Звезданутые в тылу врага - Матвей Геннадьевич Курилкин

class="p1">— Конечно! — кивнул Герман. — А нам хватит заживляющей пены? Видела, как его повредили?

— Ужасно! Этот проходчик чуть ли не четверть от бедняги отгрыз! — тут же включился в обсуждение Кусто. — Но заживляющей пены у нас хватит! К тому же, если что, её можно ещё сделать.

— Вот и ладненько! — обрадовался напарник. — Пойду тогда.

— Подожди! — строго нахмурилась девушка. — Мы же ещё не договорились!

Впрочем, на то, чтобы убедить детёныша, что ему нужно лечиться, много времени не потребовалось. Кусто, почти без её помощи, смог довольно быстро втолковать маленькому тихоходу, что ему сейчас будут помогать. И что маленькое существо ни в коем случае не нужно убивать или травмировать, даже если оно случайно сделает больно. Это Тиана на всякий случай добавила, хотя обычно процесс нанесения заживляющей пены не сопровождается болевыми эффектами.

Разведчица решила остаться в слиянии, чтобы проконтролировать процесс. Если детёныш вдруг взбрыкнёт, она сможет отреагировать быстрее, чем Кусто.

Так, глазами ликса, она и наблюдала за Германом, который ползал по тихоходу, постепенно заливая раны пеной. Она чувствовала облегчение и благодарность детёныша, когда его боль начала постепенно проходить, и совершенно не ждала неприятностей. Даже любовалась немного тем, как ловко напарник покрывает раны, ухитряясь при этом так выбирать место, чтобы зацепиться, чтобы не потревожить «пациента». Всё-таки Герман очень добрый человек. Так бережно заботится о совершенно незнакомом существе!

Наконец, напарник удовлетворённо выпрямился, прикрепляя к скафандру последний опустошённый баллон. Похлопал удовлетворённо малыша, и вдруг детёныш открыл небольшую каверну, в которую парень и провалился. А через секунду маленький ликс оторвался от Кусто и беспорядочно закувыркался в пространстве.

Тиана даже не сразу поняла, что произошло, а когда сообразила, сердце её замерло от ужаса. Спонтанное слияние с диким ликсом! Она рванулась было, чтобы схватить отлетевшего в сторону тихохода, и тут же одёрнула себя. Нельзя! Сейчас она ничем не может помочь, только навредить. «Дура! Какая же ты непроходимая дура! — ругала себя девушка. — А ещё на Германа ругалась. Да он в сто раз тебя умнее! Если бы ты не транслировала всеми силами мысль о том, какой он хороший и замечательный, ничего бы этого не было!»

Успокоиться оказалось невероятно сложно, тем более в сопряжении с ликсом, который не хуже разведчицы понимал, что сейчас произошло. Первое слияние с неподготовленным диким ликсом, находящимся в полном сознании. Без помощи специалистов, без специальной подготовки и тренировки, как для человека, так и для тихохода. Шансы на то, что они смогут разделиться, что Герман останется в сознании почти нулевые. На краю сознания билась одна мысль — «Сейчас он ничем не рисковал, и что, помогло это?» Участь хуже смерти. Вечное слияние и полное взаимное растворение сознаний — вот что теперь ждёт Германа. Кто мог знать, что детёнышу взбредёт в голову такое устроить?

Мысли пронеслись бешеным ураганом, а потом разведчица вымела их из головы — своей и ликса. Прочь. Ничего не потеряно. Он не сдастся. Герман никогда не позволит себе исчезнуть так глупо. А она должна ему помочь. И может помочь. Тиана начала звать Германа. Изо всех сил транслировала детёнышу эмоции, которые ассоциировались у неё с любимым. Воспоминания. Одно за другим, непрерывно. Детёнышу этих воспоминаний не понять, а вот Герман, возможно, сможет вернуться. «Нет! — снова рявкнула на себя девушка. — Никаких «возможно». Он вернётся, нужно только напомнить ему».

Герман Лежнев, ликс

Который уже раз занимался Герман лечением ликса, и не сосчитать. Пусть теперь это другой ликс, занятие ему всё равно очень нравилось. Медитативное, спокойное, да ещё и в открытом космосе — здорово! Туманность, в которой они спрятались ничуть не мешала видеть мириады звёзд вокруг. И это было по-настоящему красиво. «Всё-таки старушка Земля действительно находится на отшибе, — думал Герман, методично заполняя очередную рану пеной, — Как и Содружество, в общем-то. То ли дело здесь!» Лежнёву ещё не доводилось бывать на ночной стороне планет в этой области, но очень хотелось. «Наверняка даже читать можно!» — думал парень. Слишком уж много звёзд, слишком они яркие — вряд ли атмосфера сможет приглушить свет достаточно, чтобы стало по-настоящему темно.

По поводу размолвки с Тианой парень переживал. Он действительно считал себя виноватым. Конечно, то, что ликсёныша спасли — это хорошо, но ведь едва разошёлся со смертью. «Тиана права. Мы все слишком сильно друг с другом связаны, чтобы вести себя так безответственно!» — говорил себе парень. Хотя некоторые сомнения в том, что в будущем в подобной ситуации он удержится, Германа всё равно не покидали.

Работа спорилась. Забавно было видеть почти сросшегося с Кусто детёныша. Иногда Герману казалось, что он даже чувствует эмоции малыша — страх, боль, обиду, уверенность, что большой ликс его защитит, и где-то в самой глубине — любопытство. Вообще этот «ребёнок» здорово отличался от Кусто. Не только по размерам — у него и форма была немного другая. Если Кусто даже после увеличения походил на гигантского водяного медведя, то этот «малыш» больше был напоминал ската какого-нибудь — такое же уплощённое треугольное тело, только ещё длинные усики спереди. Было ужасно интересно, для чего эти усики нужны, но пока спрашивать друзей он не стал, чтобы не отвлекать. Под неусыпным присмотром Кусто, да ещё и в тандеме с Тианой, он закончил работу.

— Ну вот! Теперь будешь лучше прежнего! — парень похлопал пациента по серой коже, и вдруг опора под ногами исчезла, и он куда-то провалился.

Сначала были только простые чувства. Тепло Большого и доброго рядом, лёгкий голод, отголоски недавно пережитого страха. Так продолжалось всего мгновение, а потом пришел новый испуг и непонимание. Что-то было очень сильно не так, но вот понять, что именно, никак не получалось. Он отцепился от большого и доброго, решив, что дело именно в нём, попытался улететь, но ничего не менялось. Да и лететь не получалось тоже, если на то пошло. С одной стороны, ему будто бы чего-то не хватало, а с другой, наоборот, появилось слишком много лишнего. Уверенность, что что-то неправильно только усилилась, перерастая в панику. Хотелось срочно убежать, скрыться, забраться в какую-нибудь норку и подождать, когда всё вернётся как было, но полёт стал слишком сложен. Он всё ещё мог двигаться, но это было больше похоже на те неуклюжие попытки, которые получались у него, когда он только вылупился. Как будто опять стал маленьким. Вот только тогда его это совсем не удивляло — он даже не знал такого чувства, как удивление. Да и вообще не задумывался о чувствах.