Последний знаменный - Алан Савадж

Однако Джеймс ничему так и не научился. Он всегда давал своим детям слишком много свободы. А что в результате? Хелен вышла замуж за какого-то вспыльчивого миссионера и пропала в верховьях Желтой реки. Одно время Люси, если честно, признаться, одобряла этот брак, но она не ожидала, что ее старшая дочь исчезнет так насовсем. Роберт женился на китаянке. Адриан живет точно деспот, она не любила посещать его, так как всегда чувствовала, что он и его слуга повязаны какой-то гнусной общей тайной, о которой она ничего не знала и боялась что-либо узнать. И вот теперь...

Она взглянула на свою младшую дочь, которая, постучав, вошла в комнату. Виктория оставила свою шляпу в прихожей. На ней был костюм для верховой езды, а хлыст держала в руках, волосы покрывала сетка. Блузка девушки промокла от пота, щеки горели. Виктория излучала доброе здоровье.

— Мама? Что-нибудь случилось?

Люси села в кресло.

— Тебе не кажется неблагоразумным ездить верхом в твоем положении? Или ты надеешься на выкидыш? — Виктория сглотнула. — Похоже, именно на выкидыш, — сделала заключение Люси.

Виктория села без приглашения.

— Как ты узнала?

— Глупая девчонка! Ты, выходит, не предполагала, что Син Шоу знает, когда у нас бывает менструация? Или не бывает, как в данном случае?

Виктория закусила губу.

— Теперь все знают!

— Син Шоу клянется, что нет. Я ей верю. Но это до поры до времени. Нам следует действовать очень быстро. Как имя отца?

Виктория подняла голову. На щеках у нее пылали красные пятна и не было никаких признаков других эмоций.

— Это мое дело.

— Ты и вправду так считаешь? Он собирается жениться на тебе?

— Нет. Он не может.

— Ты отдалась женатому? — Люси была ошеломлена.

— Я не знаю, женат ли он, — ответила Виктория. Ей даже в голову не пришло спросить.

— Боже мой! — Люси воздела руки ко лбу.

Виктория встала и прошлась по комнате. Ее каблуки спокойно стучали по полу.

— Извини, мама.

— Извини?! — закричала Люси. —Ты отдалась какому-то... какому-то клерку, который не собирается на тебе жениться... — Мимолетная тень, промелькнувшая на лице дочери, заставила ее нахмуриться. — Назови хотя бы его профессию.

— Нет, — последовал категоричный ответ.

— Очень хорошо, — сказала Люси. — Ты пойдешь в свою комнату и останешься там до прихода отца. Он даст необходимые распоряжения для аборта...

— Нет, — повторила Виктория еще более решительным голосом.

Люси была поражена:

— Ты собираешься сохранить этого ребенка?

— Пойми, мама, я принадлежу этому человеку.

— Что за глупость. Ты хочешь сказать, что любишь его. Но совершенно очевидно, что он тебя не любит.

— Я принадлежу ему, — повторила Виктория. Ее голос звучал низко, но решительно. — Теперь ничего не изменить. Я собираюсь родить этого ребенка.

— И что ты предпримешь? — потребовала ответа Люси.

Джеймс прикурил сигарету; он старался выиграть время на размышление.

— Она полностью потеряла рассудок, — продолжила Люси, — грозит самоубийством, если мы вынудим ее на аборт. Боже мой! Я удивляюсь, как ты не вложил ей ума хлыстом.

— Сомневаюсь, что это принесет что-нибудь, кроме окончательного отчуждения, — спокойно сказал Джеймс. — Виктория не та послушная девочка, готовая спокойно сносить наказания, она человек сильных страстей.

— Ха! — прокомментировала Люси.

— Мы должны подумать, как устроить все наилучшим для нее образом. Без сомнения, идеальным решением вопроса было бы для нее выйти замуж за того человека, даже если сразу после этого мы оформим развод. Но, поскольку она не хочет или не может назвать нам его имя, такой вариант невозможен. Однако я считаю, убив ребенка, мы тем самым убьем и Викторию.

— Ты имеешь в виду, что нужно позволить ей родить? — Люси вновь пришла в ужас.

— Поскольку я не нахожу ничего лучшего, то да. После рождения ребенка Виктория станет более ответственной. А может быть, удастся отдать ребенка приемным родителям.

— Но вся эта история поставит крест на ее репутации. И на нашей тоже.

— Думаю, скандала можно избежать. Прежде чем положение станет заметно окружающим, мы отправим ее куда-нибудь. А когда все будет уже позади, она вернется.

— Куда отправим? В Англию? — оживилась Люси.

— Нет. Это будет слишком откровенно.

Лицо Люси омрачилось.

— Тогда куда же?

— У нас всего два варианта. Один — отправить ее в верховья Хуанхэ к Хелен. Но я против. Хелен или по крайней мере ее муж могут занять непримиримую позицию по отношению к Виктории. И это вызовет ссору.

