Семейное проклятие - Анна и Сергей Литвиновы

И чуть не облизывается! Какая гадость!

Да еще – кто ж он такой, на самом деле, этот дядька? – от голоса его, уютно журчащего, ощутимо в сон клонит. У Зойки глаза уже совершенно осоловевшие, Настя тоже еле подавляла зевки. Окончательно загипнотизирует их, и что тогда? Начнет – со спящими – обжиматься? Или изнасилует?

Настя – хоть продолжала притворяться, что внимательно слушает старикана – резко встала из-за стола. Схватила табуретку. И, прежде чем ей успели помешать, швырнула ее в окно.

Бросок получился, что надо. Звон, брызги осколков.

– Ты что творишь, дрянь! – взорвалась Агли.

А отвратительный старикан метнулся к ней. Только бы не успел рот зажать!

Анастасия вспрыгнула на подоконник и что есть мочи заорала:

– Помогите! Пожар! Горим!!! Ноль один звоните!

– Ох, ду-ура! – закатил глаза старичок.

Девочка же продолжала вопить:

– Спасите! Полиция! Тут дети!!!

Народ внизу останавливался, задирал головы. Кто-то жал кнопки мобильника, кто-то наводил на нее фокус.

Да еще и в стену застучали, недовольный мужской голос забасил:

– Аглая! Что у тебя тут за дурдом?!

Глаза Афанасия Карловича испуганно забегали.

А Настя спрыгнула с подоконника, ловко обогнула проводницу. Схватила Зойку за руку и потребовала:

– Выпускайте нас! Быстро!

Снизу уже завывала сирена.

И старичок дрогнул. Отпер замок – руки у него, с удовольствием отметила Настя, тряслись.

Но прежде чем дать им пройти, сам ловким ужом протиснулся в дверь, бочком проскочил мимо возбужденного бугая-соседа.

Тот его, видно, знал. Останавливать не стал, только буркнул:

– Афоня, это ты там куражишься?

– Афанасий Карлович, вы куда?! – взмолилась вслед старому хрычу проводница.

Но тот на нее ноль внимания, бегом по коммунальному коридору – к входной двери.

Настя досчитала до пяти и, волоча за собой сестру, бросилась следом.

* * *

Подъезд, к счастью, оказался «правильным» – выходы в нем были на две стороны, и Настя безошибочно выбрала «черный». Пока со стороны улицы под разбитым окном собирались зеваки, она проволокла за собой сестричку через проходной – тоже повезло – двор и вытолкнула в какой-то переулочек. Было здесь тихо, грязно и неприкаянно, словно в далекой провинции, однако совсем рядом грохотал-дышал огромным зверем большой город. Туда – к троллейбусам, людям и сутолоке – Настя и собралась бежать. Но тут взбунтовалась Зойка. Встала посреди дороги резко, будто ишак, и решительно заявила:

– Никуда не пойду больше!

– Ты что, сдурела? – напустилась на сестрицу Настя.

Однако в ангельском Зоином личике уже отчетливо проступили черты дьяволенка. Девочка твердо заявила:

– Я прямо сейчас поеду домой. К маме!

Вот гадость! До чего ж не вовремя на сестрицу нашло!

Однако Настя прекрасно знала: если уж всегда покладистая Зоинька надумала заупрямиться, переломить ее невозможно. Остается лишь упрашивать – что чрезвычайно проблематично, когда в любой момент может появиться тетя Агли или, что хуже, полиция.

– Зоюшка, солнце мое! – взмолилась старшая сестра. – Но мы ведь уже почти все сделали! До Москвы добрались, твою простуду вылечили, от маньяка сбежали!

– Вот именно, – поджала губки малявка. – Натворили миллион всяких глупостей! Хотя могли бы просто попросить маму – и она бы сама отвезла нас сюда! Зачем сбегать-то было? И даже позвонить ты не разрешила. Представляешь, как мама и бабушка Вика волнуются?!

А вот это уже бунт на корабле. И самое обидное: в речах жалкой первоклассницы есть отчетливо разумное зерно.

Но все равно нужно отбиваться.

Настя опасливо оглянулась (по счастью, переулок по-прежнему оставался пуст) и напустилась на сестру:

– Да в жизни бы мама в Москву не поехала! И про конкурсы она всегда говорит: бесполезно, они только для своих!

– А разве не так? – фыркнула малышка.

– Нет, не так! – взорвалась Настя. – И мы им докажем – когда получим Гран-при, прославимся на всю страну!

Повторяла – почти слово в слово – ту же речь, что толкала, когда сманивала сестричку в Москву. Но если тогда Зойка слушала ее с восторгом, то сейчас вид у нее был откровенно кислый. И лицо еще упрямее стало. Девочка топнула ножкой и повторила:

– Не хочу я никого Гран-при! Отвези меня к маме!!!

…А вот и полицейская машина в переулок на малом ходу въехала. Еще удивительно, что так долго не появлялись – хотя в соседнем доме бьют стекла и кричат про пожар.

