По то сторону Солнца. Часть вторая - Елена Асеева

— Это вы, пресветлый авгур, Камал Джаганатх увидели, что-то в фантасмагории, — догадливо протянул НгозиБоипело Векес и накренился вперед с трона, стараясь, стать ближе к подходящему ссасуа. — Что именно, заставило его превосходительство негуснегести разорвать со мной согласительный пакт? — вопросил он, воззрившись в лицо юного авгура.

Камал Джаганатх резко остановился, и не менее прицельно уставился в глаза верховного правителя, будто заглядывая в глубины его зеленых радужек. Он был предельно спокоен. Во-первых, понял, что ему ничего не грозит от действий людоящеров, а во-вторых, знал, что НгозиБоипело Векес не обладает способностями чтеца, как тарховичи, и не является как дайме асгауцев экспертом в определение психического состояния, чувств и мыслей всего только по движению лицевых мышц.

— Вы же и сами обо всем догадываетесь верховный правитель, — проронил Камал Джаганатх к своему удивлению ощутив плывущую от НгозиБоипело Векеса теплоту в отношение себя, а также ответную родственность ген, пусть и весьма далеких, но словно вышедших из единого истока.

Юный авгур эту близость почувствовал на уровне работы собственного диэнцефалона, однако, воспринял всем телом. Потому, видимо, и покрылась гладь его зеленовато-коричневой кожи, с медным оттенком расплывчатых пятен, мельчайшими мурашками, а чуть растянувшиеся в улыбке края рта, шевельнувшись, сказали:

— Можете звать меня, верховный правитель, Камалом Джаганатхом. Я разрешаю, — той молвью, будто создавая между своим диэнцефалоном и его плотный мосток общения и доверия.

Глава двенадцатая

Лекари хоть и имели общие данные с верховным правителем, в виде части человеческого тела и от пояса ящера, лицом так-таки, как и фигурой, цветом волос с ним разнились. Одетые в легкие, атласные голубые с рукавами до локтя халаты, они перво-наперво усадили Камала Джаганатха на принесенное с их приходом вычурное кресло. Его поставили на небольшое возвышение, степенно выдвинувшееся вверх, и расположенное напротив трона верховного правителя. Широкое сидение кресла подпирала высокая спинка. Обтянутое бархатной, темно-зеленой тканью с золотистым напылением, кресло имело мягкие изгибы деревянных подлокотников и изящные золотые ножки, словно нанизанных друг на друга пирамидок. Расшитое узорами и украшенное драгоценными камнями в тон золотистых круглых подушек, подпирающих с обеих сторон бока, сидение обладало мягкостью перины, на коей любили почивать в самобытности русские люди.

Сняв с юного авгура утаку, (при этом пришлось срезать часть ткани, переплетенной с тампонами) лекари оглядели с двух сторон его плечо, а после один из них извлек из широкого кармана халата цилиндрическую, широкую трубку, переливающуюся красным цветом. Трубка с одного конца имела игловидное острие, а с другого заканчивалась плоским, чуть выступающим пятачком. Вставив игловидный конец в центр лекарственной пробки внутри раны, лекарь нажал на выступающий пятачок и тотчас алое сияние ярко осветило не только сквозную дыру в плече, но и начертало (пусть и схематически для наблюдающего ссасуа) сам сустав. Лекарь вновь нажал на пятачок и когда сияние вроде втянулось внутрь трубки, выдернул игловидный конец из тампона, да развернувшись в сторону сидящего на троне верховного правителя, что-то сказал на глухом языке, в котором особой мощью выделялись согласные звуки.

— Пресветлый авгур Камал Джаганатх, — незамедлительно молвил НгозиБоипело Векес и зримо для поглядывающего иногда на него ссасуа расслабился, прислонившись к спинке трона. — Кость в плече не повреждена. Моему лекарю надо вынуть лекарственные пробки и тем доставить вам боль. Вы можете потерпеть, или будет лучшим сходить в лечебный корпус.

— Я потерплю, — медленно отозвался Камал Джаганатх, ощущая слабость и с тем не решаясь сейчас куда-либо идти, и еще более себя волновать.

НгозиБоипело Векес торопливо проронил на своем языке ответ, и лекари тотчас дернули головами вниз. Тот каковой освещал внутренность раны, теперь слегка крутнул в пальцах выступающий пятачок трубки, и ее игловидный конец, двинувшись вперед, разком изогнулся, образовав крючок. Лекарь теперь внедрил крючок в центр тампона, и, нажав на пятачок, махом выдернул его из раны. Засим (несмотря на стон юного авгура) проделав тоже самое и с другой пробкой со стороны спины. Весь тот срок, ибо от боли Камала Джаганатха качнуло взад-вперед, другой лекарь придерживал его под спину.

Вынув тампоны, теперь поменявшие цвет на голубо-зеленый в тон крови велесвановца, лекарь сменил инструменты и достал из кармана удлиненную тонкую трубку с округлым набалдашником на одном конце и подобным выступающим пятачком на другой. Камала Джаганатха немного отклонили от спинки кресла, а приставленный набалдашник трубки к ране на спине выпустил такой мощный световой поток, оный прямо-таки белыми пучками вылетел из дыры на груди, одновременно, образовав по краям раны плотную, округлую голубо-зеленую корочку, на вроде струпа. Этот вылет струи оказался и вовсе болезненным, так, что не привыкший к тем страданиям Камал Джаганатх в голос вскрикнул и, не мешкая, сомкнул верхние веки, стараясь нормализовать свое состояние, снизить боль и не допустить прихода фантасмагории. Лекарь между тем бережно обработал пучком света, вылетевшего из набалдашника трубки, остальную поверхность кожи, а после наложил на плечо широкую белую повязку, скрепив ее концы в местах стыка. Достаточно плотно притом зафиксировав плечевой сустав в целом.

Теперь уже действуя вдвоем, лекари переоблачили поднявшегося юного авгура, сняв с него заляпанный кровью бело-золотой паталун. И одели на него не менее роскошный золотой из плотной ткани халат, с длинными до запястий рукавами, а также обули в доходящие до колен золотистые сапоги, с множеством вертикальных складок на голенище. Ибо дотоль Камал Джаганатх был не обут, так как в чертогах в Атиши-ансамбль привычно находился без обуви, да и сами людоящеры не обувались.

Покуда юного авгура лечили и одевали, в каюту влиг-поте людоящеры внесли два высоких полупрозрачных столика на изогнутых двух ножках. Установив один подле кресла Камала Джаганатха, а другой возле трона верховного правителя. Людоящеры также поставили на них пузатые, темно-коричневые кувшины с длинными ручками и изогнутыми носиками, деревянные кубки (с расширяющимся кверху туловом, находящимся на двух узких, касающихся друг друга ножках), да небольшие квадратные тарелки из серебра с тонко нарезанными на них розовато-коричневыми кусками мяса.

Все то время, что возле юного авгура суетились, оказывая помощь, он разглядывал и самих лекарей, и прислуживающих людоящеров отметив, что и форма их лиц: круглых, овальных, треугольных, цвет волос: каштановых, светло-русых, соломенных и даже черных, имеет так много близкого с солнечниками и, видимо, обобщенно человеческим видом. Ощущая и сам того не понимая не страх в обществе этих созданий, а какую-то необычную приветливость, может и не родной, но и не чуждой ему расы, не расы — врага.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});