Строптивая невеста - Кэтрин Коултер

— Да.

— Ну вот. А дядя Тео какой-то странный. Мы с Томасом зашли к нему в комнату, а он как завопит! Он держался за плечо, и я видел там кровь, представляешь? А потом дядя закричал на меня; он ругался и говорил, что с тобой и мной покончено.

— Он не ударил тебя?

— О, нет! Он приказал Томасу запереть меня в моей спальне и пообещал заняться мной позднее. Так что он меня не тронул, не знаю почему, но был сердит и называл тебя лгуньей, дрянью… ну и другими словами, которых я не понял. А меня он обозвал хромым уродом и сказал, что я никогда не стану хозяином Кэмил-холла. И еще он кричал, что отправит тебя в ад, где тебе самое место.

«Боже мой! — в ужасе думала София. — Чего только мальчик не наслушался, кошмар! Но рассказывает он спокойно, как бы даже отстраненно, словно и не с ним это было».

— Я собирался вылезти через балкон, но вдруг дверь спальни распахнулась, и на пороге появился Райдер. Он сказал, что мы срочно должны ехать из Кэмил-холла к нему в Кимберли-холл, что ты там. И успокаивал меня.

— А дядя Тео?

— А его не было дома. Он, наверное, уехал с Томасом к врачу. Это ты ранила дядю?

— Да, я пырнула его ножом, которым вскрывают письма, ну, ты знаешь.

— Ой, я так боялся, Софи! Я боялся, что дядя прикажет Томасу отстегать меня кнутом, как раба. И я не знал, где ты и что с тобой.

София так заслушалась брата, что не обратила внимания на звук хлопнувшей двери, зато Джереми обернулся на стук и сразу засиял от радости.

— Как она? — услышала София глубокий, низкий голос Райдера. — Все в порядке?

— Да, сэр, — отрапортовал Джереми. — Она все сделала, как вы сказали. Она вела себя хорошо. Она очень старалась, сэр. И она пырнула его ножом, вот.

— Да, я знаю. Благодарю тебя, мой мальчик. Ты, кстати, не хочешь ли ананасового десерта? Кухарка мне сказала, что ее ананасовый десерт обожают все мальчики.

Джереми оглянулся на сестру.

— Не беспокойся, — сказал ему Райдер, — я посижу с Софией. Иди, Джереми. Дать тебе еще опия? — спросил Райдер, когда мальчик ушел.

— Нет, не нужно, у меня от него кружится голова.

— Но это же лучше, чем острая боль. Послушай, София, Джереми здесь, в Кимберли-холле, и он в безопасности, уверяю тебя. И я обещаю… клянусь тебе, что мальчик находится под моей защитой, и ты не должна волноваться. Все устроилось, а тебе надо поправляться. Поэтому не упрямься и выпей лекарство, София.

Она выпила воды с опием, как ей было велено, и откинулась на подушки, закрыв глаза, а потом тихо сказала:

— Меня зовут Софи, а имя София я ненавижу.

— Вот и чудесно, мне Софи тоже больше нравится, — согласился Райдер, но девушка его слов уже не слышала: она заснула. Положив новую порцию льда на ее лицо, Райдер уселся в кресло, стоявшее у кровати, и задумался, глядя на спящую Софи. И что теперь ему делать? Он вспомнил свой дом в Англии, младшую сестру Синджен, брата — графа Нортклиффа и Аликс, его молодую жену. Как, интересно, она управляется с упрямцем-мужем?

Если бы не то письмо Сэмюеля Грэйсона, не было бы никакой поездки на Ямайку и он бы по-прежнему жил в Англии, наслаждаясь обществом своих детей и своих любовниц. Он мог бы как прежде беззаботно, не думая ни о ком и ни о чем, скакать верхом среди утесов, так, чтобы ветер свистел в ушах. В Англии была легкая жизнь, не отягощенная хлопотами и ответственностью, а не успел он сюда приехать, как на его руках неожиданно оказались два человека, о которых он должен заботиться. Впервые Райдер задумался о том, как он жил до сих пор, и понял, что он всегда делал, что хотел, не считаясь с обстоятельствами, и фортуна благоволила к нему. Несмотря на то что он был вторым сыном в семье и титул графа Нортклиффа носил не он, а его брат, он не имел нужды в деньгах благодаря хорошему наследству, оставленному ему дядей Брэндоном. Райдер знал, что он обаятелен, остроумен и честен, и поэтому его все любили, но ему не составляло труда, при своей внешности и уме, быть обаятельным, и никогда еще ситуация не вынуждала его поступить непорядочно или вести свои дела нечистоплотно. Никогда не был он поставлен перед жизненным выбором, и ему не приходилось принимать ответственных решений. Его доброе отношение к детям и забота о них заслуживали похвалы, но он получал удовольствие, заботясь о них, и считал их счастливым даром, а не обузой.

Но сейчас все было по-другому, все шло совсем не так, как он хотел. Ему не хотелось вмешиваться в эту грязную историю, он предпочел бы остаться сторонним наблюдателем, но получилось так, что он увяз в ней по уши. Он посмотрел на лежащую перед ним избитую девушку; она находилась в его доме, спала на его кровати. Что же, он должен теперь отдать Софию этому подонку Берджесу, чтобы тот издевался над ней? Ни за что. А София молодец, ухитрилась ранить своего дядю, и поделом ему. Он еще заплатит по счету, негодяй. Райдер снова вздохнул; у него не было выбора, и он понимал это.

Глава 7

София проснулась от яркого солнечного света, открыла глаза и пошевелила руками, потом ногами: при движении тело болело уже не так сильно, как раньше. Прошло уже два дня вынужденного заключения в чужой спальне; Софии надоело лежать с утра до вечера в кровати, ничего не делать и быть беспомощной, как ребенок; ей захотелось встать, заняться чем-нибудь, все равно чем, лишь бы двигаться. Но для этого требовалось усилие, и немалое; она попробовала сесть, но ее пронзила такая сильная боль, что София, сразу обессилев, упала на спину и осталась лежать неподвижно. «Пусть так, — подумала она, — хорошо, что я могу открывать и закрывать глаза и при этом не корчусь от боли. Видимо, помог лед, который Райдер постоянно прикладывал к лицу… Но бедные мои ребра!» София дотронулась до грудной клетки, однако даже простое прикосновение к больному месту принесло знакомое ощущение — боль. Из-за этого ощущения она боялась двигаться, но не будет же эта проклятая боль жить в ней вечно! София закрыла глаза, а когда открыла их, увидела около кровати Райдера.

— Ты проснулась… Я принес завтрак. Как только тебе станет получше, я буду оставлять Джереми с тобой одного, но пока еще рано, мальчик сильно напуган. Я бы вообще его к тебе не пустил тогда, в первый раз, но он боялся, что ты умерла. Джереми, хотя и держится молодцом, страшно переживает, и это понятно. Ты можешь гордиться своим братом, не всякий ребенок повел бы себя так в подобной ситуации. — Райдер улыбнулся Софии; он говорил спокойно и по-деловому, не выказывая девушке ни жалости, ни сочувствия, чтобы та не раскисла. — Я поступил так, как счел нужным. И для тебя, и для Джереми лучше находиться здесь. Лежи тихо, не пугайся. Что ты шарахаешься от меня, как черт от ладана? Я подниму тебя, чтобы ты немного посидела, сама ты не сможешь.