Настя схватила Зойку за руку, прошипела:

– Доигралась?! Сейчас не к маме поедешь, а в детский приемник!!! Уж не сомневайся: тетя Агли на нас заявила. Что обокрали ее, что стекло разбили! Вазу хрустальную письками испортили!

Вопрос: поверит ли малявка в этот откровенный бред?

Сестричка пару секунд завороженно смотрела на крадущийся автомобиль, а потом поспешно вложила свою ладошку в Настину руку, пискнула:

– Побежали! Быстрее!

– Нет, – рявкнула Настя. – Мы просто идем. Очень спокойно.

И девочки неспешно двинулись по переулку. Полицейские, кажется, не имеют права останавливать без повода? А они – гуляют. Настя даже показала пальцем на огромнейшую ворону – та трепала какой-то мусор подле закрытого магазина. Громко произнесла, обращаясь к сестре:

– Смотри, Зоинька!

Малышка не растерялась, подыграла:

– Какая уродливая!

Полицейская машина как раз мимо проезжает. Настя вся внутренне напряглась, сжалась, но лицо сделала беззаботное, улыбкой украсила самой наибеспечнейшей…

Однако полицейский автомобиль все же остановился.

– Добрый вечер, девочки! – вышел им навстречу блюститель порядка.

Лицо добродушное, глуповатое. Точь-в-точь Эркюль Пуаро – когда хочет у преступника бдительность усыпить.

У Зойки сразу глаза сделались перепуганные. Настя же едва голову в сторону полицейского повернула, поинтересовалась небрежно:

– Это вы нам?

– Вам, вам, – кивнул тот.

И ловко переместился так, чтоб полностью перекрыть им дорогу. Однако улыбка по-прежнему виноватая, чуть ли не беззащитная:

– Могу я на ваши документики взглянуть?

– А где написано, что на прогулку нужно свидетельство о рождении брать?! – возмутилась Настя.

– Так поздно уже, девочки. В Москве после девяти вечера детям одним на улицу нельзя.

– Что это у вас в Москве за законы такие? – опешила Анастасия. – Во всей России не с девяти, а с одиннадцати. И не на улицу, а только в рестораны запрещено.

Но слишком поздно поняла, что угодила в ловушку. Полицейский спорить не стал – только улыбнулся еще шире:

– Ага. Значит, вы еще и не москвички. Откуда приехали? И где родители ваши?

Зоинька бросила на сестру совершенно панический взгляд. Настя же лихорадочно соображала: можно ли показать полицейскому документы? Свой рюкзачок она – когда спасались из логова тети Агли – прихватить успела. Но только не будет ли хуже? Мама наверняка давно уже накатала заявление о пропаже сестер Кузовлевых.

Однако глаза у полицейского (хотя тот и продолжает сиять) совсем подозрительными стали, и Настя выбрала из двух зол меньшее. Протянула служивому пластиковую папочку:

– Вот. Пожалуйста. Смотрите. Мы никакие не бомжи. Свидетельства о рождении. На оборотной стороне – гражданство. Российское, естественно. И регистрация, лично у меня, московская! Постоянная!

Очень удачно вспомнила, что только во взрослых паспортах видно – где человек зарегистрирован в настоящий момент. А детям штампик о месте регистрации ставят единожды, при рождении. Вот и получалось, что по документам Настя – по-прежнему проживает в той же московской квартире, куда четырнадцать лет назад ее привезли из столичного роддома.

Полицейский с интересом изучил документы, поинтересовался:

– А почему сестричка твоя нигде не прописана?

– Да это мама просто забыла попросить, чтобы штампик поставили, – отмахнулась Настя.

Зойка растерянно захлопала глазами – но, к счастью, промолчала.

Однако «дядя Степа» – нет бы отдать документы и отпустить их с миром! – никак не закончит своего улыбчивого допроса:

– А тут вы что делаете? Почти в девять вечера одни, без родителей? Раз москвички, должны понимать: Каланчевка – район неспокойный.

– А мы… это… – запнулась Настя.

Но взглянула на вывеску заколоченного магазина (на его пороге продолжала копаться в мусоре ворона) и лихо сымпровизировала:

– Мы сюда за реквизитом приехали!

– За чем? – изумился полицейский.

– Ну… я в Интернете прочитала: тут где-то магазин, где форменную одежду продают. Вот и отправились искать. Нам для сценического перевоплощения надо.

– Для чего?!

– Ну, мы же артистки!

Встретила недоверчивый взгляд и заговорила еще быстрее, еще убедительнее:

– Мы с сестрой приехали на конкурс «Суперталант». Слышали, конечно? По Центральному каналу реклама все время идет. Там, чтоб на второй тур пройти, нужно жюри обязательно удивить. Вот мы и решили для своего номера купить камуфляжную форму. Тут где-то должен быть специальный магазин…