Торговля кожей - Лорел Гамильтон

— Вы думаете, это оборотень порезал других бойцов?

— Нет, выглядит так, как будто то, что это сделало, имело множество рук. По руке для каждого клинка.

— Вы знакомы с каким-нибудь сверхъестественным существом, у которого было бы множество рук, маршал?

Я задумалась на секунду.

— Существует множество мифов о многоруких созданиях, но ни одно из них не относится к верованиям данной страны. И, честно говоря, доктор Мемфис, ни одно из них, на мой взгляд, не является реальным, существующим в наши дни.

— Так сложно вычленить факт из научной фантастики, когда живёшь в мире, где миф стал реальностью, — съязвил он.

— Многие из этих существ давно вымерли, — пояснила я.

— Что бы ни убило Рэнди Шермана, явно не было вымершим, — не согласился он.

Я почувствовала, как неприятная улыбка кривит мои губы, и искренне порадовалась, что ухмылка оказалась скрытой под маской в пол-лица. Мне бы не хотелось пугать гражданских.

— Мы приложим все усилия, чтобы помочь ему вымереть.

— Вам понадобится ордер на ликвидацию, — напомнил Мемфис.

— Четверо погибших полицейских. Один со всей очевидностью погиб вследствие нападения оборотня. Достать ордер будет не сложно.

— Понятное дело, — пробормотал Мемфис не слишком обрадовано.

— В чём дело? — спросила я.

— Просто я подписал петицию, которую направили в Вашингтон, чтобы отозвать Внутренний Акт по Созданию Сверхъестественной Угрозы Безопасности. Я считаю, что ордера на вашу работу предоставляют вам чересчур широкие полномочия и искажают права человека.

— Не вы один так считаете.

— А сейчас всё, чего я хочу — это чтобы вы поймали тех ублюдков, которые это сотворили; и мне плевать, что ордер ссылается на дурной закон. И это делает меня лицемером, маршал Блейк, а я не привык считать себя ханжой.

— Вы видели жертв вампиров и оборотней раньше, — смекнула я.

Он кивнул.

— Да, хотя это было не здесь. Вегас занимает одно из последних мест по числу убийств, совершённых сверхъестественным путём, среди любого из городов Соединённых Штатов.

Я распахнула глаза в изумлении.

— А я и не знала. — А про себя подумала «Макс и Вивиана держат своих людей в ежовых рукавицах». Вслух же произнесла:

— Это первый человек в вашей практике, погибший именно так?

— Не первый человек, но первый друг. Думаю, если бы я действительно придерживался своих убеждений, это не имело бы большого значения.

— Эмоции всегда имеют большое значение, — заметила я.

— Даже для вас? — он смотрел на меня, задавая этот вопрос.

Я кивнула.

— Я слышал крики, когда истребителю приходится пронзать вампиров кольями днём. Они умоляют пощадить их.

— Каждый сидящий в камере смертников невиновен, доктор, вам это известно.

— Выходит, это вас не тревожит?

Мне пришлось отвести глаза от его испытующего взгляда. Как только я опустила глаза, я заставила себя вновь поднять на него взгляд и сказать правду:

— Временами.

— Тогда зачем вы это делаете?

Стоило ли продолжать откровения? Я не могла добавить ничего больше, может, это было просто правдой:

— Я сочувствую вашей потере, доктор, правда, но данная ситуация — наглядный пример того, почему я делаю свою работу. Посмотрите, что они сотворили с вашим другом. Вы хотите, чтобы это произошло ещё с чьим-нибудь другом, мужем, братом?

Его лицо застыло, вернувшись к прежнему враждебному выражению.

— Нет.

— Тогда вам нужно, чтобы я выполнила свою работу, потому что как только оборотень настолько серьёзно переходит черту, он почти никогда не возвращается к нормальному поведению. Такие оборотни получают вкус к высвобождению звериной сущности. Им это нравится, и они будут делать это снова и снова до тех пор, пока кто-нибудь их не остановит.

— То есть не убьёт их, — поправил он.

— Да, убьёт их. Я хочу убить оборотня, убившего вашего друга, пока он не прикончил кого-нибудь ещё.

Настал его черёд отвести глаза.

— Вы ясно выразились, маршал. Если это необходимо, я подпишу заключение, что убийство совершил оборотень, потому что так оно и есть.

— Благодарю, доктор.

Он кивнул.

— Но согласно тому, что говорится в Акте, вам не нужно, чтобы я что-нибудь подписывал, так? Всё, что вам нужно — это позвонить в Вашингтон, и они скинут вам ордер по факсу.

— Вопреки тому, что распространяют СМИ, нам необходимо заверить их, что причина является сверхъестественной.

