Молчание мертвых - Бренда Новак

Она подождала сигнала.

— Джордж, почему ты не позвонил? Мне очень нужно поговорить с тобой. Пожалуйста, позвони, как только сможешь, ладно?

Субботний вечер. Обычно по субботам они с Джорджем уезжали куда-нибудь с друзьями или ходили в кино. Где же он сегодня?

— Грейс? — Из-за деревьев вышел Кеннеди. — Обед уже готов.

Она кивнула, но продолжала смотреть на озеро, в зеркале которого играли все краски заката.

— Красиво, правда?

Он промолчал, и Грейс обернулась.

— Никогда в жизни не видел ничего подобного, — сказал он, не сводя с нее глаз.

Поглядывая на Грейс через костер, Кеннеди снова и снова удивлялся тому, как легко она сошлась с его мальчишками. Он вряд ли мог бы сказать, чего именно ожидал, но эта веселая, добродушная, терпеливая и заботливая женщина, благодаря которой обычный в общем-то день превратился в праздник, никак не соответствовала сложившемуся у него представлению о Грейс Монтгомери. От враждебности, свидетелем которой он стал в пиццерии, не осталось и следа, а холодок недоверия проступал во взгляде лишь тогда, когда она ненадолго оставалась наедине с ним.

Последние пятнадцать минут, пока они вчетвером поджаривали маршмаллу, с ее лица не сходила улыбка. Мальчики то и дело роняли палочки в огонь, но такие мелочи не мешали им набивать рты и с гордостью предлагать обугленное нечто Грейс, которая не только не отвергала угощение, но и успешно делала вид, что оно ей нравится.

— Вкусно, правда? — спросил Тедди.

Грейс, проглотив еще одно почерневшее подношение, облизала липкие пальцы.

— М-м-м, великолепно, — подтвердила она и, перехватив взгляд Кеннеди, едва заметно пожала плечами.

Странно, подумал он, что Джо Винчелли и остальные не увидели в ней то, что так очевидно. Да, Грейс бывает порой немного колючей и вспыльчивой, но сердце у нее доброе и мягкое. Может быть, слишком мягкое.

Кеннеди осторожно повернул палочку со своей маршмаллой. В отличие от Тедди и Хита он подошел к делу со всей ответственностью, надеясь, что, если суфле получится идеальным, Грейс, может быть, примет угощение и от него.

— Здорово, да? — Измазанная шоколадным спредом физиономия Тедди растянулась в широкую, от уха до уха, улыбку.

Грейс откинулась на бревно и, опершись на ладони, вытянула голые ноги, смазанные по настоянию Кеннеди репеллентом от москитов.

— Здорово.

— Вам же нравится с нами, правда? — спросил Хит.

— Конечно, — ответила она после небольшой, почти неуловимой заминки, оставшейся не замеченной мальчиками, но не Кеннеди.

Тедди наколол на палочку еще два кусочка суфле.

— Значит, вы не будете голосовать за Викки Нибли? Их взгляды снова встретились над поднимающимся от костра дымком.

— Но ведь кому-то нужно проголосовать и за бедную миссис Нибли, так ведь?

— Пусть кто-то и голосует, но не вы, — вмешался Хит. — А как же наш папа?

— Думаю, за вашего отца и так многие проголосуют.

— Друзей много не бывает, — изрек Кеннеди, отодвигая маршмаллу от огня на безопасное расстояние.

Грейс вытерла выступившие над верхней губой капельки пота.

— Так вам приходится за каждым голосом охотиться? — с вызовом спросила она.

Он усмехнулся:

— А вы всегда на стороне неудачников?

Она рассмеялась и смахнула упавшую на лицо прядку.

— Неудачнику я нужна больше, чем вам.

Он смотрел на нее и не мог отвести глаз. Следил за каждым ее жестом, каждым шагом, пытался представить, какова на ощупь ее кожа.

Жадное пламя потянулось к добыче, и Кеннеди поднял палочку. Дело требовало расчетливости, точности, спешка здесь не допускалась. Он знал, что здесь, как и во всем прочем, успеха достигает только терпеливый.

— Пап, твои сейчас свалятся! — предупредил через минуту Хит.

Суфле уже приобрело нужный золотисто-коричневый цвет и медленно оползало. Кеннеди подставил ладонь, чтобы не уронить угощение в грязь.

— Вот теперь они будут таять во рту, — сказал он и, обойдя костер, протянул палочку Грейс.

Она не сразу поняла, в чем дело, а поняв, замахала рукой:

— Нет, нет, спасибо. Ешьте сами. Он нахмурился:

— Вы точно не хотите? Я приготовил специально для вас. По удивленному выражению ее лица Кеннеди понял — Грейс догадалась, что для него важно, примет она угощение или нет. Смущенный, он отвернулся, но она приподнялась и схватила его за руку.

— Вообще-то они и впрямь выглядят довольно аппетитно. Пожалуй, чуть-чуть места еще найдется.

И в этот момент Кеннеди окончательно уверился в том, что он прав насчет Грейс Монтгомери, а все остальные в Стилуотере, и в особенности его мать и Джо Винчелли, ошибаются.

