Невидимый враг - Марина Серова

– Что, сходит с ума?

– Нет, конечно. Просто она не справляется сама. Слишком подавлена, даже раздавлена несчастьем. Я это еще в прошлый визит заметила. Вы, к примеру, горюете, но нашли в себе силы разозлиться. А она существует где-то между апатией и истерикой. Это очень опасное состояние.

– Точно, опасное! Я по-настоящему испугался, взял на работе отгулы. Все лекарства собрал, ножи, бритвы под замок спрятал. И слежу все время, одну ее не оставляю.

– Это правильно. Но помощь хорошего специалиста надежнее. Ведь вы не сможете оставаться рядом круглосуточно и непрерывно. Значит, нужно добиться, чтобы Тамара оставила мысли о самоубийстве.

– В дурдом я ее не стану сдавать, да там и не помогают толком, лекарствами закалывают, и весь уход. А на хорошего специалиста деньги нужны.

– Если вы не против, я постараюсь помочь чем смогу.

– Буду только рад. Я что-то немного растерялся. Сначала совсем в работу ушел, чтобы забыться, не думать ни о чем. Потом понял, что рискую потерять не только дочь, но и жену. Испугался сильно, но если честно, что дальше делать, просто не знаю. Надеюсь, вы нас не станете обманывать и действительно во всем разберетесь.

– Конечно. Обещала вашей жене, пообещаю и вам.

– Знаете, я только сейчас сообразил, что мы не познакомились, – смущенно пробормотал мужчина.

– Это сделать никогда не поздно. Меня зовут Евгения Охотникова.

– Василий Петрович. Рад встрече, несмотря на обстоятельства.

– Я тоже.

– И, Женечка, простите за грубый прием.

– Не нужно извиняться, я все понимаю. Правда.

– Да. Так что вы хотели спросить у жены?

– В ходе расследования мне удалось узнать, что Маша часто посещала клуб под названием «Шабаш». Там же бывал и Роман Полянский. Установлено, что молодые люди пересекались в этом заведении, даже танцевали рядом однажды.

– Правда?! – встрепенулся отец. – Разве это не доказывает вину парня?

– Нет. Официанты уверяют, что Мария встречалась в клубе с молодым человеком постарше. Притом в самом заведении он старался особо не мелькать. Пока неизвестно, случайно или намеренно. Но Маша скорее проводила в «Шабаше» время, ждала приятеля, потом они уходили вместе. По крайней мере, никто из персонала не может описать этого загадочного кавалера.

– Боюсь, в этом вопросе я вам тоже не помощник. Машка скрытная была, как Штирлиц. Думаю, она и матери про свои амуры не рассказывала ничего.

– Ладно, – разочарованно протянула я, – но есть еще один вопрос. Вы сегодня несколько раз повторили, что не слишком богаты. Между тем сокурсники и близкие подружки Марии уверяют, что одевалась девушка стильно и дорого.

– Ну, это женское дело за модой следить. Я жене зарплату принес, а как она ею распорядилась, даже не спрашиваю никогда.

– У Маши в гардеробе были брендовые вещи. Не слишком много, но все же. Я могу допустить мысль, что жена и дочь не озвучили вам истинную стоимость какой-то одежды или аксессуара. Но, Василий Петрович, если бы жена покупала все эти вещи дочери, вы бы обязательно заметили, что она экономит на всем остальном.

– Вот правда, Женя, не скажу. Дочь мы, конечно, баловали, что и говорить. Но это скорее выражалось в лишней свободе. Я корю себя день и ночь! Надо было быть построже, не отпускать никуда.

– Думаю, ваша свободолюбивая дочь смогла бы найти способ обойти запреты.

– Точно! Ее было не удержать. Хоть привяжи! Уйдет, если решила.

– Тогда и не казните себя. Простите, еще вопрос. В тот вечер Мария предупреждала, что не придет домой на ночь? Может, говорила, где время проводить собирается.

– Да, сказала в клуб пойдет с девчонками. Потом с ночевкой к кому-то, кто ближе живет.

– А имя называла?

– Нет. Жена думает, что Машка и соврать могла, а сама в клубе всю ночь куролесить. Переживала, конечно, но такого мы не ожидали.

* * *

Попрощавшись с мужчиной, я, игнорируя лифт, быстро сбежала по ступенькам лестницы. Вышла из подъезда и остановилась, размышляя, куда теперь направить свои стопы, мысленно подводя итог разговора. Несмотря на заверения отца о том, что женщины в их семье сами распоряжались бюджетом, и мать покупала Маше все, что она попросит, я осталась при своем мнении. Некоторые предметы из гардероба девушки очень походили на подарки солидного поклонника. Эта мысль упорно вертелась в голове, и здравый смысл отмечал ее как важную. Хотя при желании сей факт можно легко повернуть и против Романа. А я по-прежнему смутно представляла, как искать этого таинственного поклонника.

