Тихоня для шалопая (СИ) - Котлярова Екатерина

Моё сидение на коленях в снегу не прошло даром. Уже тем вечером заболело горло, а на следующее утро я проснулась с температурой под сорок и невозможностью глотать без боли. Вызванный обеспокоенной Катюшей врач, сказал, что у меня ангина, выписал больничный и прописал горы лекарств.

Уже вторую неделю я безвылазно сижу дома, лечусь, смотрю слезливые мелодрамы и заедаю свою душевную боль сладостями. Привожу свои мысли и чувства в порядок. Ведь кажется, что в моей груди дыра. И что бы я не делала, мне хочется плакать. Сердце ноет, тоскует по Артёму. Меня будто выкручивает изнутри.

Теперь, когда я узнала, каково это, когда его губы касаются моих губ, когда его руки зарываются в мои волосы, его поцелуи снились мне каждую ночь. Вот только… каждый сон оборачивался кошмаром, в котором Артём вновь и вновь высмеивал меня перед всей школой, кидая хлёсткие, ранящие душу слова. И каждую ночь я просыпалась со слезами на глазах. Будто вновь прожила те минуты в парке. Ту мучительную душевную боль.

В прошлую среду на телефон пришло сообщение от Тёмы. Парень ждал меня на занятие в пять вечера. Но я не пошла. Не была готова увидеть его глаза. Я и сейчас не готова видеть его.

Понятия не имею на что я надеялась, когда шла признаваться ему в своих чувствах. Но сейчас, когда я открыла ему душу, я боялась смотреть ему в глаза. Потому что пренебрежение и равнодушие в любимых карих глазах добьют меня.

Звонок в дверь застаёт меня в тот момент, когда я с огромным наслаждением, жмуря глаза, откусываю кусок колбасы на толстом ломте хлеба. Пережевывая бутерброд, пошла открывать, думая, что вернулась Катя. Даже не смотря в глазок, чтобы проверить кто пришёл, открыла дверь.

И тут же отступила назад, подавившись куском колбасы и громко закашляв.

В проёме стоял Артём с пакетом в руках.

— Ты что здесь делаешь? — откашлявшись, спросила я у парня, который быстрым движением руки скинул с головы капюшон.

— Сегодня среда, — заходит в квартиру, не дожидаясь приглашения с моей стороны, и захлопывает за собой дверь. — У нас сегодня занятие. Прошлое мы пропустили.

Заправляю нервно волосы за уши и вжимаюсь в стену за спиной, к которой я незаметно для себя отошла пятясь.

На пол опускается объёмный пакет. Артём разувается, скидывает с широких плеч куртку и двигается в мою сторону. Окидывая при этом меня с ног до головы. От пушистых шерстяных носков до растрёпанных волос, которые я расчёсывала только утром. С запозданием вспоминаю, что на мне лишь тонкая хлопчатая белая футболка, которая облепляет каждый изгиб моего тела. Вскидываю руки и прикрываю ими грудь. Что не ускользает от цепкого взгляда карих глаз, которые мигом темнеют.

Дыхание резко сбивается, когда Артём в два шага оказывается возле меня и упирается обеими руками по обе стороны от моих плеч. Опускаю голову. Прячу взгляд. Бледная, с потрескавшимися губами и красным распухшим носом, я знаю, что выгляжу отвратительно.

— Почему ты не брала трубку? — кладёт подбородок мне на макушку. Тяжёлое дыхание шевелит волосы на затылке. Лбом я прижимаюсь к груди Темы и жалею, что из-за заложенности носа не могу почувствовать его запах.

— Мне нужно было время, Тем, — пожимаю плечами, поворачивая голову и щекой прижимаясь к груди Артёма, где глухо, но в быстром темпе бьётся его сердце. Хочется верить, что бьётся оно так быстро из-за моей близости. — Меня отверг парень, который мне нравится. Мне нужно время, чтобы это принять.

— Бэмби, я…

— Тём, прошу, не надо ничего говорить. Прошу… — шепчу ладонями давя на свою грудную клетку, где сердце заходится в бешеном темпе.

Артём не отвечает. Пальцами приподнимает мой подбородок. Заглядывает в глаза.

Боже.

Я даже не осознавала, насколько сильно я по нему скучала. Тосковала. Насколько сильно мне не хватало его прикосновений, этого наглого, самоуверенного взгляда карих глаз, тепла его сильного тела. Его запаха.

