Невеста-наследница - Кэтрин Коултер

— Дыши, Джоан, а то совсем посинеешь.

Она со свистом выдохнула воздух.

— Про дыхание я совсем забыла.

— Как твоя щека?

— Неплохо, только немного дергает. По-моему, обед прошел гладко, ведь верно?

— Да, если не считать того, что твои братья только и делали, что по очереди разглядывали твою щеку. Но в остальном все было хорошо. Эгнес отлично готовит и сервирует стол.

— А мои деньги уже полностью перешли в твои руки?

Он подумал, что вопрос сформулирован довольно странно, но не сказал этого вслух, а только утвердительно кивнул.

— Дуглас дал мне кредитное письмо. Кроме того, завтра мы вместе пойдем к директору Шотландского банка. Он отдаст своим клеркам распоряжение, чтобы мне прислали все сведения, которые могут мне понадобиться для каких-либо коммерческих сделок, и все данные о том, во что вложен твой капитал. В общем, все уже сделано. Спасибо тебе, Джоан.

— Мое наследство не обмануло твоих ожиданий? Я оказалась достаточно богата?

— Я бы сказал: более, чем достаточно. С твоим приданым и наследством, которое оставила тебе твоя двоюродная бабка Маргарет, ты — одна из самых денежных девиц в Англии.

— Колин, что ты собираешься теперь делать?

Он поставил канделябр на столик и сел на кровать рядом с ней.

— Тебе холодно?

Она отрицательно помотала головой и сказала:

— Да.

Он легко коснулся кончиками пальцев красной царапины на ее гладкой щеке.

— Мне очень жаль, что так получилось. Надеюсь, что эта пуля предназначалась мне, а ты просто случайно оказалась на линии огня в последнюю секунду.

— А я очень надеюсь, что ты не прав! Я не хочу, чтобы кто-то охотился за тобой, пытаясь подстрелить. Правда, с другой стороны, мне самой тоже не хотелось бы, чтобы меня застрелили.

Она вдруг замолчала и замерла, озабоченно хмуря брови.

— О чем ты задумалась?

— О том, как тебя пырнули ножом в бедро. Что, если это была не просто попытка ограбления, а еще одно покушение на твою жизнь?

Он покачал головой:

— Ну, это вряд ли. Лондон, сказать по правде, вообще место небезопасное, а там, где я был, когда это случилось, и вовсе полно всякого сброда. Нет, тот низкорослый громила, что напал на меня, всего лишь хотел набить себе карман и счел меня подходящей добычей, вот и все. Джоан, не пора ли нам заняться любовью? Ведь, в конце концов, это наша первая брачная ночь.

«Это явно направит ее мысли в иное русло», — подумал Колин, глядя на свою новобрачную жену. На ней была девичья белая батистовая ночная рубашка, закрывающая ее грудь и шею чуть ли не до самого подбородка. Длинные, доходящие до середины спины вьющиеся волосы были распушены, и несколько прядей ниспадали ей на плечо. Колин взял их и поднес к своему лицу. Они были мягкие, густые и пахли цветами — кажется, жасмином.

— Сколько разных оттенков, — проговорил он.

Он ясно видел, что ей страшно. Теперь, когда надобность в наигранной браваде и самопожертвовании ради его спасения отпала, она явно боялась того, что должно было произойти. А раньше, дай ей волю, она бы вполне могла раздеть его догола, уложить на спину и проделать все, что надо, сама. И все ради того, чтобы защитить его и отдать ему свои деньги. Она была добросердечна, простодушна, а также решительна и чересчур умна. Надо будет держаться с ней строго, не то она чего доброго загонит его под каблук, а этого он никак не должен допускать. Однако он совершенно не мог себе представить, как он запирает ее на ключ в одной из затхлых комнат старой башни.

Ему крупно повезло, что он ее встретил, уж в этом-то не может быть никаких сомнений. Потом он вспомнил, как острый обломок камня, отколотый пулей, рассек ей щеку. А что, если бы пуля попала не в стену, а в нее? А что, если бы тот осколок камня угодил ей в глаз? Он торопливо отогнал от себя такие мысли. Этого не случилось. А завтра, как только ее братья уедут восвояси, он примет меры, чтобы защитить ее. Он увезет ее в замок Вир. Это единственное место в Шотландии, где он сможет быть уверен в ее безопасности.

Он наклонился и поцеловал ее в губы. Она вздрогнула и слегка разомкнула их, однако он не принял приглашения, а продолжал целовать ее легко-легко; его язык только поглаживал ее нижнюю губу, но не входил дальше. Он целовал ее до тех пор, пока не почувствовал, что она начинает расслабляться. Нет, сейчас он не станет ласкать ее, еще рано. Он ограничился тем, что взял тяжелую прядь ее волос и потер ею свое лицо.

Потом он приподнял голову и сказал:

— Ты очень хороша, Джоан, чудо как хороша. Я бы хотел увидеть тебя всю.

— Разве тебе недостаточно моего лица?

— Мне бы хотелось увидеть больше.

Надо было развести огонь в закопченном камине — как же он раньше об этом не подумал! Ему хотелось откинуть одеяло, снять с нее ночную рубашку, уложить ее навзничь и насмотреться на нее всласть. Но в комнате было холодно, и она наверняка бы замерзла, а этого он не хотел. Поэтому он всего лишь помог ей стянуть через голову ночную рубашку, потом осторожно уложил ее обратно на спину и отогнул одеяло так, чтобы открыть только ее груди. Ему хотелось видеть их, касаться их и целовать.

— Дай мне посмотреть на тебя.

Синджен это не понравилось. Она прикрыла было грудь ладонями, но тут же поняла, насколько нелеп этот жест, и вытянула руки вдоль тела. Колин склонился над ней, полностью одетый, а она лежала перед ним, как какая-то глупая белая кукла. Хозяином положения был он, а не она, и это ей совсем не нравилось.

Он выпрямился и устремил взгляд на ее груди. Он не дотрагивался до них, а только смотрел.

— Весьма недурно, — заметил он, отлично сознавая при этом, что выразился слишком слабо. Он был поражен, что у нее оказались такие полные, круглые груди. Ее походка была чисто мальчишеской, в ней не было ни капли кокетства, покачивания бедрами, женского поддразнивания. Но груди у нее были прелестные, высокие и полные, а соски — темно-розовые.

— Колин?

— Неужто этот испуганный, тоненький голосок принадлежит той самой женщине, которая стремилась содрать с меня штаны и овладеть мной с той самой минуты, как мы покинули Лондон?

— Да, но то, что происходит сейчас, мне не нравится. Ведь теперь все по-другому. Прежних мотивов для того, чтобы сделать это, уже нет. К тому же ты стоишь и так смотришь на меня…

— Насколько я помню, как-то раз ты сделала со мной то же самое, только одеяло спустила до самых щиколоток. Ведь ты тогда смотрела на меня столько, сколько хотела, не так ли, и была при этом полностью одета?

— А вот и нет. Я была в ночной рубашке.

— Но ты не накрыла меня, пока не насмотрелась вдосталь.