Первый встречный - Марина Анатольевна Кистяева

бутылку вина? И еще вопрос на сто баллов – с какого перепугу она решила, что Буся внезапно воспылал к ней теплыми чувствами, стал добрым и пушистым в прямом и переносном смысле?

Этот гад развел ее по полной программе! Усыпил бдительность, а потом слинял. Причем демонстративно! Виляя хвостом и с довольной мордой!

Аля готовилась предъявлять претензию бабушке. Ну кто в провинциальных городках делает котов домашними? Коты – особи, гуляющие сами по себе. С ними не надо нянчиться, не надо их намывать и начесывать! Не надо баловать!

Потому что в конечном итоге выходят такие засранцы, как Буся!

А по поводу вчерашней ночи…

В груди зажгло.

А-а-а… Пусть будет, что будет. Аля мотнула головой.

Реакция Никиты была ожидаемой.

Он склонил голову набок и демонстративно вскинул брови кверху.

– Даже то, как я тебя лизал, а ты сладко пела подо мной?

Глаза Али распахнулись до неимоверных размеров.

Она неосознанно поджала ноги.

Нет… вроде бы ничего не почувствовала? Или?..

Мужчина неожиданно хмыкнул.

– Аля, да я пошутил! У тебя такое лицо, пипец просто. Здесь стены едва ли не картонные! Парням бы я не доставил удовольствие слушать, как ты стонешь. А сам бы послушал…

– Ах ты!

Никита вовремя откатился, довольный тем, что разыграл ее.

Аля тотчас откинула одеяло и, плохо контролируя себя, буркнула:

– Вот и дари после этого девственность первому встречному.

Она свесила ноги с кровати и уже хотела вставать, когда услышала рычащее за спиной.

– Что ты сказала?! А ну-у-у-ка, дорогая, стоять!

ГЛАВА 17

Ее перехватили за руку.

Но не тут-то было.

Аля рванула ее обратно.

Но кто-то, наконец, окончательно проснулся и проявил недюжиную прыть.

– Ты сейчас серьезно? Аля!

Серьезно она! Конечно!

Цинизм зашкаливал в голове, сочась наружу.

– Я ничего не говорила! Ты ничего не слышал!

Как Никита оказался перед ней – большой вопрос.

Он встал, преградив дорогу.

Она не желала смотреть ни ему в лицо, ни куда-либо. Рыскала взглядом по комнате, желая отыскать приемлемый вариант одежды. Можно, конечно, начхать на условности – в конце концов, она не кисейная барышня! – и снова гордо продефилировать своими упругими «девяносто», но что-то ее останавливало.

Друзья Никиты ее особо не волновали. Сам он – тоже! Хуже, чем он думал про нее прошедшие дни, уже не будет. И главное – она не могла его полностью обвинить в том, что он себе надумал! Она же тоже как-то вечерком решила, что сосед, думающий, что она нанятая друзьями девушка без ложных скромных притязаний, то, что надо! Тогда чего она беснуется?

– Я все слышал, – понизив тон, сказал Никита, заглядывая ей в лицо. – Ты что, была девственницей? Со мной?.. Ты говорила, что у тебя мазня…

– Мазня! – слишком поспешно и эмоционально подтвердила Аля, делая шаг в сторону, чтобы обойти Никиту.

Как бы не так.

– Сколько тебе лет, Аля?

– Господи, да какая разница, Никита! Ты мне дашь футболку или нет?

– Нет! Пока не поговорим.

В подтверждение своих слов он сжал ее плечи, легко встряхивая, явно призывая к ответу.

Аля громко вздохнула.

Сама виновата! Никто ее за язык не тянул.

Чего она не ожидала увидеть, так это некую растерянность на лице Никиты, сменяющуюся… радостью?

Его лицо расслаблялась на глазах, становилось более открытым.

То есть он обрадовался, что она была девушкой?

Да бред! Чистой воды!

– Ок, – протянула Аля, решив подыграть ему. Иначе точно из комнаты не выпустит. А ей сбежать ой как надо.

О том, что было вечером и ночью, потом узнает. Не узнает – ничего страшного. Не принципиально. Уже так точно.

– Ты слишком быстро согласилась. В чем подвох?

– Ты хочешь разговора, я согласилась. Поговорим. Обязательно. Только потом. Сейчас я хочу домой. К Бусе. Он же дома, Никит?

Если не дома… Пипец хвостатому. В питомник сдаст.

– Дома. Лично сняли и загнали.

Божечки…

Сняли…

– С крыши? Значит, мне не приснилось?

– С Германом лазили.

– О-о.

– Аля, зубы не заговаривай…

– Никит, ну что ты привязался? Да, я тебя обманула. Слукавила. Соврала. В конце концов, это мое личное дело!

– Ты могла сказать! – обрушился он на нее, снова сердясь.

– С какой стати?

Она вздернула подбородок кверху, защищая свою позицию.

– Не знаю… Мне кажется, мужчина должен о подобном знать.

– Я повторюсь – с какой стати? Потеря девственности – личное дело женщины. И только ее!

Никита упрямо мотнул головой.

– Итак, сколько тебе лет?

– Какие интересные беседы мы ведем с утра, – съязвила Алевтина.

– И не говори. Шикарное утро!

– Согласна!

– Так сколько, Аль?

– Двадцать.

– Врешь!

– Двадцать два!

– Аля…

– Двадцать пять мне! Доволен! И да, опережая твой следующий вопрос, – ничего у меня там мхом не поросло!

Она скатилась… куда-то совсем низко…

– Это я уж точно знаю, – немного иным, более хриплым и нежным, что ли, тоном, сказал Никита, притягивая Алю к себе и перемещая одну руку ей на лобок, – что не поросло.

От удивления она ахнула.

– Ты псих? Ты озабоченный маньячина?

– Я обычный мужчина, которому чертовски нравится одна несносная заноза. Такой ответ устроит?

Сложно думать с утра, особенно когда с похмелья и острое желание яркими искрами бьет по нервным окончаниям. Да что же это такое! Аля завелась. Перепалка с Никитой не входила в ее планы. Она должна была проснуться в своей постели с Буславом в ногах, будь он неладен!

– И поэтому ты не выпускаешь меня из спальни? – фыркнула Аля и, лишь сказав, поняла насколько двусмысленно прозвучала фраза.

Пальцы Никиты жили своей жизнью и в данный момент съехали вниз, надавив на более чувствительные точки. Аля не понимала, почему не оттолкнет его? Почему он так близко? И смотрит, смотрит. То требовательно, то сердито, то непонятно как.

Правильно умные люди говорят: не умеешь контролировать себя пьяным – не пей. Особенно если ты девушка. И особенно если ты имеешь некие разногласия с «предающим телом».

– Я бы предпочел не выпускать тебя из постели, – глухо отозвался Никита.

– Да блять!

Громкий возглас заставил их обоих отойти друг от друга. Причем Никита встал так, чтобы загородить Алю от чужих глаз, если вдруг кому-то постороннему вздумается войти в спальню.

Услышав ругательство, доносшееся из