Тихоня для шалопая (СИ) - Котлярова Екатерина

— Мы можем поговорить, пожалуйста? — наконец-то, убирает руку с моего запястья, пытается заглянуть щенячьим взглядом мне в глаза.

— Не думаю, что нам есть, что обсуждать. Я тебе уже всё сказала, Лера, — говорю твёрдо, наконец-то, не боясь её обидеть.

— Катюша, прошу тебя. Пожалуйста, — в глазах девушки закипают слёзы. — Мне очень нужно.

— Я пойду, — говорю непреклонно, качаю головой и иду в сторону подъезда.

— Я подала заявление на Серёжу. Его задержали, — останавливаюсь, будто на стену налетаю.

— Что? — глаза распахиваются, и я оборачиваюсь к Лере, которая переминается с ноги на ногу. — Ты серьёзно?

Девушка кивает и начинает плакать, руками закрывая лицо.

— Он меня изнасиловал, — всхлипывает так жалобно и отчаянно, что у меня сжимается сердце от боли за неё.

Это же моя Лерка. Моя Рапунцель. Моя подруга, которую я продолжала любить, несмотря на её предательство. Мягкотелая и бесхребетная Катя.

В два шага оказываюсь возле неё и заключаю в крепкие объятия. Поглаживаю мягко по голове.

— Тише, моя хорошая. Тише. Пойдём домой, — приобнимаю её за плечи и веду в подъезд.

Чувствую, как она дрожит всем телом.

Сразу же виду её на кухню и усаживаю за стол.

— Что случилось, Лера? — спрашиваю испуганно.

— После той вечеринки перед новым годом, когда он тебя под машину толкнул, я хотела с ним расстаться и порвать все отношения. Я долго не решалась ему сказать, потому что он… Я любила его и закрывала глаза на все его выкрутасы. Серёжа всегда был резким и властным и мне это нравилось. До определённого момента. Пока он меня чуть не задушил вовремя секса. Раньше он тоже шею мою сжимал, — хватается рукой за шею, где ясно видны следы от пальцев. — Но никогда не переходил грань.

— Зачем? — задаю интересующий вопрос. — Разве может нравиться грубое отношение?

— Да, — кивает согласно головой. — Мне нравилось. Когда он сжимал мою шею вовремя секса, из-за нехватки воздуха оргазм казался особенно ярким. Но один раз всё зашло слишком далеко. Он сжал с силой шею, я пыталась разжать пальцы, а потом потеряла сознание. Он извинялся, а я впервые по-настоящему сильно испугалась.

— Почему сразу не ушла, Лера?

— Потому что он… он был так нежен и ласков, что я не смогла. Не смогла я ему сказать, что не хочу с ним встречаться. Потому что я люблю его.

— Любишь? — я обожгла пальцы, наливая воду в чашку.

— Любила, — поспешила исправиться Лера.

— А ещё он был впервые очень нежным и ласковым со мной. Заботливым. Устроил романтический ужин, кольцо подарил. Я себя чувствовала такой счастливой, как никогда раньше. А потом это повторилось снова. Он опять меня придушил. Только на этот раз не извинялся. Сказал, чтобы я его поблагодарила за то, что жива осталась. А когда я истерику устроила, он мне пощёчину дал, губу разбил.

— Вот сволочь! — сжимаю кулаки. Как я сразу не разглядела, что Серёжа такой урод?

— Я от него съехала к маме на следующий день.

— Вы с ним вместе жили? И как долго? — обида кольнула грудь.

— Да. Катюша, я понимаю, что это… Кать, я влюбилась в него сразу, как увидела. Я когда увидела его, сразу же забыла о Сене. О своей наивной детской влюблённости. Тут всё было по-серьёзному. По-взрослому.

Лучше бы не забывала ты Сеню. Хороший и заботливый парень, который никогда бы на тебя руку не поднял.

— А мне сказать? Нет? Или нужно было провернуть всю эту хренотень с таблетками, чтобы втереться в его доверие? — стискиваю зубы.

