, — отрезал Корнелл, — все, что знаю от Рут.

Тренди не осмелился возражать. В это мгновение Корнелл напоминал Дрогона. Тем не менее Тренди это не раздражало. Как же ему удавалось так долго обходиться без своего профессора?

— Чтобы лучше понять, надо знать, откуда взялся Ван Браак, — произнес Корнелл. — Похоже, он был вроде отщепенца. Единственный сын, в двадцать лет — Рут не знает, почему — он уехал из Амстердама, оставил свою весьма богатую семью. Несколько лет он бороздил моря, затем, после смерти родителей, вернулся, чтобы вступить в наследство. Обосновался здесь. Место было пустынным. Причуда, конечно. Он построил виллу, но жил на ней очень мало, почти тут же оставив ее ради незначительного поста губернатора на каком-то острове в голландских Индиях. Потом женился на европейке, отыскав ее где-то между Калькуттой и Сайгоном, в одном из… полусветских колониальных обществ, которые проводят свою жизнь в ожидании очередного пакетбота. Она тоже, должно быть, знала такие вещи, которые хотела бы забыть, и умерла при рождении Рут. Капитан быстро добился возвращения в Европу и устроился в Лондоне. Он не работал — жил на широкую ногу на то, что осталось от его наследства. Каникулы он с дочерьми проводил здесь. По словам Рут, Ван Браак был просто одержим Ирис. Когда у нее обнаружился талант к пению, он нашел для нее лучших профессоров. Однажды в Лондоне, когда ей уже прочили будущее оперной дивы, она встретила Командора.

— Как его настоящее имя?

— Я никогда не пытался его узнать. Он меня не интересует, я ведь уже говорил. Надо будет спросить у Рут. Командор и Ирис страстно полюбили друг друга. Чтобы жениться на ней, Командор оплатил все долги ее отца. Он даже подарил своему будущему тестю яхту, о которой тот мечтал. Да вы ее хорошо знаете — «Король рыб», стоит на якоре в бухте рядом со «Светозарной», теперь и корабль, и вилла принадлежат Рут. А потом случилась трагедия.

— Трагедия?

— Так это называлось раньше. После экстравагантных празднеств и безумств, которыми Командор окружал Ирис, он захотел, чтобы свадьба была очень простой, почти тайной. Надо сказать, это породило новые толки: молодой человек, не слишком красивый, но богатый и известный в свете, безумно влюбился в двадцатилетнюю певицу… Их подстерегали, следили за ними, их никак не могли оставить в покое. Рут вспоминала, что иногда она боялась молодого Командора, его измученного вида и мрачных взглядов. Только Ирис оставалась такой же, как всегда, — счастливой и веселой. Рут показывала мне фотографии — прекрасная пара, два хищника, особенно она, утонченная, породистая. Можно было подумать, что она наслаждается жизнью, словно изысканным яством. Вероятно, в конце концов, Командор начал ревновать и задумал удалить жену от мира. Ирис упросила его отправиться в круиз по Южным морям. Командор согласился, как соглашаются с женским капризом. Ирис также хотела непременно посетить остров, на котором родилась и где прошла часть ее детства. На это он тоже согласился, хотя и не любил жару и все эти водные виды спорта; даже здесь никто никогда не видел, как он купается. Все шло хорошо, пока не приплыли на остров. Едва причалив, Ирис захотела поплавать. «Как раньше», — сказала она. Ее предупредили, что море неспокойно. Она ответила, что знает это место с рождения и никого не собирается слушать — такова, по крайней мере, была версия Командора. Она пошла купаться. Поднялись волны. Она утонула. Несколько часов спустя море выбросило ее тело. Вот, собственно, и вся история.

Трубка Корнелла погасла. Он выколотил ее о камень аккуратными короткими ударами. Солнце уже спустилось совсем низко. Слышно было, как, возвещая прилив, вода устремляется на приступ камней, проникая в самые мелкие трещинки, поднимая с песка нити водорослей.

— Пойдемте, — сказал Корнелл. — Вернемся ко мне.

Они спрыгнули с камня и ушли с пляжа.

— Прошло много времени, прежде чем Командор вернулся, — наконец заговорил Корнелл более глухим голосом. — Проходили дни, никто не знал, что произошло. Остров был уединенным, местные жители — неразговорчивыми. Новость узнали только полтора месяца спустя. Командор кремировал тело Ирис, затем неделями бродил по острову, не расставаясь с погребальной урной. Его обнаружили в отдаленном поселке. Он был в лохмотьях, никого не узнавал, но согласился вернуться. Объяснил, что потерял голову, бродил по рисовым полям и склонам вулкана, но все закончилось, боль прошла, он возвращается в Европу, возвращается к жизни. И действительно, Командор вернулся. Он попытался отдать прах Ирис капитану, но тот от него отказался. Тогда он захоронил урну у себя на вилле, рядом с могилой матери. Потом… Что было с ним дальше, Рут не знает. Ее отец перенес удар очень стойко. Сама она вернулась в Англию в пансион, где жила практически сиротой, а отца видела редко. Рут хотелось жить своей жизнью, и она увязалась за одним яхтсменом, полагаю, довольно богатым оригиналом, от которого и родила Юдит. У нее никогда не было матери, она потеряла сестру, и отец не любил ее. Я спрашиваю себя, как она могла все это вынести. Но Рут — очень сильная натура.