Душа Ужаса. Мозаика осколков души - Алия Якубова

Деймос слез с него, точнее скатился, и теперь лежал рядом почти в такой же позе. Глаза прикрыты, а грудь мерно вздымается, как у спящего. На гладкой, без единого волоска, коже еще видны кровавые потеки, а вот от раны остался лишь пульсирующий багровый шрам. Видимо, царь ждал, пока исчезнет и он. Момент передышки. Тот самый момент, которого Фуар так ждал.

Время для принца словно остановилось. Он осторожно, стараясь не выдать собственных намерений, потянулся к поясу и вытащил тот самый отравленный кинжал. Убедился, что рукоять удобно легла в ладонь, сжал пальцы и, затаив дыханье, резко перевернулся, нанося удар.

Фуар вложил в него все свои оставшиеся силы, и кинжал воткнулся точно в грудь Деймосу, пронзая не только грудину, но и сердце, одновременно впуская в тело огромную дозу яда.

Царь дернулся, как-то странно всхрапнул и вроде затих. Пронзенное сердце не билось, Фуар лично в этом убедился и даже провернул кинжал, вытаскивая, чтобы дать возможность яду лучше распространиться по телу.

Поспешно отбросив кинжал прочь, принц еще раз посмотрел на поверженного Деймоса. Мертв. Неужели, наконец-то мертв? Все признаки указывают на это. Даже попыток дышать нет, да и не шевелится вот уже сколько времени!

И все-таки радость от смерти врага, чувство выполненного долга затмевал страх и некоторое омерзение к себе. Одно дело — убивать в бою, и совсем другое — заколоть ослабевшего в своей постели.

За дверью послышался какой-то шум, и Фуар испуганно дернулся, сразу подумав о том, что же делать дальше. Если его схватят вот здесь, прямо у тела, то смерть — это наименьшее, что его ждет. А сможет ли он уйти достаточно далеко из замка? Вряд ли. Да и куда он пойдет? Домой нельзя.

Простое, хоть и тяжелое решение пришло самой собой — яд. Он выполнил свою миссию и теперь может спокойно уйти. Да, так будет лучше всего.

Фуар встал с постели и достал из потайного кармана заветный флакон. Пусть не по мужски, но заколоться у него вряд ли получится.

С этими мыслями принц поднес флакон к губам, но прежде чем на них попала хотя бы капля яда, кто-то схватил парня за волосы и резко дернул на себя. Флакон выпал из рук и, ударившись о каменный пол, разбился вдребезги.

— Ах ты, неблагодарный щенок!

В первый миг Фуар подумал, что сошел с ума. Резко обернулся, насколько позволяла железная хватка и обомлел. Его держал Деймос. Живой и здоровый. Голая грудь в крови, но и все.

— Маленькая крыса! — выругался царь, хлестким ударом по лицу отбрасывая парня прочь, так что тот больно приложился о подоконник. — Неужели ты подумал, что какой-то кинжал с ядом способен убить меня?

Деймос склонился над принцем и, снова схватив за волосы, резко поставил на ноги, так что у парня невольно навернулись слезы.

— Дрянь! А еще принц крови! Видать, и царство твое такое же гнилое! — еще один удар в качестве аргумента. — Прокрался татью и нанес удар. Что ж на честный бой не сподобился, благородный принц?

— Я… не мог, — прошептал разбитыми губами Фуар, и покрепче сцепил зубы в ожидании очередного удара, но его не последовало. Царь снова вздернул его за волосы, так что теперь принц смотрел ему прямо в глаза. Деймос процедил:

— Надеялся сработать, как тайный убийца? Думаешь, ты первый на этом поприще? Нет, и даже не двадцатый. Я знал, что ты сделаешь это. Знал с самого первого дня, и только гадал, когда это произойдет.

Время шло, ты вел себя тихо. Я уж подумал, что в кои-то веки ошибся. Нет. Ты, звереныш, только затаился, старался подобраться ко мне поближе!

— Ты убил моего отца! И брата! — процедил Фуар, стараясь не шипеть от боли. — Ты должен умереть!

— О, как мы заговорили! Решил строить из себя благородного мстителя? Не выйдет. Ты вероломный убийца и ничем не лучше меня. Или думаешь разжалобить меня этими словами, и я прощу тебе покушение на убийство? Да я с тебя три шкуры спущу, поганец! Будешь умолять меня о смерти!

Говоря это, Деймос сильно тряхнул принца за волосы, грозя вырвать их с корнем. И прическа все-таки не выдержала. В результате Фуар рухнул на пол, а в руках царя остался клок волос вместе с лентой. Деймос вознамерился отбросить ее прочь, но окинул мимолетным взглядом и застыл. Потом стремительно сгреб парня за шиворот и, ткнув ленту буквально под нос, грозно спросил:

— Откуда у тебя это? Где украл?

— Я не вор! — у Фуара еще были силы как-то возмущаться и говорить, хотя перед глазами все плыло.

— Тогда где взял? Говори! — железная ладонь грозила сомкнуться на горле парня.

— Нашел… в своей комнате, — почти прохрипел принц. Страж уже давно перерос в ужас.

— Вот как…

Все еще не выпуская Фуара, царь пристально всмотрелся в злополучную ленту. Судя по тому, тени скольких эмоций пробегали по почти непроницаемому лицу, она, похоже, принадлежала кому-то, кто много значил для Деймоса. Но тогда почему она валялась вот так?

Царь так резко разжал свою железную хватку, что Фуар упал и пребольно приложился задом об пол, и тут же постарался сделаться как можно более незаметным. Но Деймос даже не посмотрел на него, осторожно пропуская ленту между пальцев.

— Подумать только. Я и забыл, сколько лет прошло, с тех пор, как… — слова прозвучали очень тихо и так не похоже для Деймоса, что принц невольно оглянулся, чтобы убедиться, не вошел ли кто еще. Но нет. Они по-прежнему были вдвоем.

Хоть царь все еще был занят только лентой, глупо было бы предполагать, что он все забыл. Деймос резко вскинул голову и уставился на Фуара, процедив:

— Ты не стоишь и волоска того, кому принадлежал этот предмет!

— Я не знал…

— Молчать! Ты не имел права брать эту вещь! — голос царя сделался ледяным и не предвещал ничего хорошего, но вдруг он почему-то потеплел: — Но, как ни странно, благодаря тебе я увидел ее снова. И все-таки это нисколько не искупает твоего преступления.

С этими словами Деймос поймал принца за подбородок, заставляя встать и смотреть себе в глаза. Они горели, словно подсвечивались факелами изнутри. Ничего человеческого. Но Фуар не пытался вырваться. Не поможет. И так челюсть едва не трещала. А Деймос процедил:

— Ты хоть знаешь, что сделает с тобой мой палач за покушение на царя? Думаю, догадываешься, раз пытался отравиться сам. И, тем не менее, от нежной заботы Краста смерть, любая, станет для тебя счастливым избавлением!

Фуар весь похолодел, живо представив всевозможные зверства, но глаз, пусть и расширенных, не отвел.

— Прежде чем ты превратишься в визжащий комок боли, я хочу знать, почему? — потребовал ответа царь. — Я обращался с тобой достойно, как с воином. Так почему?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});