Одиночка - Кэтрин Ласки

Оглядевшись по сторонам, он не увидел своего тела. Волк поглядел вниз и вместо призрачных увидел крепкие ноги, прочно стоявшие в грязи. Он поднял одну лапу и с удивлением присмотрелся к оставленному ею следу. «Я не старый, я молодой. Я здесь, на земле, а не в Пещере Душ. Мое время еще не пришло».

А потом из пещеры, в которой сидели, прижавшись друг к другу, волки, в ответ на песнь скрилина донесся слаженный вой.

«Вот почему наши вожди носят шкуру и ожерелье из костей, – пели волки хором. – Так они отдают дань почтения великому вождю Фенго, возглавлявшему наш поход из Долгого Холода. И именно поэтому Фенго возродился».

Под ужасный грохот громаОживает наша песняНа пороге между домомИ страной волков небесных.Звездный путь пока оставь ты,И надень свою ты шкуру.Фенго славный вновь родилсяИ ведет нас прочь от бури.

Вой волков пробудил в Фаолане какие-то новые, незнакомые ему глубинные чувства. Он понимал все, что услышал, но в этой песне ощущалось еще нечто, невыразимое словами. Дослушав ее до конца, он уже повернулся, чтобы пойти прочь, но тут ветер донес до него из пещеры тихий шепот. Волки казались испуганными: «Опасность. Враг близко. Чужак. Берегитесь!» – тихо переговаривались они.

«Чего они боятся? – удивился Фаолан. – Они стая и сильны вместе. Недавно все досыта наелись мяса. В пещере безопасно».

Однако он предпочел не выяснять, а уйти подальше.

Глава двадцать пятая

Лунная гниль и пенная пасть

Дождь, бушевавший всю ночь, уже несколько часов как закончился, когда к пещере, в которой пережидали бурю волки из стаи Западной Осыпи, приблизился Ангус МакАнгус, глава клана. Он пришел в ответ на завывание скрилина. Во время небесного огня, как волки называли молнии, было принято петь песни, по-разному истолковывавшие это удивительное явление природы, но скрилин этой стаи почему-то выбрал именно песню про волка, который не умер. Обычно она предвещала несчастье.

На вожде не было ни церемониальной шкуры, ни ожерелья из костей – он не хотел привлекать к себе излишнее внимание. Если бы Ангус МакАнгус пришел в торжественном облачении, которое обычно носилось им в гаддерхиле, то переполошил бы всю стаю. Волки могли бы подумать, что случай чрезвычайно серьезен и их всех вызывают на гаддер. В свою очередь, гаддерхилами назывались церемониальные пещеры кланов, в которых проводились собрания и обсуждались самые серьезные дела.

Поприветствовать вождя вышла скрилин – довольно красивая волчица с серебристой шкурой и темным подшерстком. Она сразу же всем животом опустилась в грязь и склонила голову набок. Уши ее были опущены, черные губы подтянуты в жесте полной покорности.

– Пожара не было, Айслинн?

– Нет, небесный огонь не перекинулся на землю.

В разговоре между вождем клана и скрилином, воспевавшим небесный огонь, следовало придерживаться определенных правил. Хотя вождь и был выше по статусу, он не имел права сомневаться в том, как скрилин интерпретировал опасное явление природы. Глава клана мог спрашивать лишь о конкретных знаках или событиях, подтверждавших мрачный прогноз. Вот если бы молния вызвала пожар или просто ударила в скалу, это было бы явным признаком несчастья. Тогда и выбор песни о старом вожде, пусть героической, но полной печали и рассуждений о смерти, был бы понятен.

Глава клана прошелся из стороны в сторону, принюхиваясь и стараясь учуять запах гари. Стая пристально наблюдала за ним. Вдруг порыв резко переменившегося ветра донес до ноздрей вождя новый, совершенно неожиданный запах. Ангус МакАнгус повел носом и приподнял бровь:

– Здесь бывают медведи?

– Нет, никогда, – ответил ему один из волков высокого ранга. – Они бы ни за что не ушли так далеко от реки.

– Не понимаю. Пахнет медведем. И еще волком. Но нездешним.

– Вы учуяли сразу два запаха? – спросила скрилин.

– Да, и они как-то необычно переплетаются.

– Как будто они странствовали вместе? Шли бок о бок?

Ангус МакАнгус внезапно замер на месте и вгляделся в странный отпечаток лапы. Шерсть у него на загривке встала дыбом, уши навострились. Так вот о какой напасти говорил небесный огонь! Подушечки пальцев незнакомого волка были слишком широко расставлены, да еще и лапа искривлялась наружу. Такой след мог оставить волк с пенной пастью.

Болезни этой боялись все звери. Она неминуемо заканчивалась смертью, но прежде чем та наступала, приходилось пережить еще и невыносимое безумие. А если волк с пенной пастью нападал на какое-нибудь другое животное и кусал его, то оно тоже сначала сходило с ума, а затем умирало.

Теперь вождю был понятен и запах медведя: больной гризли напал на волка и заразил его. Наверное, медведь уже умер, но волчьи-то следы совсем свежие. Значит, нужно что-то делать, пока не стало поздно.

Ангус МакАнгус повернулся и поднял морду. На утреннем небе бледной тенью висела луна. Лунная гниль! Дурной знак, особенно в сочетании с песнью скрилина и отпечатком кривой лапы.

Вождь завыл. Он должен предупредить остальные кланы об опасности. Нужно созвать все свои стаи и соседний клан МакДункана в гаддерхил. А еще надо сообщить соседям – кланам МакНамары и МакДаффа и даже презренным МакХитам. Ведь эта болезнь распространяется быстрее любого воя. Уже сейчас, пожалуй, слишком поздно. Стая наверняка обречена. Клан тоже обречен. Более того, погибель, похоже, грозит всем волкам Далеко-Далеко.

* * *

И вот весть стала переходить из стаи в стаю. Вскоре трое вождей ближайших кланов собрались в гаддерхиле МакАнгусов. Жутковатое зрелище представляли они, освещенные слабым мерцанием луны: собственные их тела как бы растворились в боевом одеянии – головных уборах и ожерельях из костей, плащах из шкур и других знаках власти, обязательных для церемоний в гаддерхиле. Лапы их скрывала низкая дымка, и потому со стороны казалось, будто предводители волков плывут над землей; каждый шаг сопровождался постукиванием костяных украшений.

Оказавшись внутри пещеры, они, выражая почтение, сразу же опустились перед Ангусом МакАнгусом на животы. Такова была традиция: любой посетитель, даже глава другого клана, должен был продемонстрировать покорность вождю в его гаддерхиле. Дункан МакДункан, старейший из предводителей, с трудом встал на колени, пораженные артритом.

– Достаточно, Дункан, – вежливо обратился к нему Ангус, а затем повернулся к остальным. – Я вызвал вас, потому что прошлой ночью наша скрилин пропела гвалид о первом фенго.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});