— Ты можешь предложить что-нибудь другое?

— Мне кажется, что лучший выход — Джоанна, — сказал Джеймс, как будто его и не перебивали. — Мы можем рассчитывать на ее симпатии, да и Виктории у нее понравится.

— Джоанна! — Люси вложила в свое восклицание столько презрения, насколько осмелилась в данной ситуации. Разумеется, в свете своего мрачного прошлого Джоанна с симпатией отнесется к племяннице.

— Я немедленно займусь приготовлениями, — сказал Джеймс.

— А захочет ли Виктория ехать к Джоанне?

— Виктория только обрадуется, — уверенно заявил Джеймс. — Она давно хотела увидеть Порт- Артур.

«Это поистине райский уголок», — не раз писала Джоанна. И по мере того, как пароход «Гоусин» приближался к входу в огромную бухту под названием Тигровый Хвост, Виктория все больше верила своей тете. Но для Виктории в ее нынешнем положении после Шанхая любая точка на земле показалась бы раем. Особенно после Шанхая без Тана, которому она принадлежала. Она не обманывала мать, делая такое заявление. Мама, бедная недалекая мама, решила, что ее глупая девчонка влюбилась по наивности. Мама ничего не знала о тех непотребных церемониях в затемненных комнатах, но если бы и узнала, то сочла бы их глупыми бреднями. Более сведущий в китайских нравах папа понял бы, но вряд ли простил.

Виктория отдала себя Тану без остатка, до самого укромного уголка души. Она немного знала о себе — возможно, вообще ничего не знала, — пока его ласковые пальцы не пробудили в ней бурный взрыв страсти, пока не вызвали нестерпимого желания отдаться и быть взятой, быть переполненной его мужской плотью.

По-видимому, ее беременность была неизбежной, хотя такая возможность в то время не приходила ей на ум. Даже осознав свое положение, а это случилось задолго до того, как Син Шоу все разболтала, Виктория спокойно продолжала жить обычной, привычной для нее жизнью, уверенная в том, что Тан вернется к ней вовремя и спасет от катастрофы.

Но он не вернулся. Фактически она даже не знала, жив ли он. После того как Тан закончил ритуал, она в сопровождении Цин Саня вернулась в Международную концессию, в почти ирреальную элегантность европейской цивилизации. С тех пор они с Цин Санем почти не разговаривали, старались избегать друг друга. Их объединяла страшная тайна, и им больше не о чем было говорить. Разумеется, самым важным было молчание. Ведь папа побывал у наместника в тот день три месяца назад, и прислуга последующие несколько дней только и делала, что обсуждала рейды знаменных маньчжуров, аресты и казни.

— Ты должен все узнать, — приказала она Цин Саню, и, вернувшись, он рассказал ей, что Тан скрылся из города до начала облав, и больше о нем ничего не слышно. Ничего не знала она и о туне. Возможно, он был разгромлен. Она не могла подавить в себе тайную надежду, что все именно так и есть. Ее любимый Тан скрылся, а о ее тайне знают только двое — Тан и Цин Сань. Теперь и сама она скрылась от Цин Саня. Но она носила ребенка Тана и собиралась заботиться о нем, воспитывать его, чтобы свергнуть Цинов! Теперь ей непременно нужно найти союзника, поскольку после рождения ребенка скрыть его происхождение не удастся. Более чем кто-либо для этой роли подходил Роберт, женатый на китаянке. Однако ей не дали времени увидеться с ним, а писать ему письмо она нашла слишком рискованным. Адриан, хотя и громко возмущавшийся, узнав о положении Виктории, мог бы помочь ей — но, конечно, не задаром. И для Виктории были неприемлемы его условия; она не доверяла брату и боялась его. Ну что ж, раз братья ей не помощники, то вся надежда на тетю Джоанну. Папа, сам того не ведая, сделал наилучший выбор. Но и с тетей Джоанной нужно держаться настороже, ведь она никогда не рожала китайского ребенка. Хотя и была изнасилована китайскими подонками.

Виктория стояла на палубе, глядя на приближающийся берег. Ее восхищенному взору предстала захватывающая дух красота. Пароход миновал узкий вход в Тигровой Хвост и оказался в огромном внутреннем море с ответвлениями всевозможных бухточек и заливчиков. Небольшая речка стремительно сбегала с крутого берега в середине залива.

Город раскинулся по обе стороны этой речки; дома карабкались вверх по крутым берегам, а кромку берега оккупировали доки, склады и другие портовые сооружения, принадлежащие торговцам, для которых Порт-Артур, незамерзающий круглый год, был поистине находкой. За чертой города на высоких холмах Виктория разглядела контуры фортов, расположенных с обеих сторон от входа в бухту, — Порт-Артур считался неприступной крепостью.