— Кать, ты не понимаешь…

— Да! Не понимаю! — вспылила я, не имея больше сил держать в себе обиду на неё. — Не понимаю, Лера, и никогда в жизни не смогу понять. Да, мы с тобой перестали общаться, потому что твои интересы стали совершенно иными. Ты с чего-то решила, что я должна учиться за тебя, пока ты отрываешься в клубах. Я закрыла на это глаза. Молча проглотила обиду. Но потом ты снова втираешься мне в доверие. Мне вновь кажется, что у нас отношения, как в школе. И я верю тебе. А всё оказывается ложью. Плевать, что ты спала с моим парнем за спиной. Бывает. Ладно, ты в него влюбилась. Но то, что ты подсыпала что-то в стакан, даже не зная толком что, это ничем не оправдать. Даже не знаю, стоит ли упоминать, что зная, что я хочу лишиться невинности с любимым мужчиной, ты согласилась снять это на камеру и слить в интернет?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Боже, — руками закрывает лицо. — Катюша, я знаю, что мне нет оправдания. И я даже не буду ничего пытаться тебе объяснить. Просто знай, что я сожалею обо всём. Но когда ты влюблён в кого-то без памяти, то ты теряешь голову.

Качаю головой. Мне не понять. Сложно понять человека, у которого другие убеждения и взгляды на жизнь. Как бы сильно я не любила Гришу, я бы никогда в жизни не совершила такую подлость. Ни за что в жизни не стала бы подставлять другого человека. И уж тем более подсыпать какую-то гадость ему в напиток.

— Ладно, допустим, — отворачиваюсь. — Так что случилось всё же у тебя?

— В общем, я жила у мамы. Серёжа меня нашёл. Я ушла в магазин, а он сидит на кухне и с мамой разговаривает. Серёжа умеет очаровывать, ты же знаешь. И мама была им очарована. Убедил, что мы просто поссорились. Снова попросил у меня прощения, убедил, что всё было ошибкой. Поклялся, что такого больше не случится. И я, дура такая, поверила ему. Вернулась с ним на съёмную квартиру. И там… там он…

Руки Леры начинают дрожать. Девушка всхлипывает. Подхожу к ней и сажусь рядом, крепко обнимая. Прижимая её голову к своей груди.

— Он связал меня. Привязал к кровати. И взял на сухую. В попу.

— Что? — я ахаю.

— Разорвал меня. Бил по лицу. Душил. Я думала, что всё, умру. Он меня не отвязывал от кровати неделю. Кормил раз в день. Ходит заставлял в утку. И всё это время, по несколько раз в день насильничал.

Мне становится плохо. Тошнота подкатывает к горлу и мне кажется, что меня сейчас вырвет.

— И как ты… как ты смогла вырваться?

— Он ушёл надолго. Я сумела развязать верёвки и убежать. Сразу пошла к участковому. У меня сняли побои. Знаю, что его арестовали.

— А суд будет?

— Да, — быстрый ответ, и девушка отводит глаза.

— Когда?

— Ммм… через неделю. Ой, а это мне чай? — пальцем указывает на чашку.

Хмурюсь, потому что мне кажется, что Лера переводит тему. Быть может, я уже себя накручиваю? Не станет же она врать мне о таком?

— Да, пей на здоровье, — ставлю чашку на стол перед ней.

— Спасибо, — охватывает чашку руками и делает глоток. — А у тебя как дела? Всё хорошо?

— Вроде бы, — дергаю плечом.

— Что с отношениями? Встретила кого-нибудь?

— Извини, но с тобой этого обсуждать я не хочу, — улыбаюсь извиняюще.

— А мама как? Вылечилась? — вижу, что ей обидно.

— Мама умерла.

— О Боже. Мне так жаль. Но как же так? — стандартная фраза, которую я слышу постоянно, когда вынуждена сообщать эту новость. Зубы сводит.

— Рак мозга не всегда удаётся побороть, — кусаю щёки изнутри, сдерживая слёзы. — Подсознательно я это понимала, хоть и гнала от себя эти мысли.

— Мне так жаль, — качает головой.

Беру пустую чашку и иду в раковине, чтобы чем-то заняться и спрятать свои слёзы от Леры.

— Ещё хочешь чай?

— Нет. Спасибо. Слушай, я сейчас своим телефоном не пользуюсь, его Серёжа разбил, и он в ремонте. Можно я с твоего позвоню маме?

— Да, конечно. На подоконнике лежит. Он без пароля.

— Спасибо, — девушка берёт телефон и уходит в ванную.

Домываю посуду, вытираю руки и сажусь за стол. В голове прокручиваю разговор с Лерой. В голове что-то не укладывается. Не могу поверить, что Серёжа настолько неуравновешен.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Спасибо большое. От мамы привет, — улыбаюсь натянуто и киваю. — Катюша, мне уже пора бежать домой. Мама ждёт. Волнуется за меня.

— Ладно, — пожимаю плечами и с трудом сдерживаю облегчённый вздох.

Нет ничего хуже в общении, чем встретить человека, который некогда был твоим другом, с которым вы рассорились вдрызг, а сейчас вынуждены улыбаться друг другу  и искать темы для разговоров.