Двойной Киндер для Блудного Санты (СИ) - Риччи Габриэлла

Мама тяжело вздохнула, не удостаивая меня ни взглядом, ни криком. Воцарилась гнетущая тишина, в которой мне заранее слышался ответ.

— А иностранец твой что за фрукт? Поразвлекся и бросил, беременную.

— Он не знал, — возразила я.

— Я устала ждать, когда ты наконец повзрослеешь, — удивительно спокойно проговорила мама.

Если бы она знала, а как я устала пытаться объяснять ей свои поступки, слова, поведение. Только самый главный вопрос оставался висеть в воздухе. Который год подряд.

— Почему ты всегда ждешь от меня послушания, будто я маленький ребенок? — тихо спросила я. — Мама, я не продолжение тебя. Я вполне самостоятельный человек, и распоряжаться своей жизнью имею полное право. И пока ты не примешь это как данность, мы так и будем все время ругаться. Из-за Кости или еще какой чепухи — неважно.

— Жизнь, — скривилась мать, вперившись в меня недовольным, холодным взглядом. — Что ты знаешь о жизни? Я свою посвятила тебе. И твоему благополучию. Оберегала, как могла, ждала, когда же ты повзрослеешь, а у тебя один и тот же ветер в голове… А! Поступай, как знаешь.

— Выходит, ты не поможешь, — больше констатировала, чем спросила я.

Мама отвернулась к окну. Помолчала, а затем резко поднялась, направляясь к выходу.

— Мне надо проведать отца.

Я ошеломленно моргнула. Вот так легко и просто меня спустили с небес на землю.

33

Сегодня у нас день занимательных находок — заявляю официально.

Сначала я обнаружила, что запасы моего любимого зеленого чая безнадежно иссякли.

Позднее была обнаружена беременность.

Полчаса назад звонила бабуля, и из короткой беседы с ней я случайно узнала, что Серов не погиб, а попал в больницу. Его госпитализировали к нам в город тем же утром, когда уехала я. Наглотался, как оказалось, таблеток. Пытался таким образом уйти из жизни, без видимой причины (ну, конечно!), но мать вовремя подняла всех на уши, а медики успели откачать.

У меня от сердца отлегло, честное слово. Все-таки я приняла брехню той незнакомки, вкупе с запиской, за чистую монету. А Серов был старым другом, я не желала ему зла, вот и чувствовала на себе груз вины.

Теоретически, я легко могла навестить Даню в больнице, как только его переведут из реанимации, но… Свежо еще было воспоминание о событиях на озере. И не было никакого желания бередить чужие раны и нарываться вновь.

А сейчас, по идее, должна прозвучать барабанная дробь, ибо мы переходим к последней занимательной находке. Минут этак десять назад я обнаружила сообщение на Фейсбук, — от кого бы вы думали? От самой фройляйн Софии!

Так волнительно было его открывать. Тем более, заранее предвидя примерное содержание. Но я у нас молодец, справилась! И с гордостью подвожу итог: меня почти не трясет, мне вообще почти фиолетово. Пф! Да подумаешь, пригрозили расправой — делов-то. Каждый день такие письма пачками получаю, ага.

Но шутки шутками, а вам, должно быть, интересно, как я отреагировала на угрозу размалеванной фифы. Не самым оригинальным способом, к слову: не придумала ничего лучше, как выслать ей в ответ фото карточки УЗИ и наше с Костей — одно из самых удачных, что оставались еще в телефоне. Постаралась убедить ее в том, что у меня есть жених, с которым мы вскорости собираемся сочетаться браком и жить долго и счастливо (естественно, ложь), и что Штефан ее мне не нужен и даром (двойная ложь). Ответ пришел незамедлительно: на ломаном английском меня уведомили, что «у нас с ним все серьезно» и обещали достать из-под земли и покарать, где бы ни была, если вдруг мне вздумается снова лезть между ними. Я не нашлась с ответом. Зато мой черный список пополнился сразу на два имени — Софии и Быкова. Второй — превентивно.

