Во все Имперские. Том 5. Наследие - Альберт Беренцев

Таня, — Это же древнеисландский?

— Да, — подтвердил Головин, — Это из Саги о Райдерёнге Быстром. Точнее, из одного апокрифического варианта этой саги, всего их несколько десятков. Но этот самый древний, чуть ли не времен самого Рюрика. А перевод такой:

«Три по два идут. Первый глиняный, второй без пальца. Третий в подземелье, четвертый безумен. Пятый под Луной, шестой скрывает страшное. За ними чернь с золотом, а следом ящер, он пожрет магов, и магия исчезнет».

Вообще этот кусок саги всегда считался просто страшилкой, но… Я вдруг подумал, а что если пророчество реально, что если все сегодняшние события — это не совпадения, а речь в саге идет о близнецах? Тогда выходит, что первая пара — это Малой и Павел Павлович. У Малого и правда нет пальца, но непонятно тогда, почему Павел Павлович — глиняный.

Вторая пара — это две принцессы, одна из них и правда эм… не в себе, уж простите, моя госпожа, а её сестра сейчас в тюрьме по словам барона. А третья пара…

— А третья пара это Нагибин с его братцем, — перебил Аксентия Венедиктовича князь Глубина, — Нагибин под Луной, а его брат, выходит, скрывает страшное…

Все уставились на Петю, но Петя, как и всегда, делал вид, что ему на всех глубоко плевать. Ну что там еще скрывает мой брат? Впрочем, сейчас не до него, выясню позже…

— А почему Нагибин под Луной? — спросил Громовищин, которому явно стало не по себе, как и всем нам.

Я же размышлял о другом.

Чернь и золото из саги — это явно Аленка. А вот что за ящер, пожирающий магов, идет за ней следом — это уже интересный вопрос… Явно не я, не глиняный самозванец на троне и даже не Аленка. Но кто-то плотно с нами всеми связанный.

Глубина тем временем уже открыл рот, видимо, собираясь раскрыть всем мои инкогнито Лунного мага, но я помешал болтливому князю:

— Нет, Глубина, говорить вы будете после нашей дуэли. Если останетесь в живых, конечно.

Князь неожиданно действительно закрыл рот. Странно. Наверняка ублюдок просто настолько жаден, что до последнего надеется получить от меня миллион, даже несмотря на то, что собирается меня в ближайшее же время убить.

Потом я обратился к Головину:

— Эта сага же есть в интернете?

— Нет, конечно, — Аксентий Венедиктович покачал головой, — Кто же загружает в интернет саги? Это было бы нарушением всех традиций магократии. Собственно, именно эта сага даже на русский никогда не переводилась. Но она довольно короткая. Я могу перевести для вас.

— Я был бы очень благодарен, Аксентий Венедиктович. В общем так, хватит терять время. Пока мы тут болтаем — Охранка уже тащит из Корень-Зрищина информацию. И когда Корень-Зрищин расколется — нам всем конец, вместе со всеми нашими ссорами. Так что я намерен немедленно провести дуэль. И убить вас, господа. А со своей женушкой я разберусь уже после дуэли. Таня…

Я повернулся к сестре:

— Если я вдруг сейчас погибну…

— Не говори так! — потребовала Таня.

— Если я вдруг сейчас погибну… — безжалостно повторил я, — Иди к Чену. Ты знаешь, где он. Он вытащит Корень-Зрищина, мы это обсуждали, ты помнишь.

— Но ведь он должен был вытащить твоего наставника, а не Корень-Зрищина, — заспорила Таня.

— Плевать, если я буду мертв — наставник мне уже не понадобится, — ответил я, — Труп магию все равно не культивирует. А достать Корень-Зрищина сейчас важнее, иначе этот ублюдок всех вас погубит. В общем-то это все указания на случай моей смерти. Я готов сразиться с вами, господа.

Глава 107 — Гром и пламень

«Дуэли АРИСТО имеют древнейшее происхождение, нам известно, что своеобразные магические поединки были еще у египтян эпохи фараонов и Уральских магов.

В том или ином виде дуэли присутствуют в культуре магократов всех народов и рас, но особое значение они приобрели у европейцев, ибо европейские дуэли зародились еще во времена Рюрика, они пришли вместе с магией.

Достоверно установлено, что магия сама следит за ходом дуэлей и сама же выносит приговоры, кому суждено пасть на дуэли, а кому победить.

Священность дуэли признается повсеместно, но трактовка происходящего во время поединка Благородных различна в разных традициях.

И если адепты друидизма полагают, что магия это живая личность, нечто вроде Бога, и что она непосредственно судит поединок, то в других традициях считается, что магия лишь система.

Викинги-маги, ритуально сражаясь друг с другом, каким-то образом тонко настроили магию, сделав дуэли её неотъемлемой частью, потому дуэли и обрели свое высокое значение и сохраняют его до сих пор.

Так что сражение на дуэли можно уподобить игре с четко определенными правилами. Вот только эти правила установлены волей Первых Магов и самой магии, а ставка в этой игре — человеческая жизнь…»

Владимир Соловьев, «Liber Magocratiae», том IV

Дуэли мы решили провести на Парнасе.

Не на греческом, конечно, просто так называлась гора, торчавшая посреди Александровского парка. Место было традиционным для дуэлей, по словам Глубины на этой горе обожали драться лицеисты, причем десятки из них на ней же и померли.

Парнас был ярусным, чем напоминал какую-то земляную ацтекскую пирамиду, но невысоким, ниже растущих рядом тополей, которые и укрывали гору от посторонних взглядов.

Однако сломать себе шею, упав с вершины вниз, было вполне себе возможно.

Для меня это было особенно актуально, учитывая, что драться мне предстояло с Громовищиным. А Громовищин мало того что имел запредельный восемнадцатый ранг, так еще и умел фигачить громовыми атаками, поэтому я был уверен, что он собьет меня вниз первой же звуковой волной.

А потом спрыгнет на меня сверху и добьет, ибо это все-таки была дуэль, а не игра в Царя Горы, так что проигравшего здесь убивали, а не просто сталкивали вниз.

Утешало только то, что если это и произойдет — то очень скоро, долго переживать мне не придется. Идти до Парнаса оказалось недалеко, мы добрались до него минут за пять, еще минута потребовалась,