Возрождённый - Айше Лилуай

 Женщина закрыла лицо руками и поспешно ушла прочь от Альдера.

 А провидец, чувствуя, как весь мир вокруг него то вспыхивает алым, то тускнеет, вдруг как с цепи сорвался. Не разбирая дороги, ничего уже не понимая, он бросился вперед, и ноги сами привели его к дому, за месяц ставшему родным…

 И он замер. Среди развалин ученик Великого увидел последний осколок, оставшийся от прежней жизни.

Глава 11

 Дыхание земли проносилось над верхушками высоких вязов, превращая Рионский лес в волнующееся зеленое море. Ухали совы, выбираясь на ночную охоту, утробно квакали жабы на небольшом лесном озере, и спорило с ними стрекотание кузнечиков. Тихо потрескивали дрова в костре, фыркал Тенкиун, недовольный мошкарой, отрывисто сопел Улдис. Сильфарин смотрел в темно-синее небо, увенчанное серпом голубоватой луны, и никак не мог заснуть после нового кошмара.

 - Ругдур? – негромко позвал он, почувствовав, как сильно дрогнул его голос.

 - Что такое, малыш? – Рельм склонился над лежащим мальчиком. – Опять сон дурной?

 Глядя растеряно и напугано, Сильфарин кивнул, и только когда понял, что может говорить, шепнул:

 - Только это был другой…

 - И там опять была смерть, да? – понимающе и озабоченно спросил Ругдур.

 - Да. Но не моя. – Он вздохнул и зажмурился. – Не моя. Альдера.

 Рельм помрачнел еще сильнее, сдвинул брови, покачал головой из стороны в сторону. Да только что он мог сказать, а тем более сделать? Ничего. Вот и вернулся к костру, лишь погладив мальчика по голове – заботливо, как раньше дочь…

 - Думаешь, с ним все будет хорошо? – Сильфарин перевернулся на бок, чтобы лучше видеть собеседника.

 - Конечно, малыш, - отозвался Ругдур, не отрывая взгляда от полыхающих дров. – Он взрослый воин, да еще и немного чародей – сможет о себе позаботиться.

 - Я надеюсь…

 Смутная тревога все никак не покидала. Темнота бродила между деревьев, нитями страха, словно паутиной, оплетая ветви и повисая в холодном воздухе. Сероватый дымок поднимался в ночное небо, и сквозь его тончайший занавес проступали дрожащие звезды. Закрахан, звезда Единства, на которую любила смотреть в полночь Тайша, сияла ярче всех, а ее младшие сестры вились вокруг, алмазной короной венчая чарующую и манящую луну.

 Луна… Ее жуткий образ вновь и вновь возвращал Сильфарина в черную бездну его последнего кошмара. Луна, оборотни… Альдера загрыз волк…

 К горлу вдруг подступил тяжелый комок, мешающий дышать. Горячая капля выкатилась из внешнего уголка глаза и скатилась по щеке на траву. Что такое? Слезы? Какие еще слезы, откуда? Нет-нет, он не будет плакать! Ведь Ругдур сказал, что с Альдером все будет хорошо, а разве Ругдур будет обманывать? Нет. Он ведь такой добрый, такой честный и смелый… И Альдер не умрет. Не сейчас, не так скоро…

 Это был просто очередной кошмар – не более.

 Чтобы забыться, Сильфарин начал тихонько напевать колыбельную, которую в детстве слышал от Тайши, и вновь перевел взгляд на звезды, старательно избегая смотреть на луну. Вон там, к северу от Закрахан, сияла Паофари – самый яркий адамант в созвездии Огненной Лани. Вот Царукк – звезда Скорбящей Матери, вот Глаз Ястреба…

 - Красивое небо, да? – сказал вдруг Ругдур. – Так и притягивает... И облаков сегодня нет, так что все как на ладони. Я ведь тоже в этом немного разбираюсь... – Он улыбнулся чему-то своему. – Удивлен? Мамка у меня очень суеверная была и все любила судьбу мою по звездам читать. Вот и меня потихоньку учила…

 - А что она тебе предсказала, Ругдур? – шепотом поинтересовался Сильфарин.

 Рельм усмехнулся и махнул рукой.

 - Да что она могла сынку своему предсказать? Только долгую-долгую и очень счастливую жизнь. – Он вздохнул. – А я вот… Даже дочку замуж выдать не довелось…

 Эти слова прозвучали уже без горечи, без острой и нестерпимой боли – в них была лишь грусть. И смирение, граничащее с равнодушием. Прошло уже достаточно времени, чтобы можно было выплакать всю боль, до конца осознать свою потерю и принять одну истину: ничего уже не изменить. Не вернуть.

 - Мне… мне так жаль, - выдавил Сильфарин. – Это ведь я во всем виноват…

 - Да нет. – Ругдур еще раз тяжело вздохнул. – Ты тут не причем, забудь… - Он хотел уже отвернуться, но резко передумал. – Только ты мне все-таки скажи: ради чего это все? Ради чего эти жертвы? Просто объясни, во имя чего они умерли?

 - Я ищу Свет, - ответил Сильфарин, как и тогда, в таверне, целую вечность назад.

 - Свет… - эхом отозвался рельм. – Да, я помню… И все же – какой такой Свет?

 - Свет Рунна. Он нужен, чтобы освободить людей от цепей дьявола. Чтобы они стали такими же, как я.

 Ругдур печально покачал головой.

 - Эх, Сильфарин, разве это возможно?

 Мальчик даже вскочил.

 - Конечно! – с жаром воскликнул он, чуть не разбудив Улдиса. – А ты… разве не веришь?

 Ругдур не ответил на вопрос – только подцепил пальцем чистый подбородок собеседника и посмотрел в большие карие глаза с теплом и состраданием.

 - Ты так юн, друг, и так чист… Но я дольше жил, больше видел и… Не так просто это – верить.

 - А я верю, - прошептал Сильфарин едва слышно. – Верю. И всегда буду.

 - Надеюсь, - улыбнулся рельм. – А как ты собираешься найти этот Свет Рунна?

 Мальчик смущенно опустил глаза.

 - Не знаю… Наверное, Рунн спрятал его в очень-очень надежном месте, чтобы Ганнус не нашел. Непросто будет до него добраться, но Великие вумианы подскажут мне. И я пройду через все испытания. Постараюсь пройти… Ты… ты пойдешь со мной, Ругдур?

 Теплые и сильные руки крепко обняли его и прижали к груди, в которую Сильфарин доверчиво уткнулся носом. Ласковый голос, показавшийся в тот миг бархатным, произнес:

 - Я теперь пойду с тобой в любое пекло, куда только ни позовешь. Да только… Поберег бы ты себя, мальчик, успокоился бы, да жил себе среди вумианов. Потому что… извини: но не верю я в добрые сказки о божьей благодати. Рунн давно уже забыл о нас и оставил наш мир на попечение Младшим Богам, таким, как Вардван. Рунн отвернулся от земли…

 - Нет. – Шмыгнув носом, Сильфарин оттолкнулся от груди Ругдура. – Нет, он не оставил, не бросил… Если бы было так, как ты говоришь, я бы не родился!

 - Почему ты так решил?

 - Потому что он вымолил у Рунна мое право на рождение перед тем, как умереть…

 - Кто?

 Сильфарин посмотрел на Закрахан, обхватив руками острые коленки.

 - Инзал…

 Как-то по-особенному назвал он это имя. Так, что Ругдур ощутил странную робость и не решился спросить, кто это такой. Не посмел. А Сильфарин продолжил:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});