* * *

Телефон зазвонил в три часа ночи. Грейс отправилась в палатку еще до полуночи и все четыре часа отчаянно и безуспешно пыталась уснуть. Закрывая глаза, она каждый раз видела Кеннеди Арчера, слышала его смех, вспоминала его сильные руки. Как легко он поднял и бросил ее в воду, когда они купались в озере. Какой неподдельной, мальчишеской радостью блеснули его глаза, когда она приняла его угощение.

Звонил Джордж, и Грейс, увидев на дисплее его имя, облегченно вздохнула.

— Наконец-то, — пробормотала она, нажимая на кнопку. — Ну вот. А я уже подумала, что ты совсем обо мне забыл.

— Извини. Конечно, нужно было позвонить раньше. — Голос прозвучал как-то непривычно сухо, сдержанно, и ей сразу показалось, что он чего-то недоговаривает.

— Но…

— Мне очень нелегко говорить об этом, Грейс…

В животе как будто затянулся тугой узел, и все же она не забыла понизить голос, чтобы не разбудить Кеннеди и мальчишек, в палатке которых давно уже стихло.

— Что случилось?

— Я познакомился кое с кем, — буркнул он.

Она тихонько охнула, словно от удара под ребра. Не может быть. Как же так? Джордж ведь любит ее. Она это знала. Он всегда любил ее. Значит, дело в чем-то другом. Он просто не верит, что у них что-то получится. Нужно поговорить с ним, убедить, что все скоро поправится и она будет готова сделать решительный шаг.

— Джордж, ты слишком остро реагируешь на мой отъезд, вот и все. Но беспокоиться не о чем, я скоро вернусь. Если хочешь, приеду на несколько дней, побуду с тобой.

Он ответил не сразу, и она уже чувствовала его нерешительность и вялость. Вот почему прозвучавшие в следующих словах твердость и уверенность стали для нее полной неожиданностью.

— Я не могу больше ждать, Грейс. Я и так уже ждал слишком долго. Ты же знаешь о моих чувствах к тебе. Но даже Петра…

— Ты разговаривал обо мне со своей сестрой?

— Почему ты шепчешь? — спросил Джордж вместо ответа.

— Я в кемпинге. С друзьями.

— С какими друзьями?

— Для человека, встречающегося с другой женщиной, вопрос немного неуместный.

— Я… Просто ты никогда не упоминала ни о каких друзьях в Стилуотере.

— Ты их не знаешь.

— Разумеется, не знаю. Кто они?

— Это люди, с которыми я училась в одной школе, ясно? Ничего особенного, — добавила она и тут же пожалела, что это не совсем так. К несчастью, все, что касалось Кеннеди Арчера, стало вдруг особенным, приобрело какое-то необъяснимое значение, некий пока еще скрытый смысл. — И что сказала Петра?

— Знаю, ты не поверишь, но она симпатизирует тебе. И при этом беспокоится обо мне. Ей представляется, что наши отношения слишком односторонние.

— Другими словами, твоя сестра считает, что я не воспринимаю тебя всерьез. Но ведь мы собирались пожениться. Я хочу выйти за тебя, Джордж. Разве это не доказательство серьезности моих намерений?

— Если бы ты действительно хотела выйти за меня замуж, мы бы уже давно поженились.

Грейс попыталась заползти поглубже в спальный мешок, но и там ее преследовал оставшийся на подкладке запах одеколона Кеннеди.

— Это неправда.

— Правда. Давай будем честными перед собой. Тебя ведь чуть ли не передергивает от одного только моего прикосновения.

От ее горячего дыхания внутри мешка стало душно, как в склепе. Она чувствовала себя абсолютно одинокой, отрезанной от всего мира. Брошенной.

— Нет. Нет, это не так!

— Думаешь, я не заметил?

Ее окружала беспросветная, глухая тьма. Да, иногда ей приходилось подыгрывать ему, изображая то, чего она не чувствовала. Но она вовсе не испытывала отвращения, занимаясь с ним любовью. Он всегда был таким терпеливым, таким нежным.

— Ты не прав.

— И ты не получаешь удовольствия от секса.

— Бывает и так, — согласилась она. — Но не всегда.

— Не всегда?

Иногда она чувствовала себя почти нормальной. Иногда…

— Не всегда.

Он невесело усмехнулся:

— Да, вот настоящая страсть.

А стало бы ему легче, если бы она объяснила наконец, почему ей так неприятна физическая близость? Может быть. Но теперь объяснять что-либо, похоже, слишком поздно. К тому же ожидать от Джорджа полного понимания ее сдержанности было бы не совсем справедливо. Как ни крути, прошлое — это ее проблема. У Джорджа появился наконец шанс перевернуть страницу и начать с чистого листа, закончить не устраивающие его отношения и попытаться построить новые с кем-то еще, у кого нет таких проблем. И разумеется, он слишком дорог ей, чтобы желать ему чего-то другого. Почему Джордж должен расплачиваться за то, что случилось с ней?