Повседневная жизнь «русского» Китая - Наталья Старосельская

Но и в труде, и в отдыхе русский Харбин был самобытным, совершенно неповторимым городом. Он формировал в этот период свой оригинальный, присущий только ему облик. Делал себя. Создавал свой образ, формировал собственный дух — мужества, стойкости, широкой предприимчивости, знания, свою интеллигентность — все то, что позднее определило его лицо-, целостного кусочка старой императорской России, чудом уцелевшего на китайской земле еще в течение почти 28 лет после революции. Кусочка былой России, как и та, прежняя Россия, — открытого для всего мира, пользующегося всеми достижениями его прогресса и мировой цивилизации. И определило облик его жителей — харбинцев.

И этот уникальный по своей истории, по природе город вошел в историю человеческого милосердия и благотворительности, дав беспрецедентный пример оказания широчайшей гуманитарной помощи — помощи в том числе даже и стороне, с которой Харбин разделяли далеко не остывшие политические страсти и конфликты. Я имею в виду помощь белого Харбина голодающим в России — пусть России советской, но голодающим и умирающим с голода — своим соотечественникам — русским.

Таким город Харбин встречал первый юбилей…»

В этих словах Г. В. Мелихова сошлось очень многое: и восхищение городом своих предков и своей юности, и преклонение перед живой памятью, и попытки определить уникальность Харбина. Трудно не разделить пафос ученого, но хочется сделать некоторое уточнение.

Все, о чем шла речь на предыдущих страницах, как раз и подводит нас к мысли о том, что именно у этого островка Рассеяния была совершенно особая судьба. Те, кто был заброшен в Париж, Чикаго, Прагу, Берлин, приезжали в чужую страну, бежав от большевиков, и хранили не дух покинутой страны, а память о гибели прежних ценностей. В Харбине все складывалось иначе — это был маленький сколок собственного мира; город, построенный русскими очень близко от государственной границы, естественно соединившейся с Китаем с помощью КВЖД, впитывающий в себя, словно губка, духовные и интеллектуальные особенности тех, кого привели сюда извилистые пуги Судьбы — людей из столиц и провинции, из Сибири и Поволжья, составлявших единое понятие «Россия»…

Не случайно в популярном фокстроте «Харбинские прелести» были такие слова:

В Европе все изжито,Опошлено, избито,Житье же, как во сне,В одном лишь Харбине!

Говорят, в каждой шутке есть изрядная доля правды. Не один ли из таких случаев перед нами?..

Итак, в июне 1923 года Харбин отмечал свое 25-летие.

К торжествам готовились тщательно. Был издан первый том специального труда Е. X. Нилуса «Исторический обзор Китайской Восточной железной дороги. 1896–1923», не утративший своей исторической ценности и теперь. Правда, книга вышла из печати только в самом конце июня и была подарена автором высоким чиновникам КВЖД. Был установлен памятник первому председателю КВЖД, Сюй Цзинчэну, казненному во время восстания ихэтуапей в 1900 году. Г. В. Мелихов приводит описание памятника: «Высота памятника (фигура Сюй Цзипчэна во весь рост) вместе с пьедесталом составляла 3,5 сажени (более 7 м). Основой служил обелиск, высеченный из крупных кусков местного серого гранита, отшлифованного, но без полировки. На обелиске установили четыре бронзовых доски, отлитых в литейном цехе Главных механических мастерских КВЖД и поражавших своей тонкой и изящной работой. Две из них — большие — были размещены с северной и южной сторон памятника; на одной высечена поэма, посвященная Сюю, на китайском языке из 300 иероглифов; на другой — надпись, русская, с перечислением отдельных моментов постройки дороги, ее участников и сотрудников Сюя. На остальных двух — маленьких — небольшие посвящения на русском и китайском языках».

Место для памятника было выбрано очень удачно: его установили поблизости от спуска с виадука со стороны Нового Города, на главной дороге, ведущей в Фуцзядянь, которая была переименована в проспект Сюя. Эта дорога тоже спешно достраивалась к празднествам.

Вечером 10 июня была отслужена панихида по умершим строителям и служащим КВЖД, a 11 июня программа юбилейных торжеств началась с молебна в большом фойе здания Железнодорожного собрания, в конце которого провозглашалась «многая лета» руководителям и служащим дороги.

Вообще, программа этих дней была чрезвычайно насыщенной и, как видно из дня сегодняшнего, этот первый серьезный для Харбина праздник фактически стал и последним — спустя всего каких-то девять лет многое изменится в жизни этого уникального «града Китежа». А тогда, в теплые, радостные июньские дни это был праздник подлинного братства русских и китайцев, делавших на протяжении четверти века одно дело. На торжественном заседании Правления Общества КВЖД председатель Правления доктор Ван говорил о культурном значении дороги для всего края, о том позитивном в жизни и Китая, и России, что стало возможным только благодаря КВЖД. В тот же день состоялась закладка Русско-китайского училища. Вечером в Железнодорожном собрании был устроен «грандиозный раут-спектакль», состоящий из оперы «Паяцы» в постановке оперного ансамбля Харбина, фуршета и танцев (с непременным фокстротом!)…

Китайские и русские газеты тех дней писали, что современная Маньчжурия — это край, созданный объединенными усилиями двух народов, не только дружно работающих на благо одного дела, но и умеющих «сохранить в неприкосновенности свое собственное лицо». В этом китайские и русские журналисты видели залог дальнейшего развития Маньчжурии.

На следующий день в присутствии многочисленных гостей, почетного караула, китайского оркестра, учеников китайских и русских школ состоялось открытие памятника Сюю. Затем началось торжественное заседание Общества изучения Маньчжурского края, в тот же день открылась Юбилейная выставка КВЖД, которая явилась своеобразным отчетом о влиянии дороги на жизнь края — «энергией интеллекта и мужеством труда» называли эту выставку газеты Маньчжурии.

Выставка была настолько грандиозна, что не уместилась в здании Московских торговых рядов, часть ее заняла незастроенную площадку напротив: здесь установили палатку И. Я. Чурина, где можно было отведать чай, очищенный новой машиной фирмы, и купить этот чай по весу.

Однако «…центром внимания на этой площадке был не чай, — пишет Мелихов, — а два павильона водочных заводов фирм «Лоу Сюй-Панцзы» и «Бородин и Таката». В первом был устроен сложной конструкции фонтан, в котором вместо воды выбрасывалась струя самой настоящей водки; а «Бородин и Таката» соорудили для рекламы своих водочных соблазнов из собственных оригинальных бутылок миниатюрную копию Эйфелевой башни.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});