И я чётко осознаю, что я завишу от него. Погрязла в нём как в трясине, без какой-либо возможности выбраться на волю. И ничего мне уже не поможет.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Даже если я буду избегать.

Потому что я его люблю. Вот так просто. Просто за то, что он есть. Такой, какой он есть. С его колючками. С его непонятной обидой на весь мир.

Большой палец проводит по моей нижней губе. Ловлю знакомый завороженный взгляд, полный желания.

Артём склоняется и прижимается ртом к моим губам. Ловит моё хриплое тяжёлое дыхание. Языком проводит по потрескавшимся губам. Вздрагиваю.

Глаза снова наполняются слезами. Жмурюсь и, всхлипнув, отворачиваю голову. Губы парня прижимаются к жилке на шее. Язык пробует кожу на вкус.

— Тёма, прекрати, — прошу жалобно, начиная плакать сильнее. — Прошу тебя, Артём.

— Больше не любишь меня? Теперь тебе не приятны мои прикосновения? — шепчет с непонятной злостью мне на ухо, целуя мочку.

И снова совершенно незнакомые эмоции, которые странной тянущей пульсацией отзываются внизу живота, когда язык обводит ушную раковину, пугают меня.

— Тёма, пожалуйста, — ноги подкашиваются от нахлынувших чувств, и я впиваюсь пальцами в широкие плечи парня.

— Что, пожалуйста? — шепчет искушающим шёпотом на ушко. — Что, Бэмби?

— Прекрати играть с моими чувствами, Тём. Прошу тебя, Артём. Прошу, — я всхлипываю громко, а по щекам начинают литься крупные слёзы. Боюсь, что у меня снова начнётся истерика.

Выдыхает резко. Немного резко дёргает мой подбородок вверх, стирая следы слёз большими пальцами. И со злостью, будто наказывая меня за что-то, впивается поцелуем в мои губы. Прикусывая. Оттягивая.

Язык с напором врывается внутрь. И начинает исследовать мой рот.

— Не могу, — шепчет, отстраняясь и со злостью смотря мне в глаза. — Я бл*ть не могу, Сонь.

Резко отталкивается руками от стены и, схватив свои вещи, даже не обуваясь, уходит, громко хлопнув напоследок дверью.

Запрокидываю голову и пытаюсь остановить слёзы. Зачем? Зачем он это делает? Зачем целует так сладко, что голова идёт кругом и дыхание останавливается? Зачем продолжает свои игры, если добился того, чего хотел?

Ведь я призналась ему в чувствах. Ведь он растоптал мои чувства. Получил желаемое.

Взгляд падает на пакет, который продолжает стоять на полу. Заглядываю внутрь. Чизкейк, железная банка с чаем и несколько больших плиток шоколада Lindt.

Безошибочно выбрал мои любимые лакомства. Вновь.

Улыбаюсь сквозь слёзы. Нежность разливается в груди. Тёмочка.

Ты же понимаешь, что просто не оставляешь мне шансов?

Глава 67

Артём                                                                                   

Что-то щелкнуло в моей груди, после слов Бэмби. После её откровения, на которое решится не каждый. Малышка вновь удивила меня. Такая нежная, ранимая, стеснительная, краснеющая от каждого моего прикосновения, она оказалась сильнее многих. В разы решительнее.

Почти две недели Соня не проявляется в школе. Краем уха слышал, что она заболела.

В среду, как обычно, отправляю сообщение с коротким текстом и жду её больше часа на лавочке у подъезда. Всматриваюсь в поворот, из-за которого должна появиться девчонка. Жду её, как преданный щенок. Выкуриваю сигарету за сигаретой, пока не начинает тошнить. Пока во рту не остаётся мерзкий привкус горечи. Не понятно от чего — от сигаретного дыма или от того, что не вижу знакомой фигуры во дворе.

Соня так и не приходит. И я чувствую чёртово отчаяние. Отчаяние от того, что я её теряю.

Набираю номер, но Бэмби не отвечает. Ни единого раза.

Бешусь. Хочу разнести всё вокруг. Десятки раз порываюсь поехать к ней, но не знаю адреса. Зачем? Что скажу? Что сделаю, когда увижу? Не имею понятия. Знаю только одно — мне просто жизненно необходимо её увидеть. Увидеть в её глазах все те чувства, о которых она мне говорила. Убедиться, увериться в том, что она не соврала.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Бать, — обращаюсь к отцу, когда сталкиваюсь с ним на кухне, — скажи адрес Ефимовой.