Париж между ног - Роузи Кукла

Халида, как всегда элегантно одета. На ней легкий выходной серый костюмчик с жакетом в тусклую и еле заметную полоску и такая же в полоску юбка, темнее по тону, но довольно красивого диагонального кроя. В вырезе жакета красивая шелковая блузка, светло-фиолетовая, в тон ей из карманчика на груди выглядывает уголок красивого нежно-фиолетового платочка. Туфли того же фиолетового тона на невысоких каблуках. Во всем ее облике чувствуется заботливая рука, и от нее так и веет непреодолимым желанием. Особенно — от облаченных в темно-фиолетовые чулки ее великолепных и суховатых немного ножек манекенщицы. Она перехватывает мой взгляд, и как мне кажется, специально для меня садясь, еще выше подтягивает край юбки, еще больше обнажая свои аппетитные изящные ножки, которые на мгновенье волнительно расходятся в стороны при посадке, а следом соединяются и отклоняются в сторону от меня.

Мои наблюдения не остаются ей не замеченными. Она улыбается довольная. И не только она замечает мои взгляды, но и Мари, которая все мрачнеет с каждой новой улыбкой ко мне от Халиды.

Довольно красивый парк, а за ним в глубине старинное двухэтажное здание под высокой крышей перегораживает нам путь. Выходим, оглядываюсь, красиво вокруг и мне нравиться просто жуть!

Потом как всегда бывает: нам выделили на двоих апартаменты внизу на первом этаже, а потом попросили подняться на второй этаж.

В большом зале парадном и украшенном портретами, гобеленами, зеркалами нас представляют небольшому обществу из десяти человек. Хозяин-довольно симпатичный средних лет весельчак и красавец француз с небольшим брюшком, крупным носом и всей своей подвижной и живой фигурой-задает тон общения за столом.

Нас с Мари сажают рядом, а Халида садится рядом с хозяином, напротив, на пустующий стул. На столе уже видны следы от съеденных ранее блюд, стоят тарелки, приборы, очень изящные и красивые. Все шумно приветствуют тост хозяина за меня Мадам-руссо и Мари. Пьем очень вкусное вино, закусывая устрицами, причем я ем их впервые и во всем смотрю, как с ними справляются все они. Я ковыряюсь не очень умело, Мари чуточку подталкивает коленкой, мол, смотри как надо и ловко справляется с очередным моллюском. Я пробую, но не очень-то у меня получается, а тут следующий тост за искусство и прекрасных ценителей. Причем я слышу, как Мари, наклоняясь, переводит, но как мне кажется не все. Потому что она пару раз замолкает, комкает слова, особенно о том, что в искусстве все должно быть естественно, а женщина тем более и еще о чем-то в том же духе. Но я ее слушаю в полуха, так как все время стараюсь увидеть на противоположном конце стола Халиду, ее глаза, запоминаю ее плавные и ловкие жесты. Вот и сейчас, пока произносят очередной тост, я, поднимая бокал, смотрю на ее лицо, рассматриваю разрез ее глаз, очертания губ, отмечая про себя, что они мне с каждой минутой все больше нравятся. Особенно, когда она смеется, и в уголках ее рта расходятся тонкими линиями маленькие и симпатичные складочки, обнажая ровные и белые крепкие зубки. Ох! Как же я жду эту женщину, как я ее желаю! От напряжения, увлеченности созерцания ее запаздываю с бокалом в руке, чем невольно обращаю на себя внимание окружающих. Потому, чтобы выкрутится, говорю в адрес радушного хозяина комплемент о его гостеприимстве, теплом приеме. Все, слушая перевод Мари, кивают одобрительно, а потом снова пьют, но уже все вместе со мной. Потом я уже чувствую, как атмосфера настолько теплеет, что уже все вокруг начинают болтать громко и смеяться чьей-то шутке, реплике и уже за столом наступает такая минута, когда можно вставать и ходить. Я не успеваю проделать и шага, так как ко мне подходит Халида, опуская мне на плечо свою нежную и горячую руку. А потом громко, чтобы все слышали, объявляет, я только уловила, что мне успевает быстро перевести Мари. Что, мол, она предлагает выпить теперь за всех красивых женщин, особенно таких, которые так удивительно похожи на девочек, как в детстве, из-за своей красивой косы. Я выпиваю, а Халида наклоняясь, под крики одобрения окружающих целует меня в губы на глазах у всех. Этот откровенный поцелуй сбивает с толку, возбуждая во мне смелость, надежду. Я отчего-то краснею, прячу лицо, а потом, когда слышу громкие выкрики хозяина и его гостей по этому поводу, вижу обращенные ко мне их разгоряченные лица, вскакиваю и быстро иду к двери под одобрительные смех и выкрики в мой адрес, как я полагаю.

Шансон по-французски

За дверью в коридоре сразу же отхожу и, стараясь спрятать, скрыть раскрасневшееся лицо решаю освежиться. Пройдя несколько десятков метров по коридору я понимаю, что не найду нужную мне дверь. Потом за поворотом общего полуосвещенного коридора я попадаю в короткий тупичек с несколькими дверьми. И замечая, что одна дверь слегка приоткрыта, несмело иду к ней. Предательски скрипят половицы, но так как голоса за дверью не замолкают, я смело подхожу и заглядываю из темного коридора вовнутрь комнаты.

Картина, которая мне представляется взору, сразу же врезается в память. На большом необъятном столе лежит, откинувшись на спине женщина, а над ней, между ее ног склонился мужчина. Причем наряд женщины какой-то старинный с множеством нижних вспененных юбок и в чулках, почему-то подхваченных на подвязках. Я вижу только его согнутую и наклоненную над ней спину, задранную из-за пояса сзади рубашку и руки, которыми он обхватил ноги счастливой избранницы, весь в нее погружаясь. Ну что же, картина красивая, и я уже решаю что не буду им мешать, отворачиваюсь, но в последний миг отмечаю, как мужская спина отваливается, и я на ее месте вижу в пространстве, открывшемуся между ног.… Никогда не догадаетесь!

Нет, не киску, пирожок, кошечку, ничего из женского, а наоборот мужской вздыбленный и всегда выгнутый кверху приап, фаллос или как там его у них, у французов называют. Особенно меня поражают шарики, округлые в мешочке, поджатые настолько, что они как бы обхватывают вздыбленное основание.

Ничего себе! Никогда и ни с кем я такого не видела. До сих пор к таким играм относилась с явным пренебрежением и с некоторой долей собственного превосходства нас женщин перед ними. А тут? Причем только сейчас увидела, что на ней или на нем, не знаю даже как правильно сказать, надеты панталоны с большим разрезом между ног. Точно такие же я видела в иллюстрациях старых книг о нижнем белье. А тут передо мной сама история оживилась, да еще в таком образе перекрученном, вывернутом наизнанку. Именно так я их и видела в этом разрезе у нее, пусть уж так буду называть, раз в женское платье нарядилась, причем так отчетливо, и надо сказать, что довольно эротично и очень привлекательно. А тем временем, мой ценитель рукой взял приап, и слегка поигрывая, покачивая в руке, отпивает бокал вина неторопливо. Потом опять та же картина, и только ее грубоватые, ломанные и подстроенные под женщину вздохи и выкрики убеждают меня, что это делают на самом деле не пара — как все, а те, неправильно ориентированные. Я конечно тут же меняю свои намерения и теперь с возбуждением взираю на такую напруженную спину счастливого ценителя крепкого и вздыбленного и, как я представляю, такого горячего и никогда не холодного. Они заняты собой еще некоторое время, и меня все сильнее достают их ставшие уже взаимными вскрики и оханья.