Атлантарктида - Василий Головачёв

Уилсон откинулся на спинку кресла, с усилием собрал мысли в единый файл.

— Зачем они полезли туда?

— Наверно, за тем же, за чем и мы, — с философским спокойствием ответил начальник РУМО.

— То есть они… запустили свой батиплав?

— По косвенным данным, у них был такой план.

— Что мы можем сделать?

— Пока ничего.

— Но у нас там два эсминца, две подлодки… неужели не сможем выгнать одну русскую подлодку?

— Боюсь, что нет, сэр. К Антарктиде подходит их крейсер «Адмирал Кузнецов».

— Старая рухлядь!

— Боюсь, вы ошибаетесь, Джеймс. На «Кузнецове» установлены новейшие ракетные системы русских — «Форт-С», морской вариант «ЗРК С-500» и «Джинн» с ракетами «Булава», аж тридцать шесть ПУ. Нашим эсминцам этот дредноут не по зубам.

Уилсон внезапно успокоился.

— Значит, вы считаете, русские нас переиграли?

— Ещё нет, сэр, у нас ещё есть тузы в рукаве. Наш робот движется через тоннель между озёрами Белла и Восток и скоро нейтрализует русский. А потом туда выплывет «Мистик». Думаю, мы первыми завладеем найденными артефактами. Хотя я бы всё-таки усилил группировку нашего флота у Антарктиды. Давайте пошлём туда авианосец «Луизиана», в дополнение к «Трампу», он сейчас бороздит Индийский океан.

— Я один не решаю такие вопросы. Не уверен, что мы уговорим начальников штабов. Да и считаю, что одного «Трампа» будет достаточно.

— Я вас поддержу.

— Хорошо, я подумаю, — пообещал министр.

Антарктида. Край шельфового ледника Росса.

27 декабря, вечер

Напряжение, царившее в кабине батиплава, не спадало уже больше трёх часов, все устали, особенно экипаж «Краба», и Вербов принял решение остановиться для небольшого отдыха.

Батиплав завис в тоннеле, больше напоминавшем штрек шахты, прямоугольной формы, хотя и с грубо обработанными стенами, шириной в шесть и высотой в четыре с половиной метра, так что двухцилиндровое тело аппарата едва не царапало потолок пробитого в неведомые времена и неведомо кем коридора.

Лобанов выключил прожектора. В кабине стало темнее. Светились лишь шкалы приборов да экраны радарной и гидроакустической систем.

— Предлагаю горячий чай с бутербродами, — сказал Лобанов, выбираясь из своего капитанского «терапевтического» кресла, которое он называл «рабочей станцией».

Кресло и в самом деле впечатляло дизайном (впрочем, как и весь аппарат) и функциональным разнообразием позиций. По заверениям Лобанова, оно легко трансформировалось «под сорок поз», могло нести на подлокотниках все нужные экраны и способно было интегрироваться в любой пост управления или командный модуль.

— Инга, вы не возражаете?

— Нет, — коротко отозвалась Вершинина, переставшая рассматривать уходящий в темноту ход.

Кабина «Краба» не была разделена перегородками на пилотский и пассажирский отсеки. Вернее, перегородка была, но невысокая, по пояс Вербову, и он мог наблюдать, сидя в первом ряду пассажирского отделения, как за своими спутниками, так и за действиями экипажа, состоящего из трёх человек, включая капитана.

Перезнакомились ещё во время долгого подводного перехода на «Грозном» от Видяево до Антарктиды, и Вербову нравились подчинённые Лобанова: уравновешенный, немногословный блондин Ваня Климов и бритый наголо, кряжистый, тяжеловесный, стеснительный энергетик-инженер Володя Пинчук.

Лобанов споро приготовил бутерброды, поднёс на пластиковом блюде Вершининой.

— Вот и бутербродики с русским маслом, вкусные. Чай зелёный или чёрный? Могу кофе предложить, только растворимый, кофемашину установить здесь не догадались, к сожалению.

— Обычный, — попросила девушка.

Лобанов принёс ей чашку с кипятком, бросив в неё пакетик «Краснодара».

— А вот я люблю китайские чаи, бесцветные, попробовал как-то белый чай и подсел.

— Кстати, впервые чай на Руси появился в тысяча шестьсот тридцать восьмом году, — заметил Дрёмов, забирая у Лобанова чайник. — Первому царю из династии Романовых, Михаилу Фёдоровичу, преподнесли в подарок несколько видов китайского цветного чая, в ознаменование, так сказать, закрепления дружественных отношений, царю понравилось, особенно чёрный, особого качества, сделанный из «белых ресничек» — едва распустившихся почек чайного листа, по-китайски — бай-хуа.

— Байховый, значит?

— Это уже русская транскрипция.

— Откуда вы знаете?

Дрёмов улыбнулся, но не ответил.

Вербов уже убедился, что археолог исключительно эрудированный человек, много читал, многое изучал, а путешественником оказался таким (в Китае он тоже был), что оставалось только позавидовать.

С удовольствием напились чаю с пряниками; предлагать бутерброды остальным членам экспедиции Лобанов не стал, полагая, что они сами в состоянии поухаживать за собой.

Вершинина молча встала и проследовала в хвост салона, где располагалась туалетная кабинка батиплава.

Вербов боялся, что она будет стесняться отправлять естественные надобности в компании мужчин, но этого не произошло. Майор спецподразделения ФСБ успела побывать во многих переделках и научилась не обращать внимания на отсутствие комфорта во время командировок, о которых рассказывать не любила. Лобанов как-то попытался разговорить её, «подбирая ключики к душе», как он выразился в разговоре с Вербовым, однако Инга его оборвала, и капитан больше на эту тему не заговаривал.

— Закончили, господа сидельцы?

Никто Лобанову не ответил.

Пальковский вообще не стал пить чай, увлечённо вбивая в клавиатуру ноута какой-то текст, может быть, доклад своему начальству. Как специалист по древним сооружениям и объектам искусственного происхождения он первым обратил внимание на форму тоннеля — прямоугольник в сечении — и сообщил, что видел начало такого же тоннеля на Камчатке. По его словам, тоннель тот пробили когда-то гиперборейцы, потом в этом месте располагалась в годы войны российская военная база, но её взорвали в конце века, и теперь там ничего нет, кроме заваленного обломками скал устья тоннеля.

— Вы там были? — спросил Вербов.

— Конечно, дважды, — подтвердил Пальковский. — Мы пробрались в грот, откуда и начинается тоннель, но разобрать завалы невозможно даже с помощью техники, и экспедицию свернули.

Разговоры о находках тоннелей в России возобновлялись не раз. Спец по артефактам обстоятельно рассказывал о своих походах по Кольскому полуострову, по Крайнему Северу России и северным островам архипелагов Новая Земля и Земля Франца Иосифа, но одно дело — слушать рассказы, другое — видеть собственными глазами и быть свидетелями открытий, имеющих большие последствия. Поэтому Пальковскому завидовали, хотя и молча.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});