– Ты, девонька, видать, из квартиры Титовых выбежала? – вывел меня из задумчивости дребезжащий старческий голос.

На грубо сколоченной деревянной скамье сидела опрятная бабушка в синем с белыми разводами байковом халате и кокетливо повязанном ситцевом платочке. Она сидела, откинувшись на спинку скамьи, сложив руки, сцепленные в замок, на животе и болтала в воздухе ножками, обутыми в ярко-малиновые комнатные тапочки. Ступни не дотягивались до пола всего сантиметра на три, и это обстоятельство, похоже, доставляло старушке огромное удовольствие.

– Почему вы решили, что я бежала? Просто спускалась не на лифте, – улыбнулась я и присела рядом.

– Дак Василий, когда предыдущего журналиста выгонял, грозился с лестницы спустить. А тут ты на другой день явилась. Вот я и подумала.

– Я не журналист, а частный детектив.

– Что, правда?! – неизвестно чему обрадовалась бабушка. – Никогда не видала этих самых детективов. Но всегда думала, что они солидные мужики и все сплошь выпивохи!

– Оригинальное описание, – хмыкнула я, – рада расширить рамки ваших представлений.

– А это, девонька, никогда не поздно.

– Согласна.

– О чем же ты расспрашивала Титовых, если не секрет?

– Какой тут секрет: о друзьях, знакомых погибшей Марии. Правда, информации негусто.

– Да уж, девка у них была своенравная, видать, особо не докладывалась. Как-то мать ее гулять не отпускала, потому что сумерки опускались и дождь собирался. И что же ты думаешь? Ушла! Со скандалом, криками на весь подъезд, все равно на своем настояла. А ведь тогда Марии едва минуло тринадцать годков.

Старушка продолжала вдохновенно болтать, радуясь не столько собеседнику, сколько слушателю. А я внимала каждому слову, не теряя надежды, что в потоке общеизвестной информации проскользнет что-нибудь интересное или важное.

– Ну и дальше, уж как водится, только хуже делалось. Чем старше, тем норовистее становилась. А что до друзей, так, по-моему, их у Маши вовсе не водилось. Когда была помладше, общалась с девчонками, все стайкой по двору бегали. А потом, когда заневестилась, всех подружек от себя и отвадила. Больше с парнями, кавалерами, значит, видно ее было. Да так поздно домой возвращалась, скажу я тебе! А порою и вовсе на ночь не приходила! Мы в молодости себе такого не позволяли, знаешь ли! Блюли себя строго, да!

Кажется, последнюю фразу я уже не слышала. Едва дыша от радости, боясь спугнуть удачу, я выдохнула:

– Скажите, а с кем из кавалеров вы встречали Машу в последнее время?

– Раньше за Машкой увивался Егор, чернявый такой парень из соседнего двора. Но их я вместе давно не видала, с весны. Разбежались, значит.

– Еще весной это было? Хорошо помните?

– Да, – старушка, ободренная моим вниманием, заговорщицки понизила голос, – потом с Димкой я их видела. И по разговору вроде как с танцев он ее провожал. Но больше они не встречались, так как разругались тем же вечером. Сама слыхала почти весь скандал.

Между прочим, месть брошенного парня – это мотив, который мы не рассматривали, думала я тем временем.

– А когда была ссора?

– Летом, наверное, в начале июня.

– Точно?

– Да. И уходя, Димка бормотал что-то про «немереные запросы». Это я так поняла, что запросы были у Марии.

– А, – с разочарованием протянула я, – значит, он сам ее бросил?

– Скорее всего. Но вот последний кавалер был солидный, и Мария с ним не ругалась никогда. Однажды слышала, как она с парнем по телефону щебетала.

– Что именно говорила девушка, помните?

– Далековато я сидела, – досадливо хлопнула себя ладонью по ноге старушка, – и говорила Маша очень быстро. Слов порою не разобрать совсем было. Но тон такой, знаешь, ласковый, веселый, как пичужка щебечет. По всему видать, благодарила за подарок. И все повторяла: «Спасибо, я такую и хотела». А о чем шла речь, не поняла. Потом Маша со двора вышла, и конец разговора я не услышала.

– А что еще вы можете рассказать об этом молодом человеке?

– Ну, что. Привозил ее частенько на машине и забирал иногда. Красивая такая иномарка. Остановится, бывало, прямо у подъезда, и сидят там долго, целуются. Один раз провожал до дверей, обнимались на крылечке, словно расстаться не могли.

– А как выглядел парень? Описать его сможете?

– Видный такой, крепкий, высокий, одет модно. Вот лица его я не разглядела. Из машины он редко выходил. А в тот раз, когда они на крылечке обнимались, была уже глубокая ночь. Темно на улице, да и смотрела я из окна. Вон моя квартира, – махнула старушка рукой, – на третьем этаже. Что из кухонных окон видно? Только макушки, ну и что обнимаются, стоят.