— Так заверьте их, но не утверждайте без тени сомнения.

— Тени сомнения — это для суда, доктор.

— Этот оборотень никогда не увидит интерьер зала судебных заседаний, так?

— Нет, наверное.

Он потряс головой.

— Мне предлагали, чтобы кто-нибудь другой занялся телом Рэнди, но это последний долг, который я могу ему воздать.

— Нет, это не так, доктор Мемфис. Вы можете помочь мне собрать достаточное количество улик, чтобы получить ордер и выследить его убийцу.

— Вот видите, к чему мы пришли, маршал — назад к моей моральной дилемме.

Я не знала, что на это сказать, у меня и своей моральной дилеммы хватало, а мы были недостаточно с Мемфисом близки, чтобы я могла признаться ему, что тоже начинаю сомневаться в своей работе. Я сделала единственное, что пришло в голову — я вернулась к делу.

— Я сочувствую вашей потере, но не могли бы вы дать мне ознакомиться с личными вещами жертвы, которые я не успела осмотреть?

Про себя я добавила «когда позволила Олафу выгнать меня из комнаты», но эту мысль я оставила при себе. Я и так была достаточно унижена, чтобы ещё и делиться этим с кем-нибудь. Я соображала лучше, когда его не было рядом. Я и понятия не имела, насколько он выбивает меня из колеи, пока он не ушёл. Разделение труда больше не даст мне остаться с ним наедине, это я себе пообещала. В пластиковом пакете была серебряная пентаграмма.

— Он был викканцем?

— Да, — ответил Мемфис, — Это имеет какое-то значение?

— Это может объяснить, почему оборотень первым делом откусил ему нижнюю часть лица.

— Поясните, — попросил Мемфис.

— Если я не ошибаюсь, Шерман произносил заклинание, а оборотень его остановил.

— Нет никаких заклинаний против ликантропов, так ведь? — спросил Роуз.

— Нет, — ответила я, — но существуют заклинания, способные воздействовать на прочие сверхъестественные существа. Заклинания в основном применяются на бестелесных сущностях.

— Типа призраков? — спросила Патриция. Она была так молчалива в том углу помещения аутопсии, что я почти забыла о ней.

Я замотала головой.

— Нет, не призраки. Их вы просто игнорируете. Речь о духах, сущностях, демонах, и прочих подобных им созданиях.

— Вроде чертей, — догадалась Патриция.

— Нет, это я не так выразилась, не стоило упоминать демонов. То, что я имею в виду — это нечто скорее нематериальное, не имеющее физического проявления.

— Что бы ни орудовало клинками, оно было очень материальным, — возразил Мемфис.

— Клинки были материальны, но если Шерман решил, что заклинание поможет против них, тогда какое бы существо не пользовалось этими клинками, материальным оно не было.

— Не понял, — встрял Роуз.

— Как и я, — ответил Мемфис.

Ненавижу попытки объяснить метафизические явления. Всегда получается неверно, или в лучшем случае сбивает с толку.

— Мне нужно поговорить с ковеном Шермана, или хотя бы с его верховной жрицей, но если он был хоть сколько-нибудь хорош в магической сфере своей веры, тогда он не стал бы понапрасну тратить силы на что-то, что не помогло бы их спасти.

— Рэнди был очень набожен, и относился к своей вере очень серьёзно, — заметил Мемфис.

Я кивнула.

— Окей, я всё равно хочу поговорить с его жрицей, но прямо сейчас мне нужно понять, смогу ли я определить, что за животное сделало это.

— На жертве нет нечеловеческих волос, маршал, — настаивал Мемфис.

— Я слышала, — кивнула я.

— Потребуется время, чтобы проанализировать следы когтей.

— Это в любом случае не даст результатов, только не при видоизменённой форме оборотня. Мы знаем, что нужно искать невысокого человека.

— Что вы имеете в виду, маршал?

— Когда оборотень выпускает когти, рука становится больше, чем человеческая рука. Маршал Джеффрис сумел накрыть ладонью раны на груди. Он крупный парень, но его руки не так велики, как у оборотня, когда тот в получеловеческой форме. Это означает, что мы ищем кого-то, кто не так высок, или имеет маленькие руки.

— Но вы только что сказали, что руки увеличиваются, — возразила Патриция.

— Да, но есть предел тому, насколько они увеличиваются. Если взять двух людей, являющихся оборотнями одного и того же вида, но при этом один из них метр восемьдесят с большими руками, а другой — метр пятьдесят с крошечными руками, когда они оба перекинутся, их животная форма окажется крупнее человеческой, но тот из них, кто был меньше в человеческой форме, останется меньшим и в животной форме. Это вопрос соотношения пропорций.