Выйдя из короткой прострации, я собиралась захлопнуть крышку ноутбука, как прилетело голосовое сообщение от Васьки. Подруга посетовала, что муж оставил ее одну, укатив с утра пораньше по делам, а поскольку, по ее мнению, я была близка к депрессии, Вася посчитала своим долгом прихватить меня с собой на шопинг. Велела быть готовой к двум пополудни. Моим мнением на этот счет, само собой, она поинтересоваться забыла.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Я только закатила глаза и фыркнула: и охота ей куда-то таскаться в такую погоду? Лично я бы предпочла остаться дома. Залезть в кигуруми в виде укуренного лемура, что получила в подарок на прошлый день варенья от наших девчонок; сварить большую кружку кофе и выбрать что-нибудь из Рэя Брэдбери, чтобы скрасить остаток рутинного дня.

Но Васька есть Васька. Вздумалось ей, значит, от своего не отступится.

Что ж. По крайней мере, в кофе я себе не откажу. И в парочке милых пирожных с нежнейшим заварным кремом — тоже. Плевать на фигуру. У меня стресс, а стресс надо заедать. В смысле, снимать!

***

Каких-то два часа спустя мы с Васькой сидели в нашем любимом ресторане. Кухня здесь была азиатская, работники носили униформу с упором на восточную тематику, по зале витали ароматы благовоний и кушаний, перемежаясь с дивной мелодией, а само заведение — как внутри, так и снаружи — было отделано в колоритном японском стиле. Официантка под видом миниатюрной гейши приняла заказ и, согнувшись в полупоклоне, удалилась, густо семеня ножками.

— Ты все еще сердишься? — покаянно спросила Васька и поджала губы.

Я мотнула головой, а потом все же решила дополнить:

— Я не злюсь, просто не вижу смысла в твоем жесте — я, Штефан и никому не нужное примирение. Вернее, не видела.

— А сейчас? Что-то изменилось? — участливо осведомилась подруга. — Нет, погоди. Давай начнем с простого. Ответь себе на вопрос: у тебя есть к нему чувства?

Штефан…

Воображение услужливо оживило осевший в памяти образ. Мое сердце вдруг ускорило бег. В волнении я принялась жевать губу, в то время как в мыслях царил полный хаос. Но одно я знала наверняка. Я знала ответ на вопрос Беды, нравился он мне или нет.

И тем не менее.

— Васька… — выдохнула я, качая головой. — Все так запутано…

— Но мы решили начать с простого, помнишь?

Дождавшись, когда официантка разложит заказ и снова удалится, Васька подалась чуть вперед, понизила голос и, распаковав свои китайские палочки, повела дальше:

— Слушай, я понимаю, что ситуация с Антоном в данном случае равновесна лишь половине твоих проблем, но… Знаешь что, подруга. Я не забыла твоей поддержки в трудную минуту. Так позволь и мне ответить добром на добро.

На последних словах она легонько сжала мое плечо, как бы давая понять, что вся ее речь — не пустые слова. В ответ я благодарно улыбнулась и, Васька, поняв, что движется в верном направлении, с энтузиазмом продолжила:

— Ты только не смейся сейчас, ладно? Я тут начала увлекаться семейной психологией, так вот, там говорится, что…

— Васили-иса-а! — взвыла я, закатив глаза, впрочем, голоса не повышала.

— Ладно, ладно, — пошла она на попятную, сообразив, что мой интерес споро ускользает от ее персоны. — Короче, если без терминологии и прочих чисто профессиональных примочек, тебе, чтобы разобраться со своими демонами, необходимо начать с малого. Попробуй отделять по ниточке от общего клубка. Так намного проще справиться с ситуацией, поверь.

— Правда? — хмыкнула я, иронически изогнув бровь. — Я вот тут думаю, с чего бы лучше начать. Как на твой взгляд, беременность является достаточно веским аргументом, чтобы возглавить первую десятку списка?

Не без удовольствия я пронаблюдала, как поначалу широко распахнувшиеся глаза напротив скоро часто заморгали. Васька осторожно проглотила суши, но все равно умудрилась подавиться. Откашлявшись в салфетку, до слез и красных глаз, она просипела:

— Ты была у врача? Все подтвердилось?

— Угу, — невесело усмехнулась я, нервно дернув плечом. — Можешь не поздравлять.

Васька нахмурилась:

— А как же твой Санта? Ты же не собираешься утаивать от него факт отцовства? И кстати, надеюсь, ребенок от него?

— Двойня. Да, он отец. Боже, Вась, не дави